Евсения Медведева: Подкидыш для Магната. Сюрприз из прошлого

Пролог

– Вот бери деньги и исчезни вместе со своим подкидышем. Вы же этого хотели? – блондинка шипела гадюкой, приближаясь ко мне всё ближе и ближе.

В ней было столько ярости неприкрытой чопорными манерами, сейчас она походила больше на пацанку со школьного двора: всклокоченные волосы, проявившиеся глубокие морщины, толстый слой макияжа и кривая улыбка. От лоска, покладистости и интеллигентной воспитанности не осталось и следа. И картина, признаться, была отвратительная.

– Ты же этого добиваешься? Так на, бери и уходи, – она швырнула мне в лицо пакет с деньгами, как подачку, как кость бездомной собаке! Да у меня не было высшего образования, как у этой куклы надутой, нет богатых родителей, но у меня есть самоуважение! Гордость! Эта её провокация лишь придала мне сил, дала уверенность в том, что уже не сверну назад. Не ради себя… Ради нашей дочери…

– Не всё в мире покупается, Анжела. Но мне тебя очень жаль…

– Я – Ангелина, коза ты тупая, – она снова подтолкнула пакет и на пол посыпались металлические монеты, вложенные, чтобы унизить меня окончательно. – Собирай мелочь и проваливай из моей жизни, из этого дома, и чтобы я тебя и твою спиногрызку возле Горислава не видела! Я рожу ему нормальных детей, а не таких вот заморышей забитых!

– Не смей так говорить о моей дочери, – я вовремя перехватила её руку, не дав ударить себя по щеке. Сжала запястье, нарочно вдавливая золотой браслет ей в кожу, чтобы навсегда запомнила, что за свою девочку я любого в клочья разорву. – Ты пустышка. Кукла, способная любить только за блага, за привилегии, за успешность.

– Отвали! Тебе никогда не получить его!

– Да? – отбросила её руку и брезгливо вытерла ладонь о кашемировое пальто, лежавшее на подлокотнике дивана. – Тогда почему он каждый вечер приезжает к нам, а не проводит время с тобой?

– Убью… – её глаза налились кровью, подбородок задрожал, а пальцы в кулаки сжались. Эта истеричка и правда была на грани, чтобы вцепиться мне в волосы. И наверное, так бы и сделала, если бы не мужской голос, заглушивший всё вокруг…

– Что здесь происходит?

Глава 1

– Горозия Горислав здесь проживает?

Тонкий женский голосок не мог заглушить грохота во дворе моего дома, но все же привлекал внимание противным высоким писком. Боковым зрением увидел невнятную фигуру незнакомки в бесформенном плаще и забавных коричневых ботиночках с длинными шнурками. Она нервно переступала с ноги на ногу, сверлила меня взглядом и с силой прижимала к сердцу затёртую кожаную папку, будто в ней хранилось что-то жизненно важное.

Отмахнулся и вновь погрузился в хаос, творящийся во дворе моего дома. Внутри закручивалась спираль гнева. Бросил взгляд на часы. Половина девятого, а уже так хочется, чтобы этот день закончился.

Мой начальник службы безопасности Юра Морозов пугающе грозно расхаживал вдоль ровной шеренги охраны и орал так, что казалось, черепица на крыше жалостно поскуливает от страха. Он не обращал внимания ни на меня, ни на водителей, выстроившихся у гаража, ни на странную тётку с шнурками, тонущими в луже.

От всеобщей истерии собаки все не унимались и громыхали цепями по металлическому тросу, натянутому вдоль забора, а когда наступило случайное мгновение тишины, мохнатые кавказцы заметили незнакомку, замершую в распахнутых воротах, и накрыли угрожающим рыком все вокруг.

Даже Морозов остановил свою воспитательную порку, и в один прыжок материализовался передо мной, укрывая своей мощной грудью от сухонькой старушки с седой буклей на макушке.

– Горислав, иди в дом, – зашептал Юрка, незаметно отщёлкивая карабин кобуры.

– Ты утром головой ударился, Морозов? От старушки решил отстреливаться? Думаешь, она меня папкой забьёт, что ли? – я бестактно проигнорировал непрошенную гостью и развернулся к ней спиной, чтобы не могла понять, о чём мы переговариваемся. – Охрана – твоя вотчина, твой хлеб, Юра! И я не хочу просыпаться по утрам от хаоса в своём собственном доме! Каждый должен заниматься своим делом! Ясно?

– Ясно, Гора… Ясно, – кивнул Юра и смиренно опустил голову, несмотря на то, как отчаянно перекатывались его желваки от сдерживаемого гнева и обиды.

– Горозия Горислав здесь проживает? – женщина вновь пропищала, несмотря на то, что была очень смущена и даже напугана. Но это было и неудивительно, двадцать качков в полной амуниции, выстроенных в ровную линию, десять разгневанных и голодных до чужаков собак, начальник охраны, нервно сжимающий рукоятку ствола в наплечной кобуре, все это никак не внушало спокойствия.

– А вы, собственно, кто? – я ударил Юрку по плечу, сверкнув разгневанным взглядом. Лучше бы они территорию так охраняли, чтобы подростки стекла не били, чем пугали полутораметровых бабуль. Клоуны! Ладно, с этим позже разберусь. Бросил сумку на заднее сиденье «мерина», кивнул водителю и двинулся к воротам.

– Казанцева Алевтина Петровна, – старушка достала из кармана какое-то удостоверение и раскрыла его, ожидая, когда я подойду настолько близко, чтобы прочитать самостоятельно.

– Опека? – гоготнул я, когда буквы сложились в нелепицу. – Я вроде как совершеннолетний, вы опоздали лет на двадцать, Алевтина Петровна.

– Я хотела переговорить в неофициальной обстановке, чтобы не наносить ещё бо́льшую травму ребёнку, но, очевидно, нужно было вызвать вас повесткой, да? – старушка поджала тоненькие губы с уродской алой помадой и резким движением раскрыла пошарпанную папку. – Со слов Дунаевой Марты Зиновьевны, вы, Горислав Борисович, являетесь биологическим отцом Алексии Гориславовны Дунаевой…

– Стоп…стоп… Давайте по порядку? Кто такая Дунаева Марта? И кем я там являюсь? – хрипло рассмеялся я, опираясь на капот машины. Хоть разум и подкидывал силы для защитной реакции в виде саркастического смеха, но вот тело заметно ослабло. Мозг судорожно собирал обрывки слов, имен и фамилий, но всю эту неразбериху заглушало одно – Алексия Гориславовна… Гориславовна…  Ох, недоброе утро…

– Горислав Борисович, дело деликатное, вы уверены, что стоит это обсуждать вот так? – женщина кивнула мне за спину.

Обескураженная толпа ещё пару секунд смотрела на меня, открыв рты. И во главе этого бедлама был Морозов, к чертям забывший и о субординации, и о такте! Но напоровшись на мой взгляд, вздрогнул и стал разгонять охрану по местам.

– Вы знаете, у меня нет времени возиться с этим бюрократическим недоразумением, поэтому давайте так… Вы мне скажете адрес, куда я могу отправить своего юриста. А там уже спокойно покажете ему свои бумажки, погорюете вместе над опечатками, попьёте чай с конфетами, а на сегодня с этим фарсом мы покончим, – я достал разрывающийся от звонков телефон и хотел было уже принять вызов, как старушка нервно зацокала по брусчатке сбитым каблучком, возвращая мое внимание к себе.

– Илья Петрович, будьте любезны, помогите бедняжке, – она повысила голос, и мои уши завибрировали от незаконно-высокого скрипучего звука. А через мгновение хлопнула дверь старого полицейского уазика, откуда вывалился пузатый мент, а следом на землю опустились детские ножки в разноцветных кедах. – Горислав Борисович, вы уверены, что не хотите поговорить об этом здесь и сейчас?

Но я больше не был уверен ни в чем! Меня накрыло волной гнева и недоумения. Хотелось орать: «Какого, мать вашу, здесь происходит?» Но вместо этого я сбросил назойливый звонок своего секретаря и махнул рукой в сторону дома.

– Пройдем в дом, только у меня очень мало времени.

– Так-то лучше, – старушка дождалась, когда пузан подведёт ребёнка, перехватила её за руку и потянула за собой к входу. Девчонка смотрела на меня так, будто я её плюшевого медведя украл, не меньше. В её огромных серых глазах было столько злости, что казалось, мой костюм, по которому она шарила въедливым взглядом, должен вспыхнуть синим пламенем!

Деточка, кто тебя так обидел?

Сколько ей лет?

Я с детьми никогда дела не имел, последний опыт был лет двадцать назад, когда выпустился из детского дома. Ну как выпустился, сбежал, сверкая пятками. Вот, собственно, с того времени и не видел этих маленьких человечков с заплаканными глазами.

Старушка шла осторожно, одергивая девчонку, которая и не думала переставать пилить меня взглядом. Джинсовые шорты, которые на несколько размеров ей были велики, простая желтая футболка и маленький плюшевый рюкзак за спиной в виде медведя с оторванным ухом.

Мне сначала показалось, что кеды цветные, но оказалось, что они просто разные, один синий, второй белый, но разукрашенный фломастером, очевидно, чтобы сильно в глаза не бросалось.

Её воздушная копна рыжих кудрей, скрепленная на макушке обычным цветастым носком, и курносый, абсолютно бессовестно вздёрнутый носик мне явно кого-то напоминали.

Но этот кто-то был погребен под толщей прожитых лет.

– Юра, – махнул Морозову, подзывая к себе. – Зине передай, что у меня незапланированная встреча, Крестову набери, чтобы начинал переговоры без меня, а ещё позвони Раевскому, пусть берет ноги в руки, и ко мне! Скажи, что у нас ЧП!

Глава 2

– У вас красивый дом, – Алевтина Петровна схватилась было за мокрые шнурки, чтобы разуться.

– Не стоит, – распахнул малую гостиную, предназначенную именно для таких вот незваных визитёров, и пригласил дам.

Гостьи крутили головами, рассматривая всё вокруг, будто в Эрмитаж попали. Шли медленно, аккуратно обходя светлый ковёр, жались к стене и совершенно не стеснялись открытых от изумления ртов.

А у меня всё не пропадало ощущение прожигаемой в затылке дыры. Обернулся и в очередной раз напоролся на пристальный взгляд девчонки. Она так смело смотрела в глаза, будто знала обо мне то, о чем я даже не догадывался!

– Итак. Начнём сначала? Алевтина Петровна, у меня слишком мало времени, поэтому давайте по фактам?

– Проходи, Алексия, – старушка подтолкнула девчонку к креслу в углу комнаты, помогла взобраться в него и достала из сумки альбом для рисования и фломастеры.

Правда, оценив белоснежный велюр мебельной обивки, быстро заменила на цветные карандаши. Когда виновница сего недопонимания скинула на пол рюкзак и с воодушевлением стала выводить каракули, женщина подобралась и присела на самый дальний край дивана, почти у окна, очевидно, приглашая меня к разговору.

– Начнём сначала, – она раскрыла эту злополучную папку и стала перебирать документы. – Меня зовут Алевтина Петровна Казанцева, я являюсь старшим специалистом по вопросам опеки и попечительства. Пятнадцатого мая этого года к нам обратился персонал поселковой больницы номер три по факту беспризорной девочки…

– Алевтина Петровна, – я щелкнул пальцами по циферблату часов, пытаясь заставить женщину ускорить свою отрепетированную речь.

– Её мать лежит в больнице и в силу особого состояния не может осуществлять присмотр за дочерью, но на основании её заявления вы являетесь отцом её ребенка, – женщина, наконец, выудила из кипы бумаг нужную и передала мне.

– Как странно, Алевтина Петровна, я думал, беспризорник – это тот, у кого мертвы все родители. Вы ребёнка в мой дом притащили, а мать ещё жива?

Женщина шикнула на меня, давая понять, что моя прямота неуместна! Бросил взгляд на девчонку, в очередной раз утонув в её огромных серых глазах. И что-то поменялось, они в один момент стали темными, полными тоски и непролитых слёз. Девочка поджала губы, отвернулась от меня, словно всё для себя поняла, и вернулась к рисунку.

Чёрт… Наверное, я переборщил… Она-то тут ни при чем.

– Признаться, с подобным я сталкиваюсь впервые, хотя опыт у меня, сами понимаете, богатый, – женщина ещё раз осмотрела весьма нескромную обстановку и ещё сильнее поджала ноги к дивану. – Но я должна отреагировать на это заявление. Я считаю, что интернат или детский дом – это крайняя мера, учитывая наличие кровных родственников. А ребёнок должен быть под присмотром!