Работать в таких условиях продолжительное время было сложно, тут тебе и прямая радиация днём, и жёсткие морозы ночью. Наружу выходили преимущественно вечером и утром, по три часа. Примерно столько и уходило на установку каждого коридора.

Четыре прочных троса натягиваются, вдоль верхних крепятся электрический и сетевой кабели, а также водопровод и канализация, а на нижние два монтируется лёгкий, но прочный реечный пол. После чего всё это закутывается в два слоя непрозрачной двуслойной оболочки, чёрной снаружи (для поглощения света) и зеркальной внутри. Между ними закачивается аргон, обладающий минимальной теплопроводностью из всех газов. Благодаря фактическому отсутствию атмосферы, его нужно закачать сравнительно немного, внешняя оболочка надувается и от небольшого давления. Внутренняя накачивается воздухом из модулей до одной атмосферы, и они образовывают цилиндр вокруг тросов. Прочная, эффективная и лёгкая конструкция.

Сначала коридор длиной около тридцати метров установили между первым и третьим модулем: требовалось обеспечить энергию и подачу очищенной воды в больницу, так как собственные резервы уже заканчивались. В четвёртом модуле тоже подходили к концу запасы как кислорода, так и электричества в батареях, так что его вообще временно отключили и заперли, забрав из него батареи в третий, где они нужнее. Вернули уже после того, как выстроили коридор между вторым и четвёртым модулями, тот был немного короче, около двадцати метров. Сейчас, на исходе второго дня на Марсе, они связывали первый модуль с четвёртым – цилиндр около двадцати пяти метров окончательно свяжет всю колонию.

Последним, уже утром, они установят восемнадцатиметровый проход между вторым и третьим модулями. В нём нет прямой нужды, но по технике безопасности он необходим, чтобы в случае аварии в любом из коридоров остались и проходы, и электричество, и воздух. После монтажа выход из третьего и четвёртого наружу станет невозможным, в них ровно по два шлюза, и оба упираются в коридоры. Первый и второй модули имеют по четыре люка, так что они станут точкой связи колонии с Марсом.

В перерывах, когда Солнце ярко жарило ультрафиолетом и радиацией, приводились в порядок системы. Инженеры – Джесс, Мари, Дима и сам Шан – отлаживали коммуникации и генераторы, фильтры и шлюзы. Мичико и Айзек, как биологи, распаковывали ячейки в гидропонных фермах, следили за теми растениями, которые перенесли с «Одиссея». Ну и, конечно же, нужно было таскать мебель и вещи со складов – как при переезде семьи из восьми человек. Казалось бы, личных вещей немного, но есть ещё всякие стулья, матрасы, подушки, кастрюли, и, что особенно радовало, кофеварка. Что уж говорить про научное оборудование? А пока не готовы были все коридоры, задача осложнялась тем, что любой переход из модуля в модуль сопровождался шлюзованием и надеванием/снятием скафандра…

На сон оставалось не более пяти часов тридцати девяти минут. Эти две трети часа образовались благодаря тому, что сутки на Марсе ровно на такое время длиннее суток на Земле. С первой же секунды колонистам пришлось перестраиваться на местное время. Как запасной вариант, если биоритм не выдержит подобного испытания, существовал вариант вернуться к стандартному Гринвичу и привыкать, что Солнце встаёт и садится каждый день в разное время. Но Шан надеялся, что они адаптируются. Ещё на Земле они проводили двухнедельный эксперимент по удлинению суток. Для его чистоты, они находились всё время в помещении, не наблюдая реальной смены часов. Было забавно, но организм слегка бунтовал. Однако, никаких медицинских последствий не возникло, так что была надежда, что они приспособятся.

* * *

Шан вытащил последний моток троса из шлюза и бросил вниз. Как тяжело было распрямляться. Но надо завершить эту задачу и идти уже спать. Три члена команды выбыли из процесса, так что остальным досталась полуторакратная нагрузка. Непомерная усталость. Мало сна. Много стресса.

– Дима, Айзек, вы со стороны четвёртого натягивайте, пока я тут цепляю. Мари и Джесс, на вас подключение кабеля, – сухими губами вяло скомандовал он по рации. Волков и Кинг взяли по два конца четырёх тросов и потащили их в сторону четвёртого модуля, Шан прикручивал вторые концы к одному из шлюзов первого.

Работа понятная, всё было отработано ещё на Земле. Конечно, в полевых условиях всё оказалось иначе. Из плюсов: тут всё легче. Из минусов: скафандры стали очень тугими из-за слоёв радиационной защиты. Так что, несмотря на подготовку, все процессы протекали медленнее ожидаемого. Руки дрожали. Глаза болели от вездесущего рыжего цвета. Мозги не могли привыкнуть к тому, что гравитация вроде есть, но какая-то неполная, неправильная. Это ощущение, что ты и не на Земле, и не в космосе, выводило из себя, вызывало тошноту. Ты словно застрял в прихожей, и не можешь ни войти в дом, ни выйти на улицу.

Так что, несмотря на то что он часами торчал на другой планете, Шан не ощущал себя первооткрывателем. Никаких лавров. Никаких интервью и рукоплесканий толпы. Это всё осталось там, на Земле, где журналисты заочно восхваляли самих космонавтов и их подвиги. Но сюда долетали лишь новости – жалкая тень лавров. Такое совсем не воодушевляло. На деле были только усталость, тяжесть, тошнота из-за непривычно низкой гравитации. Хотелось пожаловаться, как пару раз поступил Волков, как, не стесняясь, делала Джессика. Хотелось, но нельзя. Трудно ответить, почему именно нельзя, просто так правильно. Он – мужчина, и ему нельзя жаловаться. Особенно на то, что сам выбрал своей судьбой.

Шану всегда трудно было понять людей, которые ноют и скулят от тяжести жизни. Он никогда не жаловался. С детства в борьбе кропотливо преодолевал каждое препятствие сначала между ним и образованием, потом между ним и работой в Китайском национальном космическом управлении, потом между ним и этой миссией. Трудолюбие, трудолюбие, трудолюбие. Никаких альтернатив. Но сейчас, когда он достиг вершины мира, стал одним из восьми первых марсиан, а борьба снова продолжилась, хотелось взвыть, до чего же это несправедливо. Но некогда. Нужно терпеть. Хорошо бы, если бы и другие всё понимали и не ныли.

Чжоу монтировал тросы. Два верхних есть, теперь третий. Один уже даже натянут, автолебёдка в руках Волкова справляется. Третий есть, прикрутить четвёртый – и можно тащить канализационный шланг.

Мари уже вытянула кабель и крепила его на специальных подвесах к этому тросу. Шан посмотрел на неё. Какая красота, как она работала! Единственная, кроме него, конечно же, кто не ныл, а выполнял задачу. Казалось, что она родилась с комплектом ключей. Да, Мари уникальная. Она была физиком-теоретиком, но одновременно хорошим инженером и геофизиком. А заодно химиком и так далее. Девушка обладала просто букетом талантов, и всё делала чётко, быстро и хорошо. Вот и сейчас, хотя и заметно, как сильно она устала, на движения её рук было очень приятно смотреть. Соединение. Зажим. Поворот. Щелчок, которого не слышно. Поворот обратно. Гайка. Оплётка. Следующее соединение.

Каждый раз, когда они вместе занимались каким-то заданием – инженерным или научным – ему становилось необыкновенно хорошо. Шану, который первый раз увидел европейца в шестнадцать лет на международной олимпиаде по физике и который до полёта никогда не думал об этих лаоваях^[17] в положительном ключе, конкретно эта девушка нравилась. Нет, к остальным он тоже хорошо относился, но Мари Нойманн… Мари была лучиком. Он слушал её, она слушала его. Как-то так вышло, что с мужчинами в экипаже он общался мало. А из женщин чаще всего разговаривал с немкой и практически никогда с остальными. Мари называла его другом, но очевидно же, что под этим кроется нечто большее.

* * *

После монтажа третьего коридора команда за исключением Хилл и Патил собралась в четвёртом модуле. Крис уже чувствовал себя лучше и смог присоединиться, а Джесс вызвалась посидеть у постели Раш, чтобы той не было одиноко.

– Крис, раз уж ты на ногах, принимай управление, – Шан совсем не шутил. Он бы предпочёл просто выполнять чьи-то указания и работать руками как инженер, чем ходить и следить за всем. Как надоело всё организовывать, как хотелось спать!

– Спасибо, Шан, но Мичико мне запретила пока выходить наружу. Я могу заняться организацией внутреннего порядка, а ты пока что заверши внешние работы. Скажи, кто тебе нужен.

Уже хорошо. Снаружи хоть и тяжело, но зато привычно. А мысли о том, что придётся заниматься подготовкой расписания дежурств, рапортами, диагностикой и тому подобными мелочами, сводили с ума.

– Мне нужны трое любых добровольцев, все же уже знают, что делать, работа не требует очень большой квалификации, – сказал он и посмотрел на Мари, ожидая, что она первая предложит помощь.

– Я бы хотела поработать снаружи, – неожиданно сказала Мичико, – мне очень хочется осмотреться. Крис может присмотреть за Рашми, он для этого уже достаточно здоров, а двое врачей здесь не нужны.

– Шан, я тоже пойду. Нужно уже довести дело до конца, – добавил Волков.

В целом, конечно, неважно кто пойдёт, но лучше бы те, кто уже занимался подобным. А тут Комацу выскочила зачем-то. Какое-то неприятное чувство раздражения. Непонятно, почему. Хотелось просто побыстрее закончить, но отказывать девушке нехорошо, ещё подумают, что он, китаец, отказал японке из национальной неприязни. А у Шана не было никакой неприязни ни к кому, кроме, разве что, тибетцев, которых он считал ленивыми варварами, настоящими лаоваями, оправдывающими это слово, о чём предпочитал молчать. Плохо для репутации в цивилизованном мире – не любить тибетцев.

– Хорошо, думаю, если Комацу встанет в пару с Волковым, он ей быстро всё объяснит. Кто-то готов со мной в паре поработать? – он окинул комнату взглядом, но на Мари задержал его чуть больше, чем на других. Интересно, почему Дима с благодарностью посмотрел на него? Он что, рад тому, что придётся объяснять все инженерные тонкости девушке-биологу? Ну да ладно, рад – не рад, какая разница?

– Раз Мичико идёт, а Крис при пациенте, то мне остается полно работы на ферме, – сказал Айк, разведя руками, – вы уж извините.

– Чего уж, давай, записывай меня на ещё один выход. Всё равно я хотела собрать немного минералов, не отдельно же ради них в скафандр залазить, – бодро произнесла Нойманн.

– Спасибо, Мари. Не было сомнений, что ты пойдёшь, если честно, – Шан кивнул с благодарностью и улыбнулся всем сидящим за столом.

Она была красива. Она была умна. Она была скромна. Эти качества очень важны для него. После возвращения домой, когда Чжоу станет богатым и известным, он хотел бы попробовать построить с ней какие-то отношения. Да и сейчас иногда мечтал остаться с девушкой наедине. Мысли о том, что он ей вовсе не нравится, и потому она и называет его другом, тайконавт гнал прочь, как несущественные в данный момент. Время всё расставит по своим местам. Чжоу Шан воспитан так, что пока на нём лежит ответственная миссия, он не станет отвлекаться и будет терпеливо ждать. Нельзя вмешивать личные эмоции и желания в рабочий процесс, тем более в самый крутой и важный рабочий процесс, когда-либо организованный человечеством.

Крис сказал всем открыть планшеты и запустить приложение по колонии, заранее написанное на Земле. Тут тебе и складской учёт, и показания датчиков, и много других важных и полезных функций.