Преподаватели тоже нервничали, боясь не успеть: заполняли документы, готовили экзаменационные листы, проверяли кабинеты и лаборатории.

Посовещавшись с Фернвальдом, Алан отдал меня академии на растерзание, отправил участвовать во всем и сразу. Меня гоняли с поручениями, заставляли оформлять бланки, ставить печати, раскладывать листы, перья и карандаши по столам, вынимать шпаргалки из внутренних полок. От перехваченного на бегу бутерброда и дядиных настоек скручивало живот. Под вечер у меня не оставалось сил, чтобы вернуться в поместье.

Поэтому свой третий месяц в столице я встретила в одной из комнат общежития академии. Едва успела привести себя в порядок, как в дверь постучали. Алан. Опустив приветствия, он сразу перешел к делу.

– Мне попался сложный артефакт. Помоги, а? Не хочу отвлекаться на записи.

Я кивнула, накинула плащ на плечи, вышла в пустой коридор.

– Как срез?

– Начался уже.

Срез продлится целый день, охватит все группы, предметы, профили и направления. Затем ребята и преподаватели наконец выдохнут, и жизнь вернется в спокойное русло.

Артефакты доставлялись в академию из закрытого хранилища при королевском дворе. Я принимала плотно упакованные посылки, расписывалась, ставила бирку – номер в очереди к Алану.

Сейчас на его столе лежал игрушечный паровозик. С виду такая безделица, но я едва успевала записывать свойства этого предмета. Оказывается, паровозик заставлял детей бродить во сне, покидать дома, бегать по улицам босиком, в одной лишь ночной сорочке. Ребята постарше рассказывали, что в своих снах попадали в место, где сбываются мечты. Стоит пожелать что-то, оно сразу появлялось. Любая кукла, лошадка, модный костюмчик. Даже умершая бабушка. Или бросивший семью отец.

Алан разбирал игрушку на части, надрезал специальными инструментами, поливал растворами. Задавал вопросы на безмолвном неведомом языке, который боги вложили в его горло, сердце и уши, позволив общаться с наделенными даром вещами, слушать их истории.

– Пометь: «условно опасен».

«Условно опасен». Паровозик отправится в отдел безопасности при дворце, где его либо уничтожат, либо превратят в амулет, сохранив только полезные свойства, убрав все вредное, опасное.

Я принялась разминать уставшие от записей пальцы, поглядывая на Алана. Он казался очень красивым, когда сосредоточенно работал: блестели глаза, губы то и дело трогала улыбка, на бледных щеках проступал румянец. «Мне становится очень хорошо, когда пользуюсь даром, – вспомнила я слова Лилии, сказанные во время штиля в наших сложных, неспокойных отношениях. – Появляется чувство, словно все на свете можешь сделать. Жалко, что ты никогда такого не испытывала».

– Ох, давно я такого не видел! – вдруг воскликнул Алан. – Зеркальный камень. Такие обычно вырастают в подвалах или на чердаках старых домов. Словом, в местах, куда складывают ненужные вещи. Стоит зеркальному камню появиться, в доме начнут болеть и ссориться. Для этого артефакта человек словно очередная выброшенная вещь: он будет вытягивать жизненные силы, здоровье, дар. Впрочем, человек тоже может заставить камень работать на себя: вытянуть из него любую сущность, свойство другого предмета или явления природы.

– Записать «опасен»?

– Верно. Хотя… Подожди, не записывай, – Алан задумался. – Хочу еще немного изучить его. Кстати, Энрике!

– Что? – Я вздрогнула от того, как изменился его голос. Смутилась, поспешно отвела взгляд. Интересно, Алан заметил, как я на него смотрела?

– Время.

Он протянул чашку с порошком на дне. Я удивилась, сверилась с часами: и правда, стрелка уже приползла к четырем. Как быстро движется время. Долила воды, быстро выпила, стараясь не обращать внимания на горький вкус. Заела ложкой меда – Алан купил его для меня несколько недель назад, как он сказал, «чтобы подсластить горькую пилюлю».

Едва я сполоснула чашку, за дверью, совсем рядом, послышался женский смех. Я удивленно взглянула на Алана, отметила, как он напрягся. В следующую секунду дверь, скрипнув, распахнулась, на пороге показалась белокурая девушка в розовом платье, похожая на куклу.

– Ах, ты, как всегда, здесь! – Она вдруг бросилась к Алану, обняла его. По кабинету поплыл аромат дорогих духов. – Ты долго не заглядывал в гости. Я очень скучала, а Эдит еще сильнее.

Секундная пауза. Затем Алан медленно поднял руки, заключил девушку в объятия. На лице его, частично спрятанном за пышной светлой прической, появилось такое счастливое выражение, что мне стало не по себе. Отчего-то я почувствовала, как кольнуло сердце. «Что за бред, какое мне дело… – подумала удивленно. – Я ведь не влюблена в него. В самом деле, куда Алану до Ричарда! Просто мне одиноко смотреть на них, вот и все».

– Приходи завтра в гости, обязательно-обязательно, – проговорила между тем девушка. – Завтра выходной, работать не нужно.

– Боюсь, не получится. У меня очень много дел, – Алан выдавливал слова, словно они были тяжелыми камнями.

– Это каких же дел? Срез, считай, позади. Больше вас дергать не будут.

В кабинет вошел Фернвальд. Миг, и Алан резко оттолкнул девушку, отвернулся, смутившись. Девушка, впрочем, не обиделась. С веселой улыбкой она повернулась ко мне, протянула капризно:

– Герцог Фернвальд, что же вы меня не познакомили со своей племянницей? Между прочим, я видела вас вместе в театре. И однажды на прогулке. Но вы были далековато и так быстро шли, что я побоялась отвлечь.

– Виноват, виноват. Знакомьтесь: Энрике, моя драгоценная племянница и незаменимая помощница. Эни, а это Аврора. Светская львица, законодательница мод и, самое главное, очень умная женщина. Поучитесь у нее.

– Вы мне льстите. Во время учебы у меня были средние результаты. А уж как вы со мной намучились, с моими шутками. Что же, приятно время от времени вот так прогуляться по академии. И радостно, и печально, так и хочется вернуться назад хотя бы на день. Что же, Энрике – какое, однако, странное имя для девушки. Странное, но красивое.

Аврора подошла ближе, взяла меня за руки. Наконец удалось разглядеть ее хорошенько: миловидное личико, голубые глаза, пухлые губы. Она слегка напомнила Лилию. Но меня смутило, что вблизи девушка не казалась такой уж молодой. Едва заметная паутинка морщинок вокруг глаз, складочка на шее.

– Энрике, как вам столица? Уже освоились?

– Да, спасибо. Здесь интересно. Веселее, чем дома.

– Конечно! – Аврора лучезарно улыбнулась. – Но я, право слово, не понимаю, почему за столько времени ни ваш дядя, ни Алан нас не познакомили. Слушайте, приходите завтра все вместе. Фернвальд, вы сможете?

Раздался звон: Алан уронил стеклянный флакон, осколки рассыпались по полу. Пробормотав извинения, он спешно принялся подбирать их.

– Ох, ты все такой же неуклюжий, – Аврора покачала головой. – Давай помогу.

– Нет, не надо! Поранишься еще.

– Ну да ладно. Мы будем ждать вас завтра, в шесть часов. Обязательно приходите. Энрике, приятно познакомиться. Алан, старайся чаще выходить на улицу, ты слишком бледный. Герцог, я бы хотела посетить еще одно место, проводите?

– Конечно.

Они вышли за дверь, каблучки Авроры простучали по плиткам библиотечного пола. Я опустилась на колени, стала собирать осколки. Алан не остановил меня. Стрелка настенных часов гулко отбивала ритм, мы молчали. Неуютная, колючая тишина. Лицо Алана теперь было расстроенным – кажется, я понимала, из-за чего. Сказала тихонько:

– Не волнуйся, я завтра никуда не пойду. И дядю попрошу помочь, чтобы он тоже остался.

– Зачем? – Алан глянул удивленно. – Аврора тебе не понравилась?

– Что ты, она замечательная! Просто… Ну…

Я замялась. Алан вдруг рассмеялся:

– Энрике, ты все неправильно поняла. Аврора устраивает званые вечера, как раз завтра состоится один из них. Там обычно бывает человек двадцать, от первых лиц королевства до уличных художников. Я не люблю такие сборища. Но Аврора мне как сестра, нас много чего связывает. Поэтому нужно хоть иногда заглядывать в гости. Сама знаешь, дел в последнее время было много, мы давно не виделись. Соскучились друг по другу.

– Вот оно что… Извини…

– Не стоит. Просто давай поедем завтра. Вместе, – Алан потрепал меня по плечу.

Еще в первую неделю в поместье я подружилась с горничными: кудрявой Магдой и веснушчатой Агнес, с другими тоже неплохо общалась. Управляющую старалась избегать: женщина слишком сильно любила жаловаться, в красках расписывать свои болезни. Ей едва ли можно было дать пятьдесят лет; приятная внешность, опрятная одежда. Работу, насколько я заметила, управляющая любила. Правда, была строга сверх меры. «Понимаете, она одна на всем белом свете, ни мужа, ни детей», – рассказывала мне Магда, нервно теребя юбку.

Тогда они с Агнес, закадычные подружки, попросились переждать в моей комнате обеденное время, чтобы не попасться управляющей на глаза. Поначалу девушки очень стеснялись, но я быстро убедила их, что в Алерте к прислуге относятся как к членам большой семьи и что в столице я не намерена переучиваться. «Так вот почему ваш дядя такой добрый, – подала голос тихоня Агнес. – В свой первый день я дорогую вазу разбила, стыдно вспоминать. Уж думала, придется полжизни долг выплачивать, но его сиятельство Фернвальд сказал, это всего лишь вещь, не стоит сильно из-за нее переживать».

Совсем скоро их робость сменилась непринужденностью. Девушки оказались славными подругами: делились новостями, веселыми историями и печальными подробностями – до службы у дяди им приходилось жить впроголодь в бедняцких кварталах. Охотно подсказывали, на какой наряд обратить внимание, отправляясь в театр или на прогулку. Еще мы делали друг другу прически, проверяя, какая больше подходит к лицу. С Магдой и Агнес я чувствовала себя спокойно и свободно.

Теперь, вернувшись в поместье после работы, я направилась в комнату возле кухни, которую девушки облюбовали для посиделок в перерывах. Мне повезло застать их там, за чаем с пряниками. Также за столом сидела пожилая кухарка; она суетливо вскочила, стоило мне войти.

– Сидите, сидите. Магда, Агнес, я кое с кем сегодня познакомилась… – я рассказала о произошедшем.

Меня волновал Алан, его объятия с Авророй не шли из головы. Было в этой тесноте между телами, в положении рук и голов что-то особенное, очень личное. «Алан слукавил, что она ему как сестра», – подозревала я. Мы с Рейнаром тоже обнимались, особенно после долгой разлуки. Но едва ли, глядя на нас, окружающие чувствовали себя неловко.

Переглянувшись, девушки заговорили:

– Ой, как я вам завидую! – Магда начала издалека. – Я бы тоже хотела попасть на такой вечер. Говорят, у Авроры самые богатые мужчины города собираются… – девушка замолчала, поймав строгий взгляд кухарки, которая неодобрительно качала головой.

– А я бы хотела быть как Аврора! – подхватила Агнес. – Удивительно, что вы про нее ни разу не слышали, Энрике. Она потрясающая, очень красивая и добрая. Ну Алан, конечно… Мы подробностей не знаем, хотя не раз пытались выведать…

– Алан – что?

– Ходят слухи, что много лет назад Аврора спасла его, помогла устроиться в жизни. Никто, кроме них двоих, в точности не знает, как это произошло. Алан только что в ярость не впадает, стоит об этом спросить. Мы больше и не пытаемся, да, Магда?.. Знаем только, что это Аврора уговорила нашего доброго герцога взять Алана в помощники, пристроить в академию.

– Да, да, – отмахнулась Магда. – А теперь к самому интересному: в академии она познакомилась с мужем, наследником огромного состояния. Уж сколько Аврора от него бегала… Уверяла, что он не сможет ее купить, что ему нужна ровня. Другой бы согласился и отвял, но только не он. Ох, это же мечта!

«Так она замужем?» – вопрос не успел соскочить с языка: в разговор вмешалась кухарка:

– Ты бы сразу сдалась, да, Магдонька?

– Нет, конечно! Еще дольше бы бегал!

– Ага, как же! Да он скорее от тебя бы улепетывал! Но от тебя, пожалуй, не убежишь…