Клянусь, как только я появляюсь в поле ее зрения, она тут же закатывает глаза. Боюсь, такими темпами действительно дойдет до нервного тика.

– Ладно, первое: ты ведешь себя как ребенок. А второе: я никогда не сяду на эту штуку.

Загорается зеленый свет, нам начинают сигналить недовольные водители. Мира трогается, и я следую за ней. Она притормаживает на светофоре, пропуская машину, я же специально обгоняю ее и еду настолько медленно, что даже Макс в пьяном состоянии смог бы нас обогнать.

Мы доезжаем до набережной, Мира паркуется на свободном месте. Я останавливаюсь рядом и слезаю с байка.

– Ты меня преследуешь? – Она захлопывает дверь машины и складывает руки на груди, смеряя меня недовольным взглядом.

– Спрячь иголки, Колючка. – Ставлю байк на сигнализацию и подхожу к Мире. – У нас перемирие, помнишь? А друзья могут выпить вместе кофе.

– С каких пор мы с тобой друзья? – Она строит мне рожицу.

– С этих самых. Не вредничай.

Беру ее за руку и притягиваю к себе. Чувствую, как под пальцами напрягается каждая мышца в ее теле. Серьезно? Ей настолько неприятно мое присутствие?

Мы доходим до кофейни под бормотание Миры о несоблюдении личных границ. Я заказываю нам два кофе.

– Почему байк? – спрашивает она, присаживаясь на барный стул.

– Нет нужды стоять в пробке и есть возможность приятно поболтать.

– С тобой невозможно нормально разговаривать, – раздраженно бросает она и, подперев рукой подбородок, отворачивается.

– Ладно. Отец с малых лет брал меня с собой в мастерскую, когда у него выдавалось свободное время. Мы часами просиживали там. Я возился с выхлопными трубами и гайками, приходил весь в масле и сразу мчался к сестре, чтобы обнять ее.

Редкое счастливое воспоминание из детства тоской отдается в груди. Я отчетливо помню металлический запах, смешанный с сыростью, в старом гараже отца. Будь моя воля, я бы целыми днями был рядом с ним, перебирал детали. Хотя в восемь лет не особо что понимаешь, но я с нетерпением ждал каждого выходного отца, чтобы побыть с ним.

Сейчас же мы и пяти минут не можем провести рядом, чтобы не вылить друг на друга ушат оскорблений, приправленных обидами.

Мира смеется. Бариста ставит перед нами стаканчики с кофе, и приятный терпкий аромат заполняет ноздри.

– Наверняка она была рада.

– Очень. – Я вспоминаю, как Вика верещала на всю квартиру и обещала отомстить. – Если захочешь, я всегда в твоем распоряжении. Только представь: твои руки на моей груди.

– Скорее моя ладонь на твоей щеке. – Звучит как обещание.

Я усмехаюсь и хватаю свой стаканчик. Мы выходим на улицу и попадаем под лучи испепеляющего солнца. Если мне не изменяет память, прохлада в этом городе наступает ближе к ноябрю, а до этого ты чувствуешь себя как на сковороде у дьявола. Нацепив солнцезащитные очки, бросаю быстрый взгляд на Миру.

Кудрявые волосы собраны по бокам и ниспадают по плечам, майка на тоненьких бретельках и свободные джинсы, свисающие на бедрах, заманчиво подчеркивают фигуру. Да, я больше не отрицаю, что она чертовски привлекательна, но только в рамках временного увлечения. Кто в здравом уме захочет связываться с бомбой замедленного действия?

– Сегодня выходной?

– Не совсем. Просто захотелось немного развеяться. – Она пожимает плечами. – К тому же в клубе Макс, а мне бы хотелось хоть немного отдохнуть от этой драмы.

– Мы же оба знаем, что они будут вместе.

– Я бы не была в этом настолько уверена. Предательство не так легко простить.

– Тем не менее я ставлю на то, что Макс добьется своего и Полина его простит. Они говорят на одном языке.

– Это что еще значит? – Мира вскидывает голову и хмурится.

– Моя сестра считает, что в этом мире у каждого человека есть предназначенный судьбой партнер и они говорят на одном языке. – Я замечаю, как ее губы растягиваются в насмешливой улыбке. – Заметь, это не мои мысли.

– Ага. Ну и чем заканчивается эта теория?

– Люди как пазлы. Мы присматриваемся друг к другу, можем выбрать неправильную деталь, но в конце концов находим нужную часть и остаемся с ней навсегда.

– И твой пазл…

– Где-то среди восьми миллиардов человек.

Хотя я очень сомневаюсь в этом. Больше чем уверен, что моя деталь бракованная и способна только на краткосрочные отношения длиной в двадцать четыре часа.

– Звучит очень обнадеживающе. Но было бы лучше, если бы мы встречали своего человека сразу.

– Без проб и ошибок?

– Ну, как человек, не заинтересованный в отношениях, я не могу утверждать, но зачем ошибаться, если можно подождать того самого?

– А как же удовольствие от жизни? К тому же, совершая ошибки, мы получаем своего рода урок.

– Слишком рано для таких рассуждений. – Мира выкидывает стаканчик в урну и поправляет волосы. – И, как показывает практика, даже найдя свою часть пазла, можно обжечься.

Уж мне ли об этом не знать.

Мы подходим к бетонному ограждению, и Мира забирается на него. Упершись руками в парапет, она оглядывается. Набережная до отказа забита людьми, из динамиков отовсюду доносится реклама морских развлечений, а местные зазывалы так и манят отведать что-нибудь экзотическое. И под «экзотическим» я подразумеваю далеко не фрукт из заморских стран.

Мой взгляд задерживается на Мире. На том, как она одновременно скованна и расслаблена. Не знаю, как это описать, но эта девушка очень противоречива. Вчера мы шутили в клубе, а вернувшись домой, она так хлопнула дверью, что задрожали стены. Даже сейчас, когда мы просто разговариваем, она держит дистанцию.

Уже не первый раз я склоняюсь к мысли, что на ее пути встретился кто-то вроде меня, неспособный подарить нечто большее, чем простое развлечение, и это оставило свой след. Мира кажется очень колкой и строптивой, хотя нет, так оно и есть, но в то же время она предана всей душой. Она из того типа девушек, которые предпочитают честность, один раз и навсегда. И если она однажды обожглась, то не сразу теперь кого-то к себе подпустит.

Не то чтобы меня это интересовало.

Я становлюсь рядом и опираюсь локтями о парапет.

– Моя очередь спрашивать. Почему гитара?

– Для этого должен быть какой-то повод? – Мира переводит на меня взгляд.

– Нет, но у меня сложилось впечатление, что ты ничего не делаешь просто так.

Она отворачивается к морю и прищуривается, когда на лицо падают солнечные лучи. Ее взгляд становится задумчивым и даже грустным.

– Меня научил играть отец. Каждый день он приходил с работы, садился в гостиной, брал гитару и показывал аккорды. День за днем мы изучали разные переходы, и я до жути бесилась, когда у меня что-то не получалось. Он постоянно повторял, что только благодаря ошибкам у меня может что-то получиться. – Голос Миры дрожит на последних словах, и она быстро моргает.

И все же я успеваю заметить застывшие в глазах слезы.

– Что с ним случилось? – тихо спрашиваю я.

– Авария. Его сбил пьяный водитель. – Она горько усмехается. – Как видишь, даже следуя правилам, есть вариант все потерять.

Сам не осознавая, что делаю, я обхватываю ее ладонь и сжимаю пальцы. И это кажется таким странным – рука Миры в моей. Ее кожа такая холодная, несмотря на жару.

– Мне жаль.

– Это не важно. – Она спрыгивает с парапета и выдергивает руку. – А теперь извини, но мне надо вернуться к работе.

Мира резко разворачивается и уходит в противоположную сторону.

Мира

– То есть у него теперь есть байк? – запыхавшись, спрашивает Полина.

– Ага. И могу поклясться, что у девушек напрочь отключается мозг, когда они видят парня в кожаной куртке верхом на байке.

Подруга хихикает и тут же кашляет. Я останавливаюсь и протягиваю ей бутылку воды. Она машет головой и, согнувшись пополам, жадно втягивает воздух.

Видимо, вчера я тоже попала под его обаяние, хотя чисто теоретически подобное невозможно, учитывая тот факт, что он раздражает меня каждые пять секунд. Но почему-то я выдала ему правду об отце. Кто вообще тянул меня за язык?

Просто рассказ Богдана о семье напомнил мне о том, что я так давно потеряла. Семью, надежду и большую часть себя.

– Напомни, почему я согласилась с тобой бегать? – Полина сдувает с лица волосы.

– Чтобы поддерживать форму?

– Я готова отказаться от сладкого.

– Да брось, мы пробежали только половину маршрута.

Полина вскидывает голову и смотрит на меня полным ужаса взглядом.

– Повтори? – хрипя, спрашивает она.

– Слабачка, – усмехаюсь я.

Мы медленно идем по набережной и сворачиваем в парк. Слышится только утреннее пение птиц и отдаленный шум волн. Дыхание Полины выравнивается, но она то и дело прикладывает руку к груди, всем видом показывая, что это была ее первая и последняя пробежка.

– Он красавчик, – вдруг говорит Полина.

– Кто?

– Богдан. По-моему, мы говорили о нем до того, как ты заставила меня почувствовать всю тяжесть утренних подъемов.

Клянусь, я уже жалею, что рассказала подруге про Богдана и наш недавний разговор. Порой я забываю, насколько Полина все романтизирует. Если она видит двух совершенно незнакомых людей в супермаркете, которые выбирают бутылку вина на вечер, она в красках рассказывает о том, что их ждет по возвращении домой, и любой писатель может позавидовать ее фантазии.

– Господи, Полина, спустись на землю.

– Я всего лишь говорю очевидные вещи. Богдан хорош собой, мил в общении и, кстати, спокойно реагирует на шутки, не выпуская свои иголки. – Она бросает на меня насмешливый взгляд. – И я уверена, что пара ваших официанток уже потеряли от него голову.

– Тогда их ждет разбитое сердце и униженное самолюбие. Его язык побывал во рту у какой-то девицы на дне рождения Макса.

Видимо, он с особой тщательностью подходит к поиску недостающей детали и готов проверить все восемь миллиардов человек.

– Потому что он горяч. Если бы ты не была к нему так предвзята, то давно заметила бы, что Богдан не такой, каким ты его выставляешь с первого дня.

– Поля, он улыбнулся тебе несколько раз, а ты его уже идеализируешь, – раздраженно ворчу я.

– Вот видишь, ты даже на правду остро реагируешь. – Она пожимает плечами.

Не спорю, что Богдан не такой, каким я его себе представляла, но это не значит, что я думаю о нем в таком же ключе, как и моя сумасшедшая подруга.

У нас тут прям какой-то фан-клуб.

– Если бы мое сердце только что не пропустили через мясорубку, я бы обязательно в него влюбилась.

– Именно твое «обязательно» меня и пугает.

Я ускоряю шаг, но Полина обгоняет меня и, развернувшись, идет спиной вперед.

– Ладно, опустим момент, что много лет назад Богдан имел неосторожность разозлить тебя.

Я останавливаюсь и впиваюсь в подругу хмурым взглядом.

– Он кинул меня в бассейн!

Ее глаза округляются, и она в драматичном жесте прикладывает руки к груди.

– Как он только посмел?! – возмущенным голосом произносит она, а затем ухмыляется. – Наверняка ты дала ему повод. С тобой не бывает иначе.

– Ты вообще на чьей стороне?

– Логики? – Полина прикладывает к подбородку пальцы. – Богдан – тот тип парней, от которых девушки за секунду теряют голову. Возможно, не будь ты так упряма, давно приняла бы тот факт, что рядом с ним твое колючее сердце бьется чаще.

Она разворачивается и медленно бежит в сторону выхода из парка, а я, застыв столбом, смотрю ей вслед.

Глава 12

Богдан

– Макс, ты сейчас шутишь? – Мира меряет гостиную шагами. – Именно на моей машине? – Раздраженно вскинув руку, она подходит к окну и захлопывает его. – Ты привезешь ее до закрытия!

Она сбрасывает вызов и сжимает пальцами переносицу.

– Раздражение – это твое привычное состояние?

Прохожу мимо нее на кухню.

– Поверить не могу, что ты с нами живешь, – бубнит она, избегая моего взгляда.

– Кажется, мы уже прояснили этот вопрос. Что случилось?