Глаза парня горели решимостью. Вот его шанс проявить себя перед Тейсдариласой! Он поступит, как настоящий мужчина, взяв всю вину на себя и не прося ничего взамен. На него снизошло странное состояние. Наверное, именно так чувствовали себя герои, идущие на верную смерть.

– Я посмел стереть метку с лица госпожи, – покаялся он. – Когда понадобилось нарисовать её заново, то просто не нашёл нужной краски. Я не знал, что цвет знака имеет какое-то значение.

Хвост наагашейда раздражённо хлестнул воздух. Девушка сама по себе была олицетворением его позора. А метка чёрного цвета на её лице словно подтверждала, что это именно его позор.

– Стереть немедленно! – прошипел он. – Я не хочу, чтобы на ней было хоть что-то, что подтверждает её принадлежность мне.

На лице Вааша возникло болезненное выражение, и он посмотрел на Тейсдариласу с жалостью. Плохо, что она услышала что-то столь оскорбительное. Наги опустили взгляды. Глаза юного песчаника потемнели от едва сдерживаемой ярости. Лишь одна принцесса осталась невозмутима. Казалось, слова наагашейда её нисколько не уязвили. Она спокойно посмотрела на него и кивнула, принимая его слова.

– Убирайтесь!

Абхал не выдержал. Его юное горячее сердце требовало вступиться за понравившуюся девушку, несмотря на опасность, исходившую от наагашейда.

– Не смейте говорить с ней так! – Его голос дрожал от ярости. – То, что она здесь, – ваша вина! Это вы потребовали отдать вам принцессу! Вы этого хотели! Так что не смейте!

От ярости у него закончились слова. Давриданский неожиданно выветрился у него из головы, и парень никак не мог построить достойную фразу. Наагашейд выслушал его на удивление спокойно. На его холодном лице не мелькнуло ни единой эмоции. Он смерил парня надменным взглядом, хвост его слабо шевельнулся. И неожиданно взметнулся вверх, сделав замах на манер хлыста.

Наагариш Делилонис качнулся вперёд, с сожалением понимая, что не успеет ничего сделать. Чёрный хвост стремительно метнулся к песчанику. Но прежде, чем он успел достичь его и ударить с сокрушающей силой, Абхала толкнули в плечо, вынуждая упасть на землю. А на его место спокойно ступила принцесса. Всего один неспешный шаг, и хвост ударил её в грудь, снеся как таран. Девушку отшвырнуло в ближайшую повозку, о борт которой она звучно ударилась спиной и упала на землю лицом вниз. Наступила мёртвая тишина. В наметившемся конфликте была поставлена жирная точка.

Вааш метнулся к неподвижной девушке. Его дрожащие ладони осторожно ощупали её, и он дрогнувшим голосом произнёс:

– Жива.

К ним приблизился наагариш Роаш. Он более тщательно обследовал тело принцессы.

– Кажется, даже относительно цела. Но на затылке шишка с голубиное яйцо.

Наги облегчённо выдохнули. Только наагашейд продолжал неподвижно стоять. Выражение на его лице было застывшим, холодным. Только кончик хвоста нервно шевелился. Он видел глаза девушки перед тем, как удар настиг её. Для него время тогда словно замедлилось. Вот излишне смелый мальчишка летит на землю, получив толчок изящной ладонью. На его место спокойно, даже как-то неторопливо заступает девчонка. Она разворачивается и смотрит на него. Смотрит уверенно и спокойно. Она не боится и не колеблется. В момент, когда его хвост ударяет её, она закрывает глаза и стискивает губы. А затем оковы, тормозящие время, падают, и всё остальное разворачивается стремительно и слишком быстро.

Девушку аккуратно перевернули. Вааш бережно придержал её голову. Роаш отдавал команды, как лучше её поднять и перенести. За спиной наагашейда Делилонис требовал найти лекаря как можно быстрее. Абхал продолжал сидеть на земле. На его лице застыли ужас и растерянность.

– Дейш, – тихо прошептал подползший Делилонис, – ты переборщил.

Наги-охранники прятали обеспокоенные и виноватые глаза. Нет, они не смели осуждать повелителя. Они корили себя за то, что допустили эту встречу.

Наагашейд Дейширолеш ощущал себя странно. За восемь сотен лет в его жизни произошло многое. Он убивал женщин, но никогда не делал это просто так. Всегда была причина. И он всегда даровал им быструю смерть. Но он никогда, НИКОГДА не бил и не мучил женщин. Сейчас владыка чувствовал себя так, словно переполз через некую грань, возврат из-за которой невозможен. В нём словно что-то надломилось, поменялось.

Наагашейд решительно тряхнул головой, выбрасывая эти мысли. Посмотрел на девушку, которую бережно нёс Вааш, и с чувством процедил сквозь зубы:

– Дура!

Лекарь, осмотревший Тейсдариласу, сообщил, что у неё сильные ушибы, но переломов нет. Шишку на голове он подлечил. Вааш нарезал круги перед возком, коря себя за то, что доверил присмотр за девочкой таким «олухам». «Олухи», виновато опустив глаза, были здесь же. Наагариш Роаш успел тихо, шёпотом, точнее шипением, отчитать их. Парень-песчаник тоже отирался тут и смотрел на экипаж, в котором уложили принцессу, несчастными глазами.

Очнулась девушка уже ночью. Она пошевелилась и глухо застонала. Разум и воспоминания ещё не проснулись, поэтому Тейсдариласа недоумевала, почему ей так больно. Особенно сильно ныли рёбра, спина и затылок. От попытки приподняться у неё закружилась голова и к горлу подступила тошнота. Кое-как девушка перевернулась на бок: на спине лежать было очень уж больно. И она наконец вспомнила, что произошло.

– Дариласка? – В приоткрытую дверь всунулась голова Вааша.

Он дремал около экипажа и услышал её стон. Увидев в темноте блеск её глаз, он несказанно обрадовался.

– Ну ты меня и напугала! – эмоционально протянул он. – Совсем, видимо, из ума выжила! Повезло, что наагашейд тебе ничего не сломал. У тебя либо костяк крепкий, либо небесные покровители хорошие.

Девушка слабо пошевелилась, и Вааш забеспокоился.

– Ты вставать не смей! – велел он. – Сказано, два дня отлеживаться! Спи лучше!

Но тут же забеспокоился.

– Ты, может, пить хочешь?

Тейсдариласа слабо кивнула. Это движение отозвалось новой волной тошноты.

– Я сейчас!

Вааш отполз, и до её слуха донёсся его зычный голос:

– Воды притащите! Быстро!

Стремительное шуршание подсказало девушке, что за водой уже поползли.

Через некоторое время опять раздался недовольный голос Вааша:

– Какого хрена вы ведро приволокли?! Она что, лошадь – из ведра пить?! Кружку живее, олухи!

Он заглянул к Тейсдариласе и тихо произнёс:

– Сейчас-сейчас водичка будет.

Кружку нашли, и Вааш вернулся, неся живительную влагу. Подсунув руку девушке под голову, он помог ей приподняться и поднёс кружку к губам. Девушка жадно припала к её краю. Желудок сжался, отказываясь принимать даже воду, но жажда оказалась сильнее тошноты, и Тейсдариласа осушила посудину почти до дна. Вааш помог ей лечь обратно, и она, прикрыв глаза, шумно задышала, пытаясь прогнать тошноту. Наг осторожно погладил её по волосам.

– Ты поспи лучше, – посоветовал он. – А я тут, у двери, буду.

Вааш почти закрыл дверь, но потом опять её раскрыл и смущённо прошептал:

– Там, если понадобится… ну, по зову природы… ты зови, не стесняйся.

На губах девушки возникла слабая улыбка. Она некоторое время прислушивалась, как снаружи Вааш устраивается на ночлег. Её нянька ворчал на нагов рядом, но уже больше по привычке. Тошнота отступила. Больное тело было не прочь поспать ещё немного. А о случившемся она подумает потом, не сейчас.

Вааш почти задремал, когда приполз наагариш Роаш.

– Приходила в себя? – коротко спросил рыжий наг.

– Приходила, – медленно кивнул Вааш. – Воды попила и опять уснула.

– Это хорошо, – решил наагариш. – Посторонись немного, мне заглянуть нужно.

– Может, утром? – Ваашу дико не хотелось двигаться.

– Сейчас, – стальным тоном произнёс тот.

Вааш неохотно подвинулся. Наагариш открыл дверь и залез внутрь по пояс. Судя по тому, как двигалась его спина, что-то делал. Наружу он показался, закупоривая какую-то посудину. Брови Вааша удивлённо приподнялись.

– Спокойной ночи, – безэмоционально пожелал наагариш.

– Ага, сладких снов, – ехидно откликнулся Вааш.

После ухода наагариша Роаша он задумался, а затем окликнул одного из охранников:

– Эй, сгоняй к моей колеснице за моим мешком!

Тот недовольно посмотрел на него.

– Давай-давай! Один конец хвоста здесь, другой там!

В середине ночи спящего Вааша беспардонно подвинул наагариш Делилонис. Он шёпотом спросил у бодрствующей охраны, приходила ли принцесса в себя, и тоже заглянул к ней. В руках у него серебрилась маленькая баночка. Проснувшийся Вааш хмыкнул.

Утром Тейсдариласа попыталась подняться, но Вааш бдел, и охрана не дремала. После того, как её сносили до кустиков и обратно, лицо у неё стало злым и обиженным. Это было так унизительно! Тело болело ещё сильнее, чем ночью. По опыту девушка знала, что следующие два дня боль будет только нарастать, а потом уходить. Она уже отлежала себе все бока и перевернулась на живот – там пострадавшая область была не такой обширной, как на спине.

Настроение было самым поганым. Мысли Тейсдариласы снова и снова возвращались к произошедшему. Нет, о своём поступке она ни капли не жалела. Принцесса даже не задумывалась о его правильности. Абхал просто заступился за неё перед наагашейдом. Исчезновение прежней метки и появление метки другого цвета – это и её вина тоже. Она дала согласие на её сведение. Мучило другое.

Её разумная половина была зла и обижена на наагашейда. В голове постоянно витала одна и также фраза: «Ты же знала, он опасен!» Тейсдариласа соглашалась с этим. Наагашейд нетерпим к непослушанию, он не любит, когда ему противоречат, он не прощает обид и неразумных слов… От этого мужчины нужно держаться подальше. Но что-то внутри неё продолжало тянуть к нему. Её привлекала его сила, властность, решительность, красота…

Этот раздрай в душе сильно портил настроение. Тейсдариласа не привыкла носить внутри себя хаос. Дядя так воспитал её, что она всегда или почти всегда знала, что ей нужно, как поступить, что она чувствует, как она к чему-то относится… Она смотрела на жизнь чётко. Поэтому сейчас была крайне собой недовольна.

От этих мыслей её более-менее отвлекал Вааш. Он ехал рядом с её экипажем и травил в открытое окно байки. Наг сообщил ей, что они приближаются к границе и, скорее всего, после полудня будут у реки, которая отделяет Нордас от Салеи и от Давриданской империи. Там они остановятся и будут стоять до тех пора, пока не завершатся переговоры Нордаса с Салеей. Если перемирие не заладится, то они просто повернут обратно.

К границе они вышли действительно после полудня. Солнце стояло ещё довольно высоко в небе. Вааш уполз искать наагариша Делилониса, чтобы через него найти лекаря. Беспокойный наг хотел, чтобы тот осмотрел девушку. Воспользовавшись его отсутствием, Тейсдариласа выбралась из экипажа, аккуратно потирая собственную спину. Охрана тут же перекрыла ей путь, но она так на них посмотрела, что они дрогнули и пропустили её.

Девушка немного подвигалась, размяла ушибленные и затёкшие мышцы и решила слегка погулять. До песчаников. С нагами сейчас вообще неинтересно. Они беспокойные, занудные какие-то… Что-то ей подсказывало, что народ пустыни так трястись над ней не будет.

Те уже успели разбить лагерь, над кострами вовсю булькали котелки. Пахло краской. Один из мужчин затеял подновить узоры на своём фургоне и теперь неспешно размешивал в деревянном корыте золотистую краску.

– О-о-о-о… – Девушки встретили её многозначительными взглядами, и почему-то эти взгляды достались в основном её лбу. Там чёрная метка, что ли, до сих пор стоит?

История об этом небольшом происшествии успела разлететься.

– Ты танцевать-то будешь на третий день двоелуния? – задали песчаницы вопрос, который волновал их больше, чем какая-то стычка с каким-то там владыкой нагов.

Тейсдариласа уверенно кивнула и почти тут же подумала, как она будет танцевать с больной спиной? А ведь сегодня уже первый день двоелуния.

– Болит? – спросил один из мужчин-песчаников.