Глава 5

Так, а это ещё что за географические новости? Я посмотрел на мутно-серую ленту водной преграды. Вроде на пути к Тризне, вольному поселению на южном берегу одноимённого озера, никаких речек мы пересекать не должны были. Не должны, да, но это только если верить той карте земель вокруг моей обители, что я частенько рассматривал у себя в кабинете. Специально ведь истребовал у брата Виталия самую подробную.

На местности же получается, что Шорстку, шириной в десяток ярдов водный поток, который полагалось оставить справа по ходу нашего движения, придётся преодолевать вброд.

Нет, ничего критического в таких обстоятельствах не вижу, глубина реки такая, что и гномы бы перешли по дну ногами, не захлебнувшись, вот только как после этого верить здешним топографам? Руки бы им поотрывал заодно с головами, честное слово.

– Тризна за тем лесом находится, – просветил меня милорд Карл, уже дважды ездивший нашим нынешним маршрутом. – Меньше трёх миль. Но вначале будет лагерь второго и третьего кавалерийских.

– Поехали тогда, – пожал плечами и помахал рукой солдатам передового дозора, остановившимся перед речкой и выжидательно на меня смотревшим. – Стой не стой, пьяным не будешь, а я уже есть хочу. Прогулка на свежем воздухе будит аппетит. Заметил? Надеюсь, маркиза нас угостит ужином.

– Да уж. Лейла и Гейла наверняка расстараются.

Мой вассал находился в прекрасном расположении духа. Герой. И врага только что громил, и встреча с любимой красавицей на носу. Что ж, я-то не против, путь радуется пока. Не знаю только, как долго продлится это счастье. С моим жизненным опытом мнится мне, что сестрёнка забавляется, не заметил в ней страсти, ни пылкой, ни вообще какой.

Едва половина отряда переправилась через Шорстку, а копыта моей кобылы только-только погрузились в прибрежную тину, как из секрета выскочили дозорные, среди которых узнал – издали, вот что значит юное зрение, прямо как у орла – того самого солдата Ивана Чайку, которому вначале восстановил глаз, а затем и спас жизнь. Да, теперь, по ходу, у меня повсюду будут встречаться должники.

Ого – подъехал, – а он уже сержант и командует дозором из десятка арбалетчиков? Ничего себе карьерист. Впрочем, не так уж часто встречающейся у обычных солдат храбростью, думаю, вполне своего повышения заслужил.

– Ваше преподобие! – Он улыбнулся до ушей, будто отца родного увидел. – Полковник Георг будет рад вас увидеть. Ему сказали, что вы сегодня должны приехать.

Георг Клинский – это тот самый полковник, с которым мы познакомились в Лисичках и провели несколько приятных, взаимно интересных бесед. Не против с ним ещё поговорить, вот только меня главнокомандующий ждёт, о чём я и сообщил сержанту Чайке.

Вижу, он расстроился, но когда получил от меня поздравление за унтер-офицерское звание и похвалу за проявленный героизм, вновь расцвёл и горделиво бросил взгляд на своих подчинённых, большинство из которых были вдвое старше его.

Всё, не сомневаюсь, этот парень за меня жизнь отдаст, случись что. Смотрит как преданная собака, мне даже неудобно немного.

Подумал, может, взять к себе на службу? А куда, кем? Решу попозже, сейчас не до этого. К тому же наш дальнейший путь встретился с преградой в виде большого табуна рассёдланных лошадей, их гнали на водопой. Пришлось отъехать под деревья, чтобы пропустить боевых коней. Немного из-за этого задержались.

Оказывается, Иван отправлял одного дозорного оповестить командира о моём прибытии, и полковник Георг встретил меня на границе своего лагеря – огромного количества шатров, палаток, шалашей, фургонов, телег, навесов из брёвен и лапника, загонов для свиней и овец, клеток с птицами, костров, столбов и перекладин коновязей, хаотически разбросанных среди рощ по лесным полянам, лужайкам и под деревьями.

Понятно, вокруг снуют люди, а кони, быки с волами и прочая живность ржёт, мычит, хрюкает, кукарекает.

Бардак на первый взгляд, но посты, смотрю, выставлены повсюду, и кое-какая организация всё же наблюдается, если судить по флагам и штандартам над шатрами.

Полковник в окружении десятка штабных офицеров приветливо мне улыбнулся. Вот ещё интересный момент, я сам утром не знал, сегодня поеду или завтра, а здесь уже о скором прибытии его преподобия Степа все давно в курсе. Хорошо, не все, но многие.

Не в первый раз уже убеждаюсь, с сохранением информации здесь беда. Пусть моё прибытие не бог весть какая тайна, но зачем зря оповещать кого нужно и кого не нужно?

– Милорд. Степ, – кивнул полковник.

Его свита поклонилась почтительнее и получила от меня благословение.

– Виконт. Георг. – Я тоже так умею. По-приятельски. – Извини, не могу принять твоё приглашение в шатёр, главнокомандующий ждёт, видимо, что-то важное сказать хочет, раз настойчиво приглашал.

– Я догадывался, что так и будет. – Полковник Клинский поправил немного сползший с плеча плащ в родовых цветах. – Провожу пару миль до пехотных постов, если позволишь.

– Буду только рад, – согласился. – Заодно расскажешь, что тут у вас происходит.

Так-то я знаю о делах в войске достаточно подробно, Карл мне дорогой поведал, но вдруг он что-нибудь упустил?

Направились прямо через центр лагеря. Кстати, а где командир второго кавалерийского? Не уважает? Игнорирует самого настоятеля Готлинской обители? Это я так шучу, конечно же. Сам с собой. Сам пошутил в мыслях, сам посмеялся. Чудак, одним словом. Всё никак из эйфории новой жизни не выйду?

Мои гвардейцы не смотрели, что Георга сопровождают офицеры, двое даже в званиях майоров, оттирали свиту полковника в сторону, организовав вокруг меня живой щит. Достойно похвалы, как по мне. Спасибо, дядюшка, не зря тебе быть лейтенантом.

Численность двух полков около трёх тысяч человек, если считать с обслугой – лекари, рабы, маркитанты и прочий, не принимающий участия в сражениях люд, – а такое чувство, что здесь народа собралось вдвое больше. Слишком активно перемещаются потому что. В каком классе мы изучали броуновское движение частиц? В восьмом? Чёрт, не помню. Я же не про здешнюю учёбу Степа подумал, а про свою прежнюю.

Вот к чему постепенно привыкаю, так это не выпадать из реальности во время размышлений. Внимательно слушаю полковника и уточняющие вопросы задаю по теме.

Когда доехали до секретов пехотного лагеря, всё, что хотел узнать у виконта, я выяснил. Ничего нового к тому, что мне поведал мой вассал милорд Монский, Георг не добавил. Тоже неплохо. Получается, Карл умеет доводить информацию в полном объёме, не растекаясь при этом, как говорится, мыслью по древу.

Наша армия, как, собственно, и виргийцы генерала Шарского, растянулась с запада на восток почти на полтора десятка миль. Понятно, при такой растянутости линии соприкосновения и ограниченности людских ресурсов средневековых войск сплошного прикрытия участков фронта, что называется, и близко не наблюдалось.

Однако пройти крупными силами в тылы генерала Лейнского без большого сражения северянам не позволяли стоявшие в первой линии нашего войска отряды баронских и графских дружин, укомплектованные умелыми и хорошо экипированными воинами.

Как только на каком-то участке виргийцы пытались двинуться вглубь территории Кранца, к баронам тут же спешили на поддержку пехотные полки со второй линии фронта и кавалерия с третьей.

Я бы на месте полководца северян рискнул, оставил свои обозы под слабой защитой и, пользуясь почти полуторным численным превосходством, попытался обойти нас с обоих флангов.

Только генерал Шарский либо осторожнее, чем я, либо больше разбирается в тактике и стратегии средневековой войны с использованием магии, скорее второе, предпочитает искать более слабое место в наших боевых порядках, рисковать же не решается, опасаясь встречного удара.

– Знаешь что, забери ты нашего пленника, – предложил полковнику, когда пришла пора нам расставаться. – Раз уж всё равно на вас, кавалеристов, возложена борьба с диверсионными отрядами, тебе этот сержант будет более полезен, чем главнокомандующему, – махнул рукой за спину, где ехал понурый виргиец.

Действительно, ничего полезного простой унтер генералу не сообщит, а вот Георгу полученные от него сведения могут пригодиться для поиска других вражеских отрядов, проникших в тыл.

– С удовольствием, – согласился виконт Клинский и подозвал к себе капитана, командовавшего тремя десятками присоединившегося к нам при выезде из лагеря эскорта. – Баронет, забери этого ублюдка. Допросим сейчас. Милорд, – это он уже, понятно, снова мне. – Надеюсь всё же, что заедешь в гости, когда получится.

– Пути Создателя неисповедимы, – развёл руками.

Попрощались дружески. Меня уже дожидались сопровождающие от полковника Александра Нойского, командира первого пехотного, а заодно старшего лагеря, в котором расположились сразу четыре полка. И тут, смотрю, знают о моём прибытии, наверняка сестрица позаботилась предупредить, чтобы вопросов лишних не задавали и организовали охрану, хотя в этой местности, заполненной нашими войсками, мне и моему отряду ничего не грозит. Наверное.

Картина, которую наблюдаю в расположении королевской пехоты, немного шокирует. Нечто подобное я ожидал увидеть, но не в такой степени.

Возникло чувство, что освободили от оков каторжан, разбавили их равным количеством городского отребья и, не помыв, не побрив, не подстригая, обрядили в скверные доспехи, вооружили тяжёлыми копьями и короткими мечами-гладиусами, всучили деревянные ростовые щиты с бронзовыми умбонами, надели на сто лет не мытые лохматые головы кожаные шлемы, после чего назвали это дикое сборище солдатами. Герцогская пехота, не говоря уж о кавалерийских или егерских полках, выглядит совсем по-другому.

Нет, воевать-то эти солдаты смогут, не сомневаюсь. Прусского короля Фридриха Великого в Паргее отродясь не было, но его принцип, что солдат должен бояться палки капрала сильнее пули неприятеля, в полной мере реализован и здесь. Само собой, с поправкой на местную специфику – не палки, а древка копья или плети, и не пули, а стрел с болтами или копий, мечей и магических ударов врага.

В общем, кое-какой выучкой королевская пехота всё же обладала, боевые умения и навыки действий в строю солдатам вколотили, только никто не позаботился о том, чтобы придать им божеский вид.

– Жалкое зрелище, – сказал милорду Карлу, когда проехали раскинувшийся мили на две лагерь.

– Ты о чём, Степ?

– Да так, о своём, – не стал пояснять.

Для милорда Монского ничего необычного в грязных вояках с поголовно испорченными зубами, всклоченными бородами и длинными сальными волосами нет. Да и не только для него. Уж на что моя кузина утончённая аристократка, а наблюдал тут позавчера, когда она исцеляла троих тяжелораненых пехотинцев, воняющих, словно гниющая помойка, так даже не поморщилась ни разу. А к одному из них, тому, которого вылечила от почти смертельного ранения в живот, не побрезговала и прикоснуться – ободряюще похлопала по плечу.

– Уже почти приехали, – сообщил мой вассал.

– Почти не считается, – напомнил. – Далеко?

– Да вот прямо за этой рощей, – показал он плетью на растянувшийся поперёк нашего пути лесок.

Минут через десять, пробравшись по тропе сквозь узкую полосу буков и грабов, выехали на дорогу среди обширных, уже убранных от урожая полей подсолнечника, ржи и бобовых, за которыми располагалось обнесённое деревянной стеной поселение и очередной военный лагерь вокруг него.

Озера я поначалу не увидел, зато разглядел большой шатёр главнокомандующего, а рядом, чуть уступая ему размерами, такой же, но в цветах неллерского герцогства. Когда необходимо, маркиза Агния может ночевать и под открытым небом, если же позволяют обстоятельства, устраивается с комфортом.