Так и не произнеся ни слова, чувствую, что вновь проиграл этот бой, в котором каждое правило словно бы направлено против меня, разворачиваясь, ухожу прочь, в последний миг, вспоминая о слугах и снимая с них чары.

Нелепо.

**

Дженай

Я не слышала, как открылась дверь, как Стратег вошел в комнаты. Слишком увлеклась новой книгой, что привезли месяца три назад. Слишком расслабилась и на миг забыла, что хозяин Нам-Кивас вернулся в город.

Теплая волна щекоткой прошлась по телу вверх, заставляя передернуть плечами, а затем я поймала этот взгляд светящихся глаз. Сияние было уже не таким ярким, но все равно делало лицо размытым, словно самого присутствия магии было недостаточно.

Книга выскользнула из ослабевших ладоней, с грохотом упав на пол, заставляя страх еще выше поднять голову. Конечности каменели от этого жуткого ощущения, но что я могла! Я боялась его до икоты, этого высокого мужчину со светлыми волосами, словно он и не был моим мужем. Не понимая, о чем он думает, глядя на меня, не находя поддержки в правилах, я терялась.

– Я не ждала вас сегодня и не успела подготовиться. Манен не предупредила, – глупые оправдания, больше подходящие деревенской девке, чем Владетельной Востока. Как же стыдно. Стоило ему появиться, и я забыла все приличия. За слуг отвечает хозяин. А что делала я? Сваливала вину на Манен? Тряхнув головой, попыталась взять себя в руки. – Нет, конечно, это моя вина.

Я была готова отрезать собственные волосы, только бы вернуть сказанные слова. Что он думает обо мне? Что видит перед собой? Пугливую нервную женщину, что не справляется ни с одной из своих обязанностей? Сперва обморок перед войском, теперь обвинение слуг. Как же стыдно.

Иногда мне казалось, что я его раздражаю самим своим существованием, и только правила и воля Ксеркса не дают Стратегу избавиться от ненужной и бесполезной супруги. Измир Санджи стоит несколько мгновений неподвижно, и я чувствую как по телу, укутанному тремя слоями тончайшего шелка, скользит острый, как клинок, взгляд, не давая пошевелиться и мне.

Яд пустыни, ее странная магия, играет с чертами лица Стратега, то, на миг, давая рассмотреть сведенные брови, то вновь размывая облик до неузнаваемости. Он еще довольно молод, на вид не больше тридцати, но достиг такой славы, что и пять лет назад о нем говорили с придыханьем. Теперь же это имя и вовсе звучит только шепотом.

В комнату ворвались слуги, слишком громко топая, слишком громко причитая. Девушки, упав на колени, вполголоса бормотали извинения, но их тут же сковало заклинание, которое я ощутила сотней мелких мурашек, пробежавших по коже. Все это заняло не больше минуты, но мне показалось, что прошла вечность с того момента, как Стратег вошел в мои покои.

И опять, не произнося ни единого слова, мой великий и ужасающий супруг развернулся и в полнейшей тишине вышел вон, оставив только небольшую резную шкатулку на столике.

По левую руку с колен поднялись служанки, все еще оставаясь полусогнутыми. Не поможет. Пропустили и не предупредили. В который раз опозорили и себя, и, хуже того, меня. Никчемная госпожа, которую не уважают даже слуги…

– Владетельная.

– Вон отсюда, – тихо, чувствуя, как начинают дрожать руки, приказываю, не желая никого видеть в своем позоре.

Шелест одежды, и женщины скрываются куда быстрее, чем появились. Вот это прыть! Мне хочется смеяться и плакать одновременно, но я помню, что где-то за стенами прячется наблюдатель Вати, и старухе доложат обо всем, что здесь произошло, так что я, не поднимая книгу, иду к столику. Мне интересно, что там на этот раз.

Супруг впервые принес шкатулку сам. Впервые явился в покои, так что я заинтригована. Мне казалось, что подарки выбирает кто-то другой. Впрочем, я и сейчас не верю, что такой человек, как Стратег Востока станет беспокоиться о дарах для нелюбимой жены.

Прижав теплое дерево к себе, чтобы из наблюдательных ниш, о которых я прекрасно знала, содержимое нельзя было рассмотреть, откинула крышку. На россыпи розового, с вкраплениями золотой пыли, песка, лежала пара ракушек и несколько камней. Необработанные, прекрасные какой-то своей, природной красотой, они завораживали. Как и сам песок. Из окна пустыня выглядела великолепной, но смертельно опасной, а здесь, в глубине деревянной шкатулки, все смотрелась совсем иначе. Да и цвет казался мне насыщеннее, розовее. Интересно, она становится такой, если отойти дальше от дворца? Вглубь песков?

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в покои, громко шлепая, вошла Манен.

– Владетельная? Стратег уже покинул вас? – глупый вопрос, если ты смогла сюда войти.

Не отвечая, я захлопываю шкатулку и просто разворачиваюсь, направляясь в спальню. Я имею право так поступить.

– Владетельная!

Я не собираюсь отвечать. Ночь только началась и до дневного зноя мне нужно еще очень многое сделать.

Захлопывая дверь спальни, я с мелочным торжеством оставляю Манен злиться. Пусть. Если все получится, то не будет важно, сколько в жалобе на мое неподобающее поведение будет пунктов. Одним больше, одним меньше. Только сперва стоит все хорошенько продумать.

Глава 8

Измир

После визита к Дженай, я чувствовал себя лучше. Пусть Владетельная и боялась меня, но мне показалось, что страх не настолько глубинный, как раньше. Словно произошедшее на вручении жалования что-то сдвинуло в ней. Пусть бы было так. Я намеревался использовать любую возможность.

Сенаторы клевали носами, хотя время едва перевалило за полночь. Наступил час Луны, когда меньшее светило почти достигло самой верхней точки небосвода, а они уже устали. Меня это немного забавляло. И сердило. Люди, которым я оставил город на попечение, не могли договориться между собой по таким простым вопросам, и оставляли их висеть нерешенными до самого моего возвращения. Если бы над ними был кто-то старший… Но любое преимущество тут же позволяет проявляться неуемной жажде наживы даже у более сильных духом людей.

– И что вы придумали? – я стоял у окна, слушая, как эти в сущности умные, но слишком жадные люди ругают друг друга, и понимал, что нужно сместить их с должностей. Перегорели. Не все, но троих следовало убрать. Как жаль, что немногие могут жить в этом городе, перенося его жар. В противном случае можно было бы попросить нескольких чиновников у Ксеркса или Сафиры. Но жители столицы здесь долго не протянут.

Она вышла в сад в сопровождении слуг и фонарей. С неверием вглядываясь в процессию, что шла между цветущих деревьев небольшого внутреннего дворика, я с ревностью пытался вспомнить, окна каких еще комнат выходили сюда. Совсем не думал об этом раньше. Дженай нужно выходить на воздух, а днем это уже невозможно.

Щелкнув пальцами, подозвал Салика, слушая бессвязную болтовню советников. Только Хадасан молчал, дожидаясь, когда старшие коллеги закончат говорить. Он был самым юным из всех, и его назначение вызывало много вопросов ко мне. Правда, они так и остались непроизнесенными. А мне было все равно. Хадасан работал, в отличие от всех остальных, на благо города.

– Салик, из каких комнат можно видеть? – длинные фразы никогда не были моей сильной стороной, в отличие от того же Клинка, что мог трещать без умолку. Но хранитель дворца хорошо понимал меня, как от него это и требовалось.

Смотритель дворца выглянул в окно, отчего тонкая шея стала еще длинней, словно у древней черепахи.

– Гостевые Голубые покои, Зал Ночного света и комнаты самой Владетельной. И эта, – тихо, не привлекая внимание сенаторов, отозвался этот скрюченный человек.

Переведя взгляд с супруги, что изящно нагнулась над цветами, вдыхая их аромат, я выразительно посмотрел на слугу. В очередной раз подтверждая, что не ошибся в нем, Салик медленно склонил голову, и мелкими шагами покинул комнату. Нужно будет узнать, как он себя чувствует. Иногда боли в искалеченном теле становятся слишком сильными и придворный клирик не всегда может с ними справиться. Но Салик никогда не скажет об этом сам.

– Этим вы оправдываете пожар в стеклодувных мастерских? – устав слушать грызню, пусть и прикрытую каким-то подобием официального общения, спокойно задал вопрос. В комнате установилась мгновенная тишина.

Дженай, взяв в руки один из фонарей, присела на корточки, выискивая что-то под кустами, а затем неожиданно отскочила, громко вскрикнув и едва не упав. Внутри что-то встрепенулось. Хотелось быть рядом, чтобы поймать ее, поддержать. Чуть напрягшись, усилил слух, чтобы не пропустить ничего важного, но Владетельная уже смеялась.

– Ежик! Какие большие уши! – махнув рукой совсем юной служанке, Дженай подозвала и ее посмотреть на ночного гостя. – Давно не видела их в нашем саду.

– Так лето же, Владетельная, – нерешительно, оглянувшись по сторонам, словно опасаясь Манен, отозвалась девушка. – Если здесь будет достаточно воды и еды, не думаю, что ваш колючий гость куда-то уйдет.

– Думаешь, сумеем его прикормить? – сейчас Дженай была совсем другой, свободной и счастливой. Как тогда, когда я увидел ее впервые в своем дворце. – Тогда нам надо мяса и воды.

– А разве не яблоки? – я не сразу заметил, что улыбаюсь, слушая этот разговор.

– Глупости какие, – Владетельная сидела на корточках перед кустом, тихо посмеиваясь. – Он же хищник. Где ему в пустыне брать яблоки? Вот скорпионы, змеи. Жучки всякие – это да, его еда.

– Владетельная, вы простите, но я не хочу ловить скорпионов, – со слезами в голосе взволнованно отозвалась служанка. Видно, она не так давно служит во дворце.

– И опять глупости, – фыркнула Дженай, – никто и не заставит тебя заниматься этим. Сходи на кухню, пусть дадут немного свежего мяса из холодной. Совсем чуть-чуть надо. Когда я была маленькая, к нам часто приходили ежики. Не такие большеухие и почти черные, но они также смешно фырчали…

Очнувшись от подглядывания, понимая, что мне уже минут пять толкуют о причинах пожара в стекольной мастерской, я прищелкнул языком, заставляя сенатора замолчать.

– Мне не слишком это интересно, благородный, – признался, все так же глядя в окно. Столько изящества в одной маленькой женщине. Столько огня и любви к жизни, почти потухшей под гнетом глупых правил. Нет. Так не пойдет. – Вы все еще оправдываетесь, словно это имеет значение. А между тем из столицы пришел вопрос, когда все будет восстановлено. И мне не слишком приятно отвечать на это «я не знаю». Просто потому, что мои сенаторы не сумели договориться.

– Но Стратег, если бы мастерская относилась к владению кого-то одного из нас, я уверен, вопрос давно уже был бы… – снова игры в перетягивание одеяла. Кому достанется мастерская, кто получит больше власти.

– Этого не будет. За производство отвечает гильдия мастеров. Ваша же задача создать им условия. И я спрашиваю в последний раз: что вы можете им предложить?

– Если Владетельный позволит, – Хадасан. Умен, все же. Дождался, пока остальные покажут себя неподготовленными, и теперь предлагает решение. Стоит быть внимательным. Из него вполне получится достойный сенатор. Если сумеет удержать свои страсти.

Я кивнул, показывая, что слушаю, хотя не сильно вникал в вопрос. Будет еще множество ночей в одиночестве, когда заняться будет нечем кроме как городом. Ночей, когда я не смогу наблюдать за Дженай.

– Я подготовил небольшой проект по перестройке мастерских, – судорожный вздох, в котором явно читалась плохо сдерживаемая ненависть, послышался от одного из сенаторов. А вот и первый претендент на разжалование, – но он требует доработки. Если вы позволите и дадите мне три дня, я обещаю предоставить вам вполне готовые чертежи.

Хадасан немного нервничал, явно недосказывая, но об этом можно было бы подумать и после.