В это время дети часто умирали от болезней, и на похоронах многих из них во главе траурной процессии шёл Оливер.

Меж тем Ноэ всё больше и больше завидовал тому, что Оливер бывал на людях, а его оставляли сидеть в лавке.

Однажды на кухне, в приливе злобы и зависти, он решил поиздеваться над Оливером.

Ноэ дёргал мальчика за волосы и уши, называя подлизой. Однако его насмешки не доводили Оливера до слёз. Тогда Ноэ разошёлся не на шутку и закричал:

– Слушай, приходской щенок, как поживает твоя мать?

– Она умерла, – ответил Оливер.

– Отчего она умерла? – спросил Ноэ.

– От разбитого сердца, – сказал Оливер. – Мне кажется, я понимаю, что значит умереть от разбитого сердца.

– Траля-ля, приходской щенок! – воскликнул Ноэ, когда слеза скатилась по щеке Оливера. – Что это довело тебя до слёз?

– Не вы, – сказал Оливер, смахнув слезу. – Больше ни слова не говорите мне о моей матери.

– Уж ты бы сам помолчал, приходской щенок, – продолжал глумиться Ноэ. – Твоя мать была самой настоящей шлюхой. Ей повезло, что она умерла, иначе она бы окончила жизнь в тюрьме или на виселице.

Побагровев от бешенства, Оливер вскочил и схватил Ноэ за горло. Он принялся трясти обидчика так яростно, что у того зубы застучали. Затем одним ударом Оливер сбил Ноэ с ног. Наконец-то его дух возмутился. Оскорбление, нанесённое покойной матери, воспламенило его кровь.

Ноэ истошно звал Шарлот:

– Оливер сошёл с ума!

Шарлот и миссис Сауербери вбежали в комнату. Одна из них изо всех сил ударила Оливера, а другая, держа мальчика одной рукой, второй царапала ему лицо. Трусливый Ноэ поднялся с пола и принялся тузить Оливера кулаками по спине.

Они поволокли вырывавшегося и кричащего мальчика в чулан и заперли его там.

– Бегите к бидлу, Ноэ, – скомандовала миссис Сауербери, – и просите его немедленно прийти к нам.

Ноэ стремглав мчался по улицам, пока не добежал до ворот работного дома.

– Оливер оказался злодеем, – сообщил Ноэ мистеру Бамблу. – Сначала он хотел убить меня, а затем Шарлот с миссис Сауербери. Мне так больно, сэр!

На самом деле на Ноэ не было ни единой царапины, но он изо всех сил старался заручиться сочувствием бидла. Вместе с Ноэ мистер Бамбл поспешил в лавку гробовщика. Там они обнаружили, что Оливер ещё не успокоился и продолжает барабанить в дверь погреба.

– Оливер! – воскликнул мистер Бамбл.

– Выпустите меня! – отозвался мальчик.

– Ты узнаёшь мой голос? – с угрозой спросил бидл. – Неужели ты не боишься?

– Нет, сэр, – дерзко ответил Оливер.

Мистер Бамбл в немом изумлении воззрился на присутствующих. Миссис Сауербери первой пришла в себя:

– Теперь вы убедились, мистер Бамбл. Должно быть, он с ума спятил. Ни один мальчишка, будь он хотя бы наполовину в здравом рассудке, не осмелился бы так разговаривать с вами.

– Это не сумасшествие, миссис! – воскликнул мистер Бамбл. – Это мясо! Вы его закормили. Если бы вы держали его на каше, этого никогда бы не случилось.

– Ах, боже мой! – всплеснула руками женщина, по правде говоря, кормившая Оливера одними объедками, на которые не польстился никто другой. – Вот что значит быть щедрой!

В это время домой вернулся мистер Сауербери. Услышав о том, что произошло, он отпер дверь погреба и вытащил за шиворот своего взбунтовавшегося ученика.

Одежда Оливера была разорвана в клочья его обидчиками, на лице виднелись синяки и царапины, всклокоченные волосы падали ему на лоб.

– Нечего сказать, хорош парень! – произнёс Сауербери, встряхнув Оливера и угостив его пощёчиной.

– Он ругал мою мать, – сказал Оливер, сердито глядя на Ноэ.

– Ну так что за беда, если и ругал? – воскликнула миссис Сауербери. – Она заслужила всё, что он о ней говорил, и даже больше.

– Нет, не заслужила! – в бешенстве закричал Оливер.

Эти слова стоили ему новой порции ударов, на этот раз от мистера Сауербери.

Однако на этом побои не закончились. Дело довершила трость мистера Бамбла. Только после этого Оливера отослали спать.

Лишь оставшись один в зловещей тишине лавки гробовщика, Оливер дал волю своим чувствам. До этого мальчик с презрением слушал насмешки и оскорбления и не издал ни звука, пока его били тростью. Теперь, когда его никто не видел, Оливер упал на колени и заплакал.

Долго оставался Оливер в этой позе, затем поднялся. Осторожно осматриваясь и чутко прислушиваясь, он потихоньку отпер дверь и выглянул на улицу. Была холодная, тёмная ночь. Он тихо запер дверь, увязал свою скудную одежду в носовой платок, сел на скамейку и стал ждать утра.

Когда первый луч света пробился сквозь щели в ставнях, Оливер встал и снова отодвинул дверные засовы. Через минуту он очутился на улице. Мальчик посмотрел по сторонам, не зная, куда бежать. Он вспомнил, что повозки, выезжая из города, поднимаются на холм, и решил избрать этот путь. Скоро Оливер обнаружил тропинку, пересекавшую поле. По этой самой тропинке он бежал за мистером Бамблом, когда тот вёл его с фермы в работный дом.

Добравшись до фермы, Оливер заглянул через изгородь в сад. Было ещё очень рано, но какой-то мальчик уже полол грядки. Оливер узнал Дика. Много раз их обоих били, морили голодом, сажали под замок.

– Дик! – позвал Оливер, и мальчик подбежал к изгороди, протягивая к нему худенькие руки. – Никто ещё не встал?

– Никто, кроме меня, – ответил мальчик.

– Никому не говори, что видел меня, – попросил Оливер. – Я сбежал. Буду искать счастья подальше отсюда.

– Хорошо, что мы с тобой повидались, Оливер, – сказал Дик. – Не задерживайся. Тебе нужно торопиться.

Малыш взобрался на низкую изгородь, чтобы обнять Оливера.

– Прощай, милый! Да благословит тебя бог.

Оливер впервые услышал, что на него призывают благословение, и в последующей жизни, полной превратностей и невзгод, никогда не забывал его.

Глава 3

К восьми часам утра Оливера отделяло от города почти пять миль. Наконец он сел отдохнуть у придорожного столба и впервые задумался о том, куда ему идти и где теперь жить. На столбе было указано, что до Лондона оставалось семьдесят миль. «Лондон – огромный город! – рассуждал Оливер. – Даже мистер Бамбл никогда не сможет разыскать меня там!»

В тот день Оливер прошёл двадцать миль, и за всё это время у него во рту не было ничего, кроме сухой корки хлеба и воды, которую он выпросил у дверей придорожного коттеджа. На ночлег он устроился в стогу сена, а наутро опять двинулся в путь.

На седьмой день мальчик добрался до маленького городишки под названием Барнет, который располагался всего в нескольких милях от Лондона. Оливер, чьи ноги были стёрты в кровь, присел отдохнуть на ступенях какого-то дома.

Так, съёжившись, мальчик просидел некоторое время, глядя на проезжающие мимо экипажи, и не сразу заметил, что с другой стороны улицы на него смотрит какой-то мальчишка.

– Эй, парнишка! Какая беда стряслась? – спросил мальчишка, подходя к Оливеру.

Он был примерно одних лет с Оливером, но казался самым удивительным из всех мальчиков, каких ему случалось встречать. Небольшого роста, курносый, с острым взглядом, незнакомец держался как взрослый. На нём был сюртук с чужого плеча, достававший мальчишке до пят.

Из-под завёрнутых до локтей рукавов торчали голые руки.

– Эй, парнишка! Какая беда стряслась? – повторил он свой вопрос.

– Я очень устал и проголодался, – ответил Оливер. – Я пришёл издалека.

– Держишь путь в Лондон? – уточнил странный мальчик.

– Да, – ответил Оливер.

– Тебе, наверное, нужно где-то устроиться на ночлег?

Оливер вновь согласился.

– Не волнуйся, – успокоил его незнакомец. – Мне нужно сегодня вечером быть в Лондоне, и я знаю там одного почтенного джентльмена, который приютит нас даром.

Неожиданное предложение дать приют было слишком соблазнительным, чтобы его отклонить.

– Это очень любезно, – произнёс он.

– К вашим услугам, – сказал незнакомец. – Меня зовут Джек Даукинс, а для близких друзей я – Ловкий Плут.

Поскольку новый приятель Оливера странным образом возражал против того, чтобы войти в Лондон засветло, они добрались до города лишь около одиннадцати часов вечера. Плут торопливо пробирался по улицам, и Оливер старался от него не отстать.

Так они дошли до Сафрен-Хилл. Оливер в жизни не видел более жалкого и гнусного места. Улочка была узкая и грязная, а воздух насыщен зловонием.

Оливер подумал, не лучше ли ему улизнуть, но тут Плут толкнул дверь какого-то дома и втащил его внутрь.

– Эй, кто там? – раздался голос.

– Плутни и удача, – сказал Плут.

Оливер решил, что это был пароль или сигнал, возвещавший о том, что всё в порядке. В дальнем конце коридора замерцала свеча, и из тьмы возникло лицо мужчины.

– Феджин наверху? – осведомился Плут.

– Да, сортирует утиралки, – прозвучало в ответ.

По ветхой лестнице Плут повёл Оливера в комнату на втором этаже. Стены и потолок в этой комнате совсем почернели от времени и пыли. На столе стояла свеча, воткнутая в бутылку из-под пива. Вокруг сидели четыре или пять мальчиков, выглядевших не старше Оливера.

У потрескивающего очага сморщенный старик жарил на сковороде сосиски. Его уродливое лицо наполовину скрывала клочковатая рыжая борода. Старик, одетый в засаленный фланелевый халат, делил своё внимание между сосисками и многочисленными шёлковыми платками, сохнувшими на вешалке.

– Это мой новый друг, Оливер Твист, – сказал Плут. – Я встретил его на дороге.

Старик неприятно усмехнулся и отвесил Оливеру низкий поклон. Мальчики окружили Оливера, чтобы пожать ему руку.

– Мы очень рады познакомиться с тобой, Оливер, очень рады, – заговорил старик. – Я – мистер Феджин. Плут, подвинь к огню стул для Оливера.

Заметив, что Оливер смотрит на платки, Феджин сказал:

– Здесь много платков, правда? Мы всего лишь приготовили их к стирке. Вот и все дела, Оливер. Ха-ха-ха!

Остальные мальчики тоже засмеялись. Затем все принялись за ужин. Оливер жадно проглотил свою порцию. После еды его, усталого, перенесли на мягкий тюфяк, где мальчик заснул крепким сном.

На следующее утро Оливер проснулся поздно. В комнате никого не было, кроме Феджина. Старик склонился над какой-то шкатулкой. Оливер заметил, что он радостно пожимает плечами и ухмыляется. Шкатулка была доверху набита золотыми часами, кольцами, брошами, браслетами и другими украшениями.

Феджин шептал что-то себе под нос, когда вдруг почувствовал взгляд Оливера. Резко захлопнув крышку шкатулки, он потянулся за лежащим на столе хлебным ножом.

– Что это значит? – сердито воскликнул Феджин. – Зачем ты подсматриваешь за мной? Почему не спишь?

– Я больше не мог спать, – робко ответил Оливер. – Простите, если я вам помешал, сэр.

Феджин дотронулся до шкатулки.

– Ты видел эти хорошенькие вещички? – спросил он.

– Да, сэр, – ответил Оливер.

– А! – сказал Феджин, слегка побледнев. – Это… это мои вещи, Оливер. Моё маленькое имущество. Всё, что у меня есть, чтобы прожить на старости лет.

Оливер подумал, что старый джентльмен, должно быть, настоящий скряга, если, имея столько часов, живёт в такой грязной дыре. Однако он не придал особого значения тому, что увидел, и отправился умываться. Когда он привёл себя в порядок, домой вернулись Плут и ещё один мальчик. Вчетвером они сели за завтрак, состоявший из кофе, ветчины и горячих булочек.

– Ну, – произнёс Феджин, – надеюсь, мои милые, вы поработали сегодня утром? Что принесли?

Плут начал первым.

– Парочка бумажников, – с этими словами он протянул их Феджину.

– Могли бы быть и потяжелее, – заметил Феджин, внимательно ознакомившись с их содержимым. – Но сделаны очень мило и аккуратно… Он искусный работник, этот Плут. Правда, Оливер?

– О да, очень искусный, сэр, – ответил ничего не подозревающий Оливер.