И вот, ароматное севиче стояло на подносе. Я технично, набрав горстку перца чили из кармана, высыпала в тарелку, аккуратно перемешала, а потом стянула со столика чёрный перец и добавила.

Естественно, Кати не сразу попробовала блюдо. Поэтому я терпеливо ждала у бара, либо подходила к столику, который взяла обслуживать на свою голову. Сотрудники на меня особого внимания не обращали, ибо сами были заняты работой, что сыграло мне на руку.

И вдруг! Не то писк, не то крик.

– Воды! Чёрт!

Я сделала вид, что занята. Кати раскраснелась, она едва могла сделать вдох.

– Где наша официантка? – разъярённо орал Стас. – Что она принесла моей девушке?

Его девушке? Смотрите-ка, какой важный! Девушка у него! При живой-то жене!

Менеджер ресторана уже вовсю прыгал вокруг них. А я с удовлетворением наблюдала за всей суетой.

– Где официантка? – зло вторил Стасу менеджер.

Увольнять-то не меня будут. Я подошла ближе. На голове пока ещё был парик, и Стас меня не узнал. Зато менеджер опешил.

– Но… Вы не работаете у нас.

– Какая жалость, – сказала я, и тут Стас узнал мой голос.

– Эла?

Я сорвала парик с головы. Затем всё происходило очень быстро. Я бросила парик менеджеру, и тот неуклюже начал ловить искусственные волосы, будто в руки попала горячая картошка. Сотрудники, естественно, наблюдали за этим зрелищем. А я, тем временем, ринулась к Кати, сбила её с ног, и мы обе перелетели через стол. Перчённый севиче измазал всю спину Кати. Горячее блюдо обожгло оголенные участки кожи, отчего Кати взвизгнула, а потом моя рука впилась в её патлы.

Я била и терзала её не за Стаса, а за то, что она со мной так нечестно поступила. Ревность была абсолютно ни при чём.

– Отпусти меня! – визжала она, отбиваясь.

Моя ладонь впечаталась в её лицо, Кати хрюкнула.

– Я тебя проучу, тварь. Ворвалась в мою жизнь, теперь хочешь моё место занять? Трусиха! Будь ты смелая, пришла бы ко мне и сказала всё в лицо. – Я оседлала её и трепала волосы.

– Ты… сама, – ей с трудом удавалось произносить слова, – сама виновата, – проговорила она и укусила кожу между большим и указательным пальцами.

Вскрикнув, я убрала руку.

– Так и скажи, в чем моя вина! Прямо сейчас – в лицо скажи!

В этот момент меня подняли на ноги и держали, чтобы я снова не набросилась на Кати. Стас помог ей встать и салфетками попытался удалить севиче со спины.

– Смотрите, какой галантный! Кому ты должен быть благодарен за всё, что имеешь! – я не могла больше держать себя в руках. Я истерила. Голос сорвался на рёв. – Ты был никем. С изуродованным лицом ты никому не был нужен, даже собственному отчиму. А сводной сестре – и подавно! Она помогала тебе лишь для того, чтобы избавиться от тебя. Сечёшь, придурок чёртов?

Могу отдать почку за то, что я видела в его глазах растерянность, страх и настороженность. Однако внешне он оставался спокоен и делал вид, что мои слова ни в коем разе его не задели. Он шепнул что-то Кати. Та, кивнув, ушла куда-то.

Я задёргалась.

– Что? Ну что вы собираетесь со мной делать?

Он подошёл ближе.

– Несчастная моя жена. Совсем с катушек слетела. Боюсь, придётся применять иные меры.

Я плюнула ему в лицо.

Отшатнувшись от неожиданности, он взял салфетку и вытер плевок. Поднял палец, чтобы угрожать, но удержался. Менеджер и официанты смотрели.

Вернулась Кати и шепнула что-то Стасу на ухо. Он бросил взгляд на меня, затем обратился к менеджеру. А через минуту меня увели в кабинет директора и там заперли.

Часов в комнате было предостаточно, чтобы знать: я просидела взаперти один час и пятнадцать минут. Я пышала от злости и негодования. Придумывала разные варианты диалогов и каждый раз крепкими фразами посылала Стаса на все четыре стороны. Он типичный человек-пиявка, который прицепился ко мне ради личной выгоды, не желая давать ничего взамен; более того, он нагло пытается избавиться от меня. Паразит.

Вопрос лишь в том, смогу ли я ему противостоять.

Стас появился в кабинете без Кати, зато с каким-то мужчиной в костюме и с густой бородой. Мужчина был вежлив со мной, он улыбался, пока что-то искал в своём чемоданчике.

– Эла, с вами всё будет в порядке, – мягко сказал он и показал шприц.

В испуге расширив глаза, я попыталась встать, но Стас уже крепко держал мне руку. Игла вошла под кожу и я заскулила, как скулят обиженные щенки.

Голос доктора, сначала такой близкий, зазвучал эхом где-то далеко. Я уловила лишь первые слова… а потом голос растаял.

– Сейчас вам полегчает, Эла… вам будет очень спокойно…

Исчезли звуки. Пропали голоса.

Стало всё равно.

***

Россия, г. Москва

2031 год

Мама. Едва она переступила порог моей комнаты, вся такая робкая, с вымученной улыбкой на лице, я узнала её. Потому что мама почти не изменилась. За четырнадцать лет морщины её не тронули. Хотя она могла вколоть себе ботокс, а хороший уход за лицом сделал её кожу белой и блестящей. Её стройная фигура была облачена в белый кружевной топ и кожаные брюки. Платиновые волосы, как и раньше, каскадом рассыпались по плечам.

Я смотрела на неё и не могла наглядеться. Моя мама. Родной человек. Как я жила без неё всё это время?

По её щеке скатилась слеза. Она не знала, улыбаться ей или нет. Губы дрожали. Она то и дело сглатывала, но ничего не говорила.

Я бросила взгляд на Дениса, он притворился статуей.

Тот мужчина, Аркадий, в Германии сказал, что… Да, я вспомнила и вдруг выражение моего лица изменилось.

– Ты хотела забрать у меня дочь.

– Эла, нет…

– Да! Тот мужчина, Аркадий, сказал, что ты не хочешь мне её отдавать, поэтому прячешься.

– Позволь мне объяснить, – встрял Денис, но я запретила.

– Нет. Пусть она сама отвечает.

– Я не собиралась забирать Нильсу. Она ангелочек, я её очень люблю. Но и тебя я люблю не меньше, Эла. Я искала тебя, потому что верила, что ты жива. Стас сказал нам, что ты считаешься без вести пропавшей.

– Ты знала, где я была?

– Да. Он сказал, что ты в больнице для душевнобольных. Передал мне Нильсу, а на вопрос, могу ли я навестить тебя, сказал, что к тебе не пускают. Места он не назвал. Тогда-то я и наняла частного детектива.

– Долго же он меня искал.

– Мы искали иголку в стоге сена.

Денис снова вступил в разговор, и на этот раз я позволила ему говорить:

– Твоя мама действовала в одиночку. На меня Аркадий вышел как раз тогда, когда ты вылетела в Турцию. Мы с твоей мамой встретились и всё обговорили. Потом она уехала с Аркадием в Германию.

– Почему вы заманили меня в Германию, а не в Россию?

– Нильса находилась в частной школе Бремена. Мы не собирались в Россию. Кто же знал, что твой организм даст сбой.

Когда я говорила, в моём голосе сквозило недоверие:

– Значит, спелись с Денисом. И ты… не хотела забирать у меня моего ребёнка?

– Нет, конечно! – Мама шагнула ближе к моей кровати. – Когда Стас привёз девочку и сказал, что она твоя, я безумно обрадовалась. Я расспрашивала Нильсу о тебе, и она много чего рассказала. Хорошего и плохого. Потом Денис всё подтвердил. Бедная моя девочка, чего ты натерпелась. Зачем? Я часто спрашивала твою фотографию: зачем ты сбежала?

– Почему Аркадий солгал? – не унималась я.

– Мы боялись твоей реакции. Денис сказал, что ты не больна и находилась несколько месяцев в Африке. Однако он отметил, что у тебя… Как это назвать? – мама повернулась к Денису, ища помощи.

– Синдром путешественника, – быстро нашёлся он и пожал плечами.

Я нахмурилась, но он поспешил объясниться:

– Эла, я не в плохом смысле. Просто за долгие годы ты привыкла бежать от любого шороха в свою сторону. Возьмём в пример дом Чилек. Ты ведь так и не зашла к ней?

– Больше не видела смысла, – пробурчала я.

– Но смысл был. Ты заверила меня, что больше не бегаешь. А значит, перед отъездом в Германию могла навестить сестру и папу. Сама видела, он наказан жизнью… Кстати, о его болезни я узнал от Нонны.

– Отец много раз жалел, что охотился за украденными деньгами, – снова заговорила мама. – Когда он одумался, ты сбежала навсегда. Там, в российском аэропорту, он ждал свою дочь, Эла. Он бы не позволил…

– У Махмуда были на меня другие планы. Вряд ли я доехала бы до дома, – ответила я, подавляя болезненные воспоминания.

Повисло долгое молчание. Денис уставился в пол. Он был со мной, когда убили Махмуда. Мы окунулись в одни и те же воспоминания, вот и затихли. И вдруг мамин жалобный шёпот:

– Прости…

– За что, мам? – ком застрял в горле.

– Я не уберегла тебя, не защитила. А должна была.

– Перестань. Это уже не важно, – я снова приподнялась в кровати. Слабость не отпускала. Во рту всё пересохло, нос защипало, но я, как могла, удерживала слёзы, чувствуя, что ещё наплачусь. – То, что случилось – уже случилось. Прошлое безвозвратно. Не существует машин времени даже сейчас, в тридцать первом году. О чём стоит задуматься, так это как жить дальше без сожалений.

– Кажется, она не только пришла в себя, но и повзрослела наконец, – в шутку отметил Денис и улыбнулся. Я знала, он хотел разрядить обстановку и развеять грусть, поэтому не обиделась. Более того, я тоже улыбнулась.

– Договоришься, Дэн.

– Когда ты узнаешь, что мы с Нонной для тебя приготовили за эти две недели, забудешь мне все колкости.

– Что? Усыпите снова и перевезёте в Куэнку? – начала шутить и я.

– Считаешь Куэнку родным домом?

– Я прожила там большую часть времени. Как думаешь, Дэн? У меня там компания, дом, имущество.

– Нет. Дом у тебя будет в другом месте. Но это ты позже сама решишь. Уверен, ты начнёшь жить с чистого листа. Сегодня мы ставим точку в книге твоих приключений.

Денис никогда не был так серьёзен, как сейчас, и у меня забилось сердце. Что-то действительно должно произойти. Они не шутят.

Мама, наконец, осмелилась подойти и поцеловать меня в лоб. Сколько бы лет ни прошло, а её запах и материнская нежность не забыты.

– Она здесь, – шепнула мама. Ждёт за дверью и очень хочет тебя увидеть.

– Нильса? – с надеждой спросила я.

– Да. Она думала, что ты умерла. И с тех пор, как я сказала, что мы нашли её маму, Нильса сама не своя от счастья. – Мама помрачнела, печаль отразилась в её взгляде. Теперь я увидела тонкие лучики морщинок в уголках её глаз. – Ребёнок твердил, что Стас тебя убил, – сдавленно произнесла она. – Я ей не верила. Отрицала такой вариант. Но Денис рассказал, какой сволочью был Стас. До сих пор не понимаю, как ты могла выйти за него…

– Мам, – остановила я её, – давай без нравоучений?

– Извини.

Как же много всего мы хотели друг другу сказать. И похвалить, и поругать. Но Денис предложил отложить этот разговор.

– Мама и дочка, вы ещё успеете наговориться. А сейчас у нас ещё очень много приятностей. И давайте уже впустим Нильсу.

Денис открыл дверь, и в комнату вбежала моя девчушка. Аккуратные хвостики, стильная одежда, большие и выразительные глаза, беззубая улыбка до ушей.

– Мама! – с этим криком она бросилась на кровать и вцепилась мне в шею. Нильса так крепко обняла меня, что я едва не задохнулась.

Мой лучший день. Руки были тяжёлыми, но я всё равно их подняла, чтобы пощупать родное личико. Как же я её любила!

Дочь – человечек, ради которого надо встать на ноги и жить дальше. Я должна поднять её и научить жить правильно. У Нильсы всегда будет право выбора, у неё не возникнет недостатка ни в моей любви, ни в моем доверии, ни в моральной поддержке. Я окружу её ненавязчивой заботой и стану верным другом. Вместе мы будем счастливы.

***

Эквадор, г. Куэнка

2029 год

День шестой.

Кто-то погладил меня по щеке. Я чувствовала явное присутствие человека, но всё ещё думала, что мне снится сон. И веки не хотели подниматься.

Когда мои ресницы дрогнули, этот кто-то произнёс моё имя: