– И я поддерживаю, – сказал Фахта, мне улыбаясь. – С благодарностью за нелёгкий труд реаниматора.

– Я не нахожу значимых для данного клуба возражений, – тщательно сказал Кислятина. – Вынужден поддержать кандидатуру Байно Марка, позывной «Аб».

– Главный врач поддерживает, – сказал Иянго. Впрочем, было видно, что ему абсолютно всё равно. Скорей закончить с этим, и – про возвращение. Хотя бы поговорить.

– Я вето вешать… не стану, пожалуй… – сказал Лен-Макаб. – Хотя… хохмочки, откровенно говоря, я не понял, уважаемый Ошевэ. Умелый пилот, твой подопечный, хорошо провёл реанимацию – с неоправданной потерей, правда… Но – перворазник. Особых достоинств не вижу… Ну ладно.

– Почаще по клубам ходить надо, – сказал Фахта, являющийся большим поклонником моих выступлений на пивных компаниях. – Марк свои достоинства не скрывает. Кстати, Хаим, любезный, ты в серьёзы прошёл, помоги мне «персонал», кажется, шесть к четырём? И с одной Дистанцией? И про вето никто не заикнулся. Надо же.

Лен-Макаб помигал ему средним пальцем.

– Морду тебе набить за это? – спросил Фахта.

– Морды здесь, в случае чего, буду бить я,– объявил Мьюком.– Шкаб мне поможет. Он будет стабилизировать в пространстве бездыханные тела, битым мордам принадлежащие. Заткнитесь, оба! С-серьёзы, колбу вашу (…)^[11]!

– Прости, командир, – сказал Лен-Макаб. – Ты что-то сказал про колбу?

– Сказал, – подтвердил Мьюком, ничуть не смутившись. – Я знал твою мамашу. Колба и есть. А если ты сейчас не снимешь с клуба флейм, я тебя отфиксю особо. С перезагрузкой ресетом, бля! Вето ему! Дорос вето ставить, что ли?

– Хорошо сидим, – тихонечко сказал Кислятина.

– Проходи, Байно, садись между, – приказал Мьюком, продолжая сверлить лазерным взором идущего пятнами Лен-Макаба. – По представлению уважаемого Шкаба Ошевэ клуб всерьёз решил дать тебе место и голос. Никто не высказался сильно против, никто не заветил. На церемонии нЕвремя, проложим тебя позже, проставишься уже проложенным. Садись, слушай. Можешь говорить. Старайся делать это со смыслом. Клуб имеет возможность поздравить Аба Байно со случившимся. Теперь ты можешь не менять памперсы неделями, парень. Как вот мы все.

Меня поздравили. Без напора, но доброжелательно. Кислятина счёл нужным подлететь ко мне и пожать руку. Я понял так, что обретение мной места в клубе сделало его, Кислятины, положение более безопасным, поскольку теперь от Шкаба его отделяло по три человека, и по, и против часу.

– Спасибо, страшие, – сказал я необходимым тоном и с приличным чувством. – Получил, подвесил, стабилизировал, не отдерёшь.

– Налейте парню, – сказал Мьюком с терпеливой благожелательностью.

Фахта послал мне горячую грушу с кофе. Буду совершенно откровенен: угодил. Мне её здорово не хватало. Я хлебнул с половину, пропустил, согрелся.

– Спросить можно? – спросил я.

– Ну? – сказал нетерпеливо Карен. Ему не терпелось вернуться к делу.

– Признали меня – спасибо. Но почему Мэм не дождались?

– Что ты имеешь в виду, парень? – спросил с подозрением Кислятина.

– Так, ясно всё, – вмешался Мьюком и натянул на таймер обшлаг сорочки. – Информирую собрание. Я приказал реанимировать Навилону. Полтора часа назад. Ты её видел? – спросил он меня сквозь поднявшийся шум.

Я кивнул.

– Где она?

Все замолчали.

– Сказала – иду в душ, – сказал я. – Да там их целая толпа с ней.

– Уже разговаривает… – пробормотал Кислятина. – Товарищ капитан! Я, как первый ЭТО титана, требую объяснений.

– И я, как главный врач,– подхватил Иянго. Он был не то красен, не то бледен. Он был в ярости.– Вы, капитан, прыгнули через мой труп… ладно, скушаю… от губернатора небось. Но, (…)^[12], задохнёмся же к (…)^[13], через шесть суток, Мьюком, товарищ! Первая вахта вся – двадцать один человек, плюс «похоронная команда» – пятеро, – на две недели атмосферы в корабле! А тут больше тридцати человек кукушат разом! Задохнёмся, капитан! Я не понимаю…

Шкаб поднял руку, как-то так, что мгновенно стало тихо. Ум-ум-ум, – трудился кулер. Свистела, расправляясь, чья-то груша. Я впервые был на клубе. У меня в компании обнародование подобного поступка – поступок, надо сказать, действительно, хоть куда! – вызвало бы скандал до драки. Неминуемо. Но серьёзы – это было просто видно, без приборов, – каждый как сам задавили свои эмоции насмерть. Капитан выглядел спокойным. Он выглядел словно ромашка среди лопухов. Видал я такую картинку. А Шкаб сидел с открытым ртом и выпученными глазами.

– Пол, – произнёс Френч Мучась. – Почему ты не сказал?

– Потому что мне так было угодно, – очень спокойно ответил Мьюком.

Шкаб расхохотался.

– Ясно, господин губернатор. Впустую трепали атмосферу, – сказал он, оборвав смех. – Ты должен был нам сказать, Пол. Как серьёз. Мы тут сидим, курим. Не курили бы хоть.

– Может быть, – сказал Мьюком. – Но ничего. По крайней сигарете вышло.

– Резоны-то хоть были? – спросил Шкаб.

– Да, – сказал Мьюком.

– И мы их узнаем?

– Возможно.

– Угу. Так. Пока клуб не вымер: предлагаю главному врачу вывесить выговор, – сказал Шкаб. – За незнание обстановки в своём ведомстве. Далее: предлагаю закончить заседание клуба и плавно перейти к заседанию совета старших спецов конкисты. Капитан Мьюком, старшие спецы Первой вахты ждут Ваших приказаний и, что то же самое, распоряжений.

– Выговор главному врачу вечу, – произнёс Мьюком. – Если кого-то это заботит. Далее: заседание клуба прерывать не стоит, товарищи спецы. Я намерен сделать необходимые разъяснения, и я их сделаю. Давайте только подождём начальника службы безопасности титана Навилону Макарову. Я бы хотел, чтобы она была.

Глава 5 Без названия

В 43.00.04.01 МTC состоялся смотр стартовой готовности грузовоза «Будапешт-ТМ». Смотр прошёл без единого замечания, хотя, точности ради, скажу, что проводился он и наскоро и чрезвычайно сквозь пальцы – аврально, средствами собственной БВС «Будапешта». Удалённый контроль даже не заводился кабелями на машину. Грузовоз был допущен к полёту – Мьюком самолично подписал протокол. Экипаж с мрачным Шкабом во главе занял места по расписанию, кран поднял платформу EDT с установленным на ней грузовозом в стартовый колодец. Вывод грузовоза в космос был выполнен с первой попытки. Оперировала выводом «Мэм» Макарова собственной персоной. Удалившись от титана на тысячу километров, Шкаб ориентировался, отмахнул готовность и 26.01.04.01.01 МTC стартовал к Тройке за дышать. Кроме экипажа (Шкаб, исполняющий обязанности динамика Пулеми, и соператором пошёл хороший человек Дуг «Мако» Терренс VI) грузовоз нёс команду техников – всего девять человек, и Френча Мучася, единственного из неспящих в Новой земле, имевшего допуск и резерв SOC для десанта. Ему предстояло установить прямой контакт с бройлерами Тройки. Мьюком отдал на кислород всех второй смены этэошников, а Дёготь и не пикнул, ослеплённый новым (нестерпимым) блеском капитанского авторитета.

Шкаб ушёл, наступила моя очередь – стартовый колодец был у нас под светом один. Нам – я имею в виду нас всех, взявших Императорскую, – повезло хотя бы с тем, что неуправляемое схождение «Сердечника-16» из надримана произошло именно в северный зенит системы-цели. Мы легко могли сойти и в юг, и тогда между нами и точкой финишного маяка (развёрнутого командой капитана Кигориу) пришлось бы солнышко, безымянная альфа Перстня Короля. Тогда моё задание выглядело бы, и более того было бы, – заданием – не-из-лёгких: почти перпендикулярный плоскости неизвестной системы оверсан. Однако мы сошли в север. Маяк висел у нас прямо над головой в ноль восьмидесяти двух астрономической единицы, в высоком вакууме. Поскольку место его оставалось стабильным в зените четвёртые сутки наблюдений, следовало считать, что скрабы маяка на позициях и задействованы. То есть подходить к цели надо осторожно, в римане, со всей возможной локацией, а возможной у меня на грузовозе была половина от заводского меню. Но это я так – для горестной заметы, но на полях карандашом. У меня был приказ, у меня был один я пилот, у меня был один малый шип – «ОК», и всё это, включая меня, было у нас у всех на титане безальтернативным абсолютно, меня включая. Заседание клуба в расширенном «Мэм» Макаровой составе закончилось, вопреки моим опасениям, мирно. Мьюком приказывал, подчинённые отправлялись выполнять приказания. Конечно, Шкаба в таком бешенстве я не видел никогда. Мьюком поступил с точки зрения товарищества свински (я читал про свиней, это грязные животные, едящие своих щенков и генетически близкие к людям). Объявил клубное управление на титане, а потом взял и отменил, да ещё жестоко уязвил главврача, через его голову и втайне от него приказав хирургу реанимировать Макарову с толпой соседей по наркобоксу. Если б не аврал, никто не осудил бы Иянго, брось он все дела и запей самогоном. Но, как я уже говорил, серьёзы дружно проглотили незлащённую пилюлю – не до разбирательств сейчас высоких смыслов корпоративной этики. Пол Мьюком капитан. О чём говорить? Забежав вперёд, скажу: на титане наши никакой драмы и не заметили. Ну, не занял обещанный пост советника Шкаб, так ему всегда хотелось водить планетолёт больше, чем администрировать. Ну подал в отставку Иянго. Так и поделом, он всегда был замечательный завхоз. Ну, Карен Ёлковский… Неважно. Кадровая политика иногда важней кислорода.

Теперь я отлично понимаю, зачем Пол Мьюком устроил демонстрацию капитанского могущества в авральном режиме и устроил её вот так, по-живому, со спины. Моё понимание подтверждают последующие события; впрочем, моё настоящее – сейчас, здесь, когда я сижу в плащ-палатке «nike» перед раскрытым «персоналом», – понимание и образовалось как раз из совокупности моих наблюдений развития ситуации, это теперь-то я как бы носовым бортом астероиды колю, опытный капитан… вообще, очень сложно сейчас мне, Хобо Абу, вспомнить ощущения и мысли, от ощущений происходящие Марка Байно, и втройне непросто описывать их, но я, Хобо Аб, дал себе зарок и выполняю его – мне важна хроника. Полный график динамики моей долгой смерти. Я очень сильно отвлёкся, а дело ещё вот в чём, напомню: Шкаб не входил в состав экипажа конкисты изначально. Но полковник Доктор умер перед самым стартом от скоротечной депрессии, и губернатор Кафу как-то Шкаба не смог отговорить пойти на Дистанцию. Пол Мьюком и Шкаб дружили дома, но тут, в Новой, Шкабу, попытавшемуся продолжить прежние отношения, было указано новое место. А «Мэм» Макарова сразу заняла сторону капитана, а спорить с ней, старым шерифом и бабой, всегда выходит дорого – до того дорого, что в легенды входит…

Мьюком был очень конкретен и жёсток. Никакой амбаркации. Даже не начинать о ней. Пресеку. Товарищ Макарова со мной согласна. Мы пришли сюда, мы никуда отсюда. Строим Первый Форт. Как и было задумано. Система негостеприимна? Удвоить, утроить, возвести в степень – внимание, осторожность и ответственность – отпущенные конкретному количеству конкретных людей в конкретных обстоятельствах.

Пилот Ошевэ. Садитесь. Обеспечить титан кислородом для инициации обратного цикла. Одним бортом, совершенно верно. Садитесь. Приступить к операции немедленно. Берите любой грузовоз из двух, коллега. Работать только в римане, связь не прерывать ни на секунду. Автофайлить титану шесть раз в час. Приступайте. Да, можете идти. Да, повторяю, одним бортом, без поддержки, мы это немного обсуждали, недообсудили, но я принял решение. Любое количество людей берите с собой. Товарищ Дёготь – всю вторую смену предоставить коллеге Ошевэ на кислород. Первую партию атмосферы доставить на титан через неделю. Для установления контакта с поселениями субъектов адаптированных клонов приказываю вам, товарищ Мучась, принять участие в миссии товарища Ошевэ. Выполняйте. Чтоб вам вакуум намаслился. Флаг, товарищи. Выполняйте приказ.