Выбираю самый короткий путь к дому и заезжаю на бордюр, не сбрасывая скорости. Из-под колес вырываются клочья земли, травы и листьев, когда я несусь по цветочным композициям. Моя машина подпрыгивает на декоративных камнях, пока не возвращаюсь на подъездную дорогу. На полном ходу забираюсь на ступени крыльца и с визгом торможу напротив входной двери с золотой ручкой.

Добро пожаловать домой, Кимберли.

Без секунды промедления я открываю водительскую дверь, выбираюсь из машины и оборачиваюсь. На белоснежных ступенях тянется грязный след протекторов шин. Это довольно мило.

Улыбнувшись, я захлопываю водительскую дверь и приближаюсь к дому. Мои каблуки отчетливо стучат по мраморным плитам, громко заявляя о моем возвращении.

– Это частная территория, вам здесь нельзя находиться! – доносится мужской голос.

Повернувшись, вижу, как из-за угла особняка выбегают двое охранников. Я всматриваюсь в их лица, но не узнаю ни одного из них.

Похоже, Льюис нанял новый штат охраны. Один из них тянется к кобуре, и я не могу удержаться от саркастичного смеха.

– Вот я и дома, – говорю сама себе и поворачиваю ручку.

Дверь открывается, и я оказываюсь в фойе, улавливая знакомый цветочный аромат. Прохожу вперед и осматриваюсь. Внутри дом выглядит в точности так же, как и три года назад.

Здесь по-прежнему много свободного пространства, светлые оттенки в декоре, гигантская хрустальная люстра под высоким потолком.

– Добрый день, – я слышу из гостиной строгий голос миссис Хельсман. – Кто это?

Она заходит в фойе, и при виде меня резко застывает на месте, роняя кухонное полотенце из рук. Ее глаза округляются, лицо вытягивается и бледнеет, словно миссис Хельсман увидела призрак.

Раньше она была моей сиделкой. Но видимо после моего исчезновения Льюис решил оставить ее в качестве экономки.

– Кимберли, – потрясено выдавливает миссис Хельсман. – Это ты?

– Почему вы все задаете один и тот же вопрос? – я пожимаю плечами. – Разве я так сильно изменилась, что меня с трудом можно узнать?

Не дожидаясь приглашения войти, я отправляюсь в гостиную. Прохожу мимо длинного обеденного стола и останавливаюсь около барной стойки. Похоже, Льюис не изменяет привычкам и предпочитает тот же виски.

Я смотрю на бутылку с золотистой жидкостью, и гневный голос проносится в ушах.

«Теперь, когда ты не понимаешь по-хорошему, я преподам тебе урок. Надеюсь, ты усвоишь его и больше не будешь разговаривать со мной в непозволительном тоне».

Я поднимаю руку и прикладываю ее к щеке, горящей от воспоминаний. В тот день пьяный Льюис со всей силы ударил меня по лицу. Тяжелый ком застревает в горле, и я проглатываю его вместе с болью.

Я говорила Льюису, что Джек Блаунт – насильник. Я предупреждала его, но он не хотел меня слушать. Вместо этого он замахнулся, собираясь ударить меня во второй раз. Но внезапно в гостиной оказался Кэш и с ревом набросился на него.

– Где она? – из мыслей меня отвлекает шум в фойе.

В следующую секунду в гостиную вбегают охранники. Они приближаются в мою сторону, собираясь вывести меня из дома. Но их останавливает миссис Хельсман.

– Все в порядке. Она имеет право здесь находиться. Это дочь мистера Эванса.

Три слова стучат в моей голове.

Дочь мистера Эванса.

От этого сочетания меня передергивает, словно по руке прополз тарантул.

Охранники в замешательстве на меня смотрят, переглядываются между собой и вскоре уходят. Миссис Хельсман поворачивается ко мне.

– Я уже не надеялась увидеть тебя. Мистер Эванс сказал, что ты… – она запинается. – Ты мертва.

– Как видишь, я жива, – прохожу дальше и останавливаюсь напротив окна, откуда открывается вид на задний двор с садом и фонтаном. – Где Льюис?

– Ты хочешь сказать «твой отец»? – уточняет миссис Хельсман.

– Я сказала то, что хотела, – настаиваю. – Где он? Мне нужно поговорить с ним.

– Он скоро вернется. Я позвоню ему и скажу…

– Не надо, – я прерываю ее. – Пускай для него это станет сюрпризом.

– Хорошо. Хочешь чай?

Несколько секунд я задумчиво смотрю на фонтан, вспоминая, как впервые увидела Кэша. Тогда я еще не знала, что это он. Тогда я называла его неизвестным поджигателем. Именно он сорвал торжественный прием, который устроил Льюис по случаю моего возвращения из Англии.

Отворачиваюсь от окна и шагаю в сторону лестницы.

– Я хочу подняться в свою спальню. Это все еще моя комната? Или ее кто-то занял?

Миссис Хельсман энергично машет головой.

– Нет, нет, нет. Это твоя комната, и я слежу за тем, чтобы в ней поддерживался порядок.

Застываю у основания лестницы. Как бы я не ненавидела дом, но не могу испытывать подобные чувства к миссис Хельсман. Эта женщина была строга со мной, но она была справедливой. И она явно не заслуживает моего холодного обращения.

– Миссис Хельсман, – я оборачиваюсь. – Спасибо за все.

Поднимаюсь на второй этаж и, когда достигаю верхней ступени, мое тело внезапно пронзает ледяная дрожь. Я чувствую на спине чей-то взгляд. Резко обернувшись, я осматриваю гостиную. Но кроме миссис Хельсман в ней никого нет.

– Кимберли, с тобой все в порядке? – спрашивает она.

– Кто-то еще есть в доме?

– Только я, ты и наш новый садовник, – растерянно отвечает она. – В последний раз я видела его во дворе.

Я нервно киваю и прохожу дальше по коридору, где находятся несколько комнат. С каждым шагом сердце совершает удар. В этом доме есть только одно место, с которым у меня сохранились теплые воспоминания. Моя спальня.

Встаю напротив белой двери и поворачиваю ручку. С тихим скрипом дверь раскрывается. Я захожу внутрь, и пушистый ковер заглушает мои шаги. Останавливаюсь посреди комнаты и осматриваю ее.

Та же одноместная кровать, заправленная бежевым покрывалом. В тон ему шторы, наполовину скрывающие окно. На рабочем столе лежат учебные конспекты, исписанные моим почерком. На шкафу на плечиках висит школьная темно-зеленая форма.

Холодок пробегает по коже от того, что здесь все так, как я это оставила. Будто мою спальню поместили в капсулу времени и выбрали функцию «сохранить».

Но все же я замечаю одно изменение. Единственное, чего нет на месте – моих книг.

Нахмурившись, приближаюсь к стеллажу и провожу рукой по пустующей полке. Я помню, как перед сном выбирала, какую книгу буду читать.

Но потом для меня стал читать он.

Я лежу в постели и чувствую, как матрас прогибается рядом со мной. В животе мгновенно взлетают сотни бабочек, когда теплая рука опускается на мою талию. Горячее дыхание скользит по моему затылку, и мурашки пробегают по коже.

Я не двигаюсь и мысленно умоляю, чтобы он не услышал, как бешено стучит мое сердце.

– Хватит притворяться, принцесса, – звучит в темноте его голос. – Я знаю, что ты не спишь.

Поджимаю губы, скрывая улыбку.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, хотя втайне ждала его.

Поворачиваюсь на другой бок и в лунном свете вижу его лицо с синими завораживающими глазами. Мне становится сложно дышать. Какой же Кэш красивый. Все девчонки в школе бегают за ним. Но он проводит ночи со мной, а не с ними.

Его взгляд опускается на мои короткие шортики, и его рука сильнее сжимает талию. Затем Кэш поднимает взгляд и смотрит в глаза.

– Принцесса, перестань так смотреть на меня, – он медленно качает головой. – Я пришел, чтобы почитать тебе перед сном.

Я прикусываю губу, чтобы подавить хитрую улыбку. Знаю, если не усну, Кэш будет укладывать меня другим способом. Поэтому стараюсь не засыпать, когда он мне читает. Я всегда борюсь со сном, чтобы почувствовать его мягкие губы, обжигающий язык и горячие руки в тех местах, где меня еще никто не касался, кроме него.

Кэш приподнимается и нависает надо мной. Но только для того, чтобы дотянуться до светильника на прикроватном столике. Он включает его, и пространство спальни наполняется мягким рассеянным светом.

Одной рукой Кэш берет книгу, а другой притягивает меня к себе. Устраиваюсь у него на груди, но после первой главы зарываюсь лицом ему в шею.

От Кэша приятно пахнет, и я вдыхаю запах под его ровный глубокий голос. В какой-то момент случайно задеваю его шею губами.

– Ким, – Кэш вздрагивает, его мускул на лице дергается. – Сделай так еще раз, и ты не узнаешь, что будет дальше.

Кэш указывает многозначительным взглядом на книгу, пока я чувствую бедром, как он становится твердым сквозь джинсы. Я надеваю на себя скучающую маску, хотя на самом деле ликую от того, как Кэш на меня реагирует.

Он хочет меня. Но старается себя контролировать.

Кэш продолжает читать, и под его низкий голос я постепенно проваливаюсь в сон. Мои веки тяжелеют и опускаются. Все звуки смолкают, но сквозь густую тишину прорывается ласковый шепот:

– Спокойной ночи, принцесса, – и я чувствую едва осязаемое касание губ на своих.

Мой пульс учащается, словно после резкого пробуждения. Я трясу головой, стараясь избавиться от слишком ярких воспоминаний. Прошло больше трех лет, но мне кажется, будто Кэш только вчера прокрадывался в мою спальню.

Я в равной степени обожаю и ненавижу эти моменты. Кэш прав. По ночам все менялось, и мы оказывались в нашем маленьком совершенном мире. Но его больше никогда не вернуть.

Горький привкус наполняет горло, когда я отхожу от стеллажа и иду в другой конец спальни. Здесь висят фотографии, и мой взгляд останавливается на одном семейном снимке. В том месте, где должно быть лицо Льюиса, зияет дыра. Я отчетливо помню, как воткнула нож в его сверкающую белоснежную улыбку.

Странно, что это фото до сих пор не заменили. Приглядевшись к остальным, я вижу, что все семейные снимки на месте. Но нет ни одной моей детской фотографии с Кэшем. И кому они могли понадобиться вместе с книгами?

От мыслей меня отвлекает стук в дверь.

– Кимберли, – раздается голос миссис Хельсман. – Мистер Эванс будет с минуты на минуту.

Несмотря на то, что я попросила ее не говорить Льюису о моем возвращении, уверена: он уже знает о том, что я тут. Во-первых, ему мог сообщить кто-то из охраны. А во-вторых, сложно не заметить небрежно припаркованный Mercedes около входа.

Что ж, сюрприз сделать не получилось. Но мне плевать на реакцию Льюиса. Я вернулась сюда не за этим.

– Скоро спущусь, – громко говорю я, чтобы миссис Хельсман услышала меня из-за закрытой двери.

Я приближаюсь к окну и раскрываю створку. Дуновение прохладного ветра касается моего лица. Я всматриваюсь в небо, затянутое свинцовыми тучами. Интересно, Киллиан волнуется перед тем, как кого-то убить?

Перед глазами вспыхивает его невозмутимое лицо с темными глазами. Наверняка, ни один из его мускулов не двигается, когда Киллиан нажимает на курок.

Сегодня он нажмет на курок ради меня.

Я бы сама могла это сделать, но мне нужно стопроцентное алиби. Слишком много людей видели меня в доме Льюиса. Однако не хочу пропустить его смерть. Я должна увидеть, как он умирает, своими глазами.

Опускаю взгляд и смотрю на садовника, стоящего ко мне спиной и обстригающего гортензию. Он быстро работает садовыми ножницами, срезая цветы, пока привкус горечи подступает к горлу.

Для всех я пропала без вести. Но в этом доме ничего не изменилось. Нет никаких признаков скорби, утраты и горя.

Абсолютно.

Ничего.

С неестественным спокойствием я отхожу от окна. Расправляю плечи и покидаю спальню, чувствуя, как нечто холодное образуется в животе.

Я собираюсь убить собственного отца.

Технически это будет сделано не моими руками. Но это не отменяет того факта, что я стану убийцей.

В третий раз.