* * *

Дома Анна сходила в душ, пытаясь смыть с себя липкое чувство тревоги. Всплеск адреналина прошел, и теперь по телу разливалась свинцовая усталость. Хорошо, что Резнов довез ее до дома – он решил, что в таком состоянии садиться за руль ей не стоило. Старый поисковик, конечно, был удивлен поспешным бегством из квартиры и даже пытался пошутить на тему неопытной взломщицы, но когда услышал, что в квартире, возможно, кто-то был, – передумал.

В спальне Анна еще раз изучила обложку. Неужели за этой картинкой скрывается дьявольское изобретение больного маньяка, способное сломать психику и даже убить? Но каким образом? Кто и зачем создал эту игру? И как с этим связана Лисинцева? Вопросов было больше, чем ответов. Скандинавская девчонка хищно скалилась Смолиной с обложки, и Анну охватил суеверный страх – она спешно отложила диск, перевернув его лицом вниз.

Смолина взглянула на часы и ахнула – спать ей оставалось пару часов. Она положила диск на компьютерный столик и, как только голова коснулась подушки, отключилась.

Руна 10

Кто исчез, не станет мужем,
Кто погиб, тот жить не будет;
Ведь сиги глаза пожрали,
Ведь объели плечи щуки.
Брось его в поток скорее,
В реку Туонелы обратно:
Пусть он там трескою станет,
Пусть в кита он обратится.

«Калевала»

Деревянный кругляш все никак не хотел насаживаться на гвоздь. Аня пыхтела, стучала по нему молотком, но сил не хватало. Она уже второй час возилась в дедушкином гараже – благо он был на работе и забыл закрыть тяжелые металлические двери на амбарный замок.

Аню никогда не пускали в гараж – царство мужчин. Говорили, что девчонкам тут не место, что можно пораниться об острые инструменты, и вообще – иди играй в куклы. Но Аня не хотела кукол. Ей всегда нравились ножи, гвозди и пилы.

У соседской Нюрки скоро был день рождения. Нюрке было всего восемь, и она, в отличие от Ани, любила кукол. Вот только стоили они дорого для обычной советской семьи, да и достать их было нелегко. Поэтому Аня решила сделать Нюрке подарок – самодельную пирамидку.

Она видела такую по телевизору, в передаче про Хрюшу и Степашку. Там, в этом сказочном мире, на столе у тети Тани вместе с другими игрушками стояла пирамидка, блестя отполированными деревянными боками. Аня всегда хотела такую же. Но потом она выросла, и стало не до пирамидки. А вот Нюрке будет в самый раз!

Аня нашла самый длинный гвоздь и зажала его в тисках. Она как-то наблюдала, как это делал дедушка – крутил тяжелую железную ручку, и две толстые наковальни намертво сжимали деталь. Сейчас проржавевший гвоздь торчал острием вверх, с уже насаженными пятью звеньями пирамидки.

Аня не без гордости осмотрела предмет своего творчества. Она сама лобзиком выпилила кружочки разного размера из найденной доски (пусть не идеально ровные, не как у тети Тани, но все же). Аня клала кружочки на гвоздь и стучала сверху молотком, пока острие не пробивало дерево, а там оставалось только надавить – и кружочек вставал на свое законное место. Очередь была за шестым кружочком, а завершит конструкцию деревянный же набалдашник, как навершие у новогодней елки, – чтобы Нюрка случайно не поранилась об острый гвоздь.

Но шестой кружок все никак не хотел протыкаться гвоздем. То ли Аня устала, то ли в деревяшке попался сучок – но девочка никак не могла с ним совладать. Со злости Аня надавила ладонью на кружок всем весом – и вдруг он поддался. Острие ржавого гвоздя насквозь прошило кружок, а вместе с ним – и ладонь девочки.

От страха Аня тут же выдернула руку, и из раны брызнула кровь – ладонь была пробита насквозь. Девочка зажала рану другой рукой, в ужасе озираясь. Первая мысль была такой: не дай бог, кто-то увидит!

Баба Нина обычно не обращала внимания на внучку, но при этом была очень строгой. Дождаться от нее похвалы было невозможно, при этом Аню ругали за все – за синяки и ссадины, за опоздание с гулянки на пять минут, за невымытые полы. А уж что будет за проткнутую гвоздем руку, не хотелось даже думать. И совершенно точно – если бабушка узнает, это дойдет до отца. А какой будет его реакция, можно было только гадать. При мысли о том, что отец расстроится ее поведением, Аню пробил холодный пот. Уж точно ее отправят в город. А там, в городе… Только не это! Сделать все что угодно, лишь бы никто не узнал!

На улице загремели ведра, и Аня с ужасом поняла, что баба Нина идет кормить кур. И путь ее лежит мимо открытого гаража.

Аня стояла у верстака, с ужасом наблюдая, как обе ее ладони полностью покрываются кровью, и уже непонятно, где рана. Кровь начала капать на грязный пол, взбивая фонтанчики пыли.

Когда Аня подняла глаза от окровавленных ладоней, она увидела застывшую в дверях бабу Нину.

– Ах ты дрянь такая!

– Баб Нин, я случайно!

Ведра загремели, покатившись по утоптанной земле. Толстая рука бабы Нины вцепилась Ане в косу и неумолимо потянула в сторону кухни. Капли крови слетали с ладоней, оставляя красную дорожку в пыли.

– Тебе сказано было в гараж не ходить! Дрянь! Что я теперь отцу твоему скажу?

Аня захлебывалась слезами. Бабушка затолкала девочку в ванную комнату и включила свет.

– А ну показывай, где рана? – кричала она.

– Я не знаю, – плакала Аня. Кровь так густо залила ладонь, что увидеть дырку было непросто.

Баба Нина достала перекись водорода и наугад залила Ане обе ладони целиком. Кровь остановилась. Затем достала с полки тряпку и замотала руку в несколько слоев. Только сейчас Аня заметила, что руки самой бабы Нины трясутся.

– Дед придет, что я ему скажу? – голос бабы Нины тоже дрожал. – Не уберегла девчонку? А отцу твоему, коли спросит? А если он тебя больше ко мне не отпустит?

Девочка подняла на бабушку заплаканные глаза и увидела в них страх. Аню как из ушата обдало – она вдруг поняла, что бабушка переживает за нее. Что все это время баба Нина была такой строгой потому, что боялась, как бы с единственной внучкой что-то не произошло. И не дай бог, отец Ани решит, что старая бабка не углядела, – не видать ей больше внучки.

– Ты уж прости меня, дитятко, что я так тебя, – со слезами на глазах проговорила баба Нина. – Испугалась за тебя, вот и накричала сдуру. Иди сюда, родная!

Слезы с новой силой брызнули из глаз Ани, и она бухнулась в объятия больших и теплых рук бабушки.

– Мы папе не скажем ничего, – шептала сквозь слезы бабушка, гладя Аню по голове. – А я тебе сегодня блинчиков напеку. Только в гараж больше не ходи, заклинаю тебя!

Аня кивала сквозь всхлипы и впервые за долгие годы поняла – ее любят.

Для этого стоило пробить руку гвоздем.

* * *

2006 год, 23 сентября

Петрозаводск

Утром Анна с трудом разлепила глаза. Несмотря на выходной день, работу никто не отменял – сегодня была ее смена в типографии. Будильник звенел как угорелый, хотелось долбануть его чем-то тяжелым. Плотные занавески хоть и приглушали солнечные лучи, но после всего двух часов сна даже такой мягкий свет резал глаза. Смолина на ощупь впихнула ноги в тапки, накинула халат и вышла на кухню.

Ленка уже проснулась и сейчас ставила на газ сверкающий металлическими боками начищенный чайник со свистком.

– Доброе утро! – слегка настороженно сказала Ленка.

– Да уж, добрее не бывает, – пробурчала Анна. Она бы и рада была выдать что-то более приветливое, но двухчасовой сон никак не способствовал хорошему настроению. Она опаздывала на работу, а еще этот диск…

– Фу, какая гадость! – голос Лены вырвал Анну из задумчивости. – Его что, собаки рвали?

В руках у Лены Анна увидела Тима.

– Положи на место! – взорвалась Смолина. – И никогда не трогай!

Ленка презрительно швырнула зайца на пол.

– Да было б что трогать! На помойке нашла?

– Тебя это не касается! – Анна подхватила с пола Тима и прижала к груди. – И не смей лазить по моим вещам!

– Он лежал на кухонном столе! Или мне теперь нельзя трогать ничего на кухне? – с вызовом бросила Ленка. – Голодом морить будешь, чтобы я такой же стала, как твой заяц драный?

– Закрой рот!

– Дура!

– Марш в свою комнату! – рявкнула Анна. – И чтобы не смела оттуда нос высовывать!

Ленка круто развернулась и, чеканя шаги, исчезла в комнате, на прощание хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась. Чайник закипел, и из его металлического носика вырвался пар вместе с отчаянным свистом. Смолина раздраженно крутанула ручку газа, чуть не отломав ее. Это она дура? Да как эта малолетка смеет так с ней разговаривать в ее доме! Если бы Анна в детстве хоть раз позволила такое слово в адрес отца или бабы Нины, потом неделю сидеть бы не смогла! А, ну да, она же забыла – она не мать. Она Анна. Дура.

Так, спокойно, Смолина! Как там учила Света? Медленный вдох… выдох… Ленка трудный ребенок, она все детство провела в интернате. Нужно помнить об этом и быть помягче… нужно… Похоже, Анна ночью оставила Тима на кухне, и по ее вещам никто не лазил. Вот же клуша! Но какого черта эта маленькая стерва швырнула Тима?! Еще и дурой назвала! Так, спокойно. Вдох… выдох… вдох… Сейчас нальем чаю и окончательно успокоимся.

– Зачем было меня из интерната забирать вообще? – послышалось из комнаты. – Знала бы, что ты такая сука, ни за что не согласилась бы с тобой жить! А еще хочешь, чтобы тебя называли матерью!

Анна в сердцах швырнула полный чайник в раковину, и тот взорвался брызгами кипятка и пара.

* * *

День тянулся медленно, словно плотная старая резина. Анне не давали покоя мысли об игре. Теперь, когда она нашла диск, Смолина стала еще ближе к разгадке, но вынуждена была несколько часов провести в душном офисе, разгребая документацию по типографии. Это неимоверно бесило, к тому же после ночных приключений, недосыпа и очередной ссоры с Леной Смолина никак не могла прийти в нормальное состояние – она заливала в себя уже четвертую чашку кофе, но мозг отказывался включаться в работу. Хотелось кого-нибудь убить.

Как только рабочий день подошел к концу, Анна чуть ли не бегом бросилась к машине. Связываться с Гуру с рабочего компьютера она бы не рискнула, к тому же не знала как – в клубе выходить в даркнет помогал админ. Смолина завела чуть прогретую машину, пытаясь согреть дыханием озябшие на руле руки, и не забыла заскочить за пятым латте.

Когда Анна подъехала к компьютерному клубу, уже начинало темнеть.

– Это снова вы, – настороженно произнес волосатый админ.

– Скучал? – Анна облокотилась на стойку.

– Если можно, сегодня не надо пытать детей.

– Да ладно, я даже никого не убила в тот раз. Но сегодня я не выспалась, у меня особенно отвратительное настроение, – Анна проницательно посмотрела на админа, и тот как-то скукожился. – Так что лучше меня не злить.

Смолина прошла за уже привычный ей компьютер в углу. Подростки перед ней расступились, словно стайка воробьев, разлетевшихся по веткам при приближении большой птицы. Админ что-то пощелкал по клавишам, и на экране компьютера появился уже знакомый Анне форум. Она кликнула на переписку с Гуру.

«Я достала диск».

Сообщение ушло. Смолина смотрела в монитор, ожидая ответа. А если его не будет? Если он не ответит? Или он сейчас не за компьютером? Анна посмотрела на часы – воскресенье, 17:40. Нормальные люди в это время дома с семьей. Смотрят телевизор либо в кино ходят. Анна тяжело вздохнула. Может, когда-то и у нее будет нормальная семья? А пока она готова ждать хоть до утра понедельника, пока Гуру выйдет на связь.

Из колонок донесся неожиданный звук, и Анна подпрыгнула на стуле.

«А ты настойчивая милфа!»

Смолина перевела дух. Что еще за милфа?

«Милфа – это что?»

«Не важно. Что ты хочешь от меня?»

«Хочу понять, что делать дальше».

«А я тут при чем? Это же ты заварила эту кашу».

«Мне нужно, чтобы ты еще кое-что сделал».

«Что именно?»

«Я передам тебе диск. И ты узнаешь, что внутри игры».

Пауза.