Последнее было сказано уже на ходу. Франсуа поспешил покинуть квартиру и, только оказавшись за пределами помещения, сделал глубокий вдох. Жюли Лернон все так же стояла на лестничной клетке. Даже заплаканная и испуганная, она была чудо как хороша. Нежная, с белой кожей, золотистыми волосами и голубыми глазами, она напомнила Франсуа зефир. Пахла она, кстати, так же сладко. Жюли коротко взглянула на следователей и с ужасом покосилась на открытую дверь квартиры. Франсуа хорошо ее понимал. Свыкнуться с мыслью, что человек, с которым ты еще вчера мило беседовал, сейчас валяется на полу с раскроенным черепом, трудно. Это невозможно понять. Но время пройдет, и, по крайней мере, эта мысль уже не будет казаться такой ужасной. Люди привыкают ко всему. Даже к тому, чего не могут постичь. Даже к смерти.

– Доброе утро, мадемуазель. Меня зовут Франсуа Морель. Я майор уголовной полиции Парижа и буду вести дело об убийстве Ксавье Седу. – Он привычным жестом показал удостоверение и кивнул за свое плечо, где, по его подсчетам, должен был маячить Басель. – С моим заместителем – лейтенантом Роммом – вы, вероятно, уже знакомы. – Басель с готовностью высунулся из-за плеча Франсуа и белозубо сверкнул улыбкой в сторону расстроенной девушки.

«Бабник хренов», – беззлобно вздохнул Франсуа про себя.

– Вы уверены, что Ксавье убил Анжело? – опередила его девушка, когда он уже собирался задать ей ряд стандартных вопросов.

– Это еще не доказано, – как можно мягче ответил Франсуа, доставая из внутреннего кармана блокнот и остро заточенный карандаш.

– Но Анжело не мог этого сделать, – отрицательно помотала головой Жюли, и плечи ее затряслись как от озноба, – Ксавье был ему как отец.

– Мадемуазель, – поспешил подключиться к разговору Басель, – даже родственники иногда убивают друг друга. Очень часто, судя по статистике.

– Но Ангел был не такой. Он не мог убить. Не только Ксавье. Вообще никого. Он же такой добрый, такой светлый, такой… – Голос Жюли сломался и затих. «Она что, влюблена в этого Бертолини?» – пронеслась в голове Франсуа внезапная догадка. Девушку трясло, как в лихорадке. Басель снял свой кожаный пиджак и галантно набросил ей на плечи. Она благодарно взглянула на него, и Басель в ответ широко улыбнулся. Франсуа тут же поменял свое мнение. «Нет, она не похожа на зефир. Она похожа на маленькую белую овечку. А Басель со своими замашками – злой волк, хотя и разыгрывает роль заботливого и надежного полицейского». Сомневаться в том, где проведет следующую ночь Басель Ромм, не приходилось. По большому счету, у бедняжки Жюли не было выбора. Франсуа знал алгоритм. Сначала Басель отведет ее выпить и снять напряжение. Там девушка, уже, судя по всему, принявшая успокоительное, а поесть забывшая, быстро и жестко напьется, а все дальнейшее – дело техники. Определенно ее ждет «допрос с пристрастием». Франсуа и сам иногда подкатывал к девушкам, пользуясь своей должностью. Молодые особы считают жутко романтичными профессии, где брутальным парням приходится рисковать жизнью. Тот факт, что на деле их с Баселем работа состоит из бумажной волокиты и бесконечных разъездов по городу, старательно скрывался ими обоими. Франсуа вздохнул, подумав, что сейчас предел его мечтаний – пара часов здорового крепкого сна. Он усмехнулся про себя этой мысли и продолжил:

– Мы постараемся разобраться во всем, мадемуазель. А сейчас скажите, пожалуйста, вам, как личному помощнику, известно, как провел вчерашний вечер… ваш шеф? – Франсуа в последнюю секунду заменил слово «покойный».

– Разумеется, известно, – ответила, собираясь с мыслями, Жюли, – вчера Ксавье, Анжело и все остальные ребята из группы были на вечеринке, посвященной выходу их последнего альбома.

– Где? – сделал первую пометку в блокноте Франсуа.

– В клубе «Ватикан», – ответила Жюли, всем своим видом выражая готовность сотрудничать со следствием.

«Какое богохульное название», – рассеянно подумал Франсуа и вслух спросил:

– Они ушли оттуда вместе? Во сколько это произошло?

– Да, они уехали вместе. Ксавье сказал, им нужно обсудить детали предстоящего турне по Японии. Их повез личный водитель Ксавье – Тома. Это было уже после двенадцати ночи. Я ушла сразу после них. Когда я садилась в такси, было без пятнадцати час, так что – да, я думаю, они уехали около половины первого.

– Они употребляли алкоголь? – задал следующий вопрос Франсуа.

– Как и все остальные, – пожала плечами Жюли, – Ксавье, вообще-то, обычно пьет очень мало. А Анжело… Да, он, кажется, выпил. Все-таки это был праздник в его честь. Но пьяным в стельку я его не видела.

– Скажите, Жюли, – встрял Басель, отодвигая Франсуа плечом от симпатичной заплаканной девушки, – а в каких они были отношениях? Я имею в виду – Седу и Бертолини. Друзья? Коллеги? М-м-м… что-то другое?

Жюли непонимающе уставилась на Баселя, а потом отчаянно замахала руками:

– Да вы что! Ксавье был для Анжело как отец родной. И потом, у Анжело девушка есть. Сандрин Бонне. Они уже достаточно долго встречаются, – возмутилась Жюли и вдруг бросила быстрый взгляд в сторону. Франсуа послышались нотки неудовольствия в голосе девушки, и он окончательно уверился в своей догадке о том, что личный помощник Седу питает к подозреваемому чувство отнюдь не профессионального толка. Он сделал еще одну пометку в блокноте. – Ксавье давно развелся с женой. У него взрослый сын, но они не общаются. А вот Анжело был для него как родной. Он его, как это сказать… боготворил. Вот, наверное, правильное слово. Он часто любил повторять, что Анжело настоящий ангел. Что в нем есть что-то божественное. Анжело вообще все любят. Он веселый, добрый. Любит со всеми обниматься, целует всех. – В этом месте девушка покраснела еще больше и поспешила пояснить: – Так, знаете, по-детски… Он мухи не обидит, – опять принялась горячо увещевать она, словно от ее слов что-то зависело, – уверяю вас, это какая-то ошибка.

– У вас есть адрес и телефон девушки месье Бертолини? – задал следующий вопрос Франсуа.

* * *

– Багет с пармской ветчиной, базиликом и пармезаном, большая кружка капучино и круассан с миндальной начинкой, обсыпанный сахарной пудрой, – перечислял Басель все то, что намеревался съесть немедленно. – За углом неплохое кафе, и даже не думай, что я позволю тебе оставить меня без завтрака. Я знаю, что тебе не терпится допросить этого Ангела, но нам обоим нужны протеины, чтобы пережить этот день. – Басель взялся за ручку входной двери и потянул ее на себя. Выходя на улицу, Франсуа ожидал увидеть обычную повседневную жизнь на бульваре Сен-Жермен, услышать шум проезжающих машин и вдохнуть аромат свежеиспеченного багета, смешанный с вонью выхлопных газов, но их тут же ослепили вспышки камер. Весь тротуар был забит журналистами и представителями самых разных массмедиа. Франсуа едва различал логотипы Le Figaro, Le Parisien, Le Monde и Liberation, а в нос ему уже совали микрофоны «France Televisions», «TF 1», «Canal+», «M6». Со всех сторон на них сыпались вопросы: «У вас есть подозреваемые?», «Это правда, что главный подозреваемый по делу Ангел?», «Ему уже предъявлено обвинение?», «Он признал свою вину?».

Франсуа коротко кивнул Баселю в сторону припаркованной у тротуара машины и, бросая направо и налево: «Без комментариев», стал пробираться через людскую массу. Жадные до сенсации журналисты не желали расступаться, и ему пришлось здорово поработать локтями, прежде чем удалось добраться до своего «Ситроена». Рядом на пассажирское сиденье рухнул Басель.

– Накрылся мой завтрак, – жалобно заныл он. В кармане у Франсуа завибрировал мобильный.

– Дорогой, купи японские подгузники. Помнишь, я вчера тебе говорила? – начала Тамара без приветствия. Франсуа, конечно же, не помнил. Вчера, как, впрочем, и позавчера, он вернулся домой нарочито поздно и постарался сразу же завалиться спать. Он почувствовал угрызения совести и постарался аккуратно исправить ситуацию.

– Дорогая, я тут подумал, а нельзя ли обойтись обычными французскими памперсами, которые продаются у нас в магазине в соседнем доме? – закинул он удочку наугад, наблюдая, как журналисты обступили машину, и прикидывая, как они будут выбираться. По воцарившемуся на другом конце провода молчанию он понял, что сморозил несусветную глупость.

– Франсуа, – терпеливо сказала Тамара. Было понятно, что она еще сдерживается. – У Вадима аллергия на какой-то компонент, входящий в состав памперсов, – она произносила слова медленно и с расстановкой, словно разговаривала с конченым дебилом, – из-за этого у него появляются жуткие опрелости. Есть японские подгузники. Гипоаллергенные. Вот их-то я вчера и попросила купить. А в «обычных французских памперсах из соседнего магазина», о которых ты говоришь, французского столько же, сколько в нашем консьерже Ли. Их давно делают в Китае на какой-нибудь грязной подпольной фабрике.

Франсуа поморщился, но решил не раздувать скандал. На самом деле ему казалось, что Тамара преувеличивает. Став мамой, она моментально превратилась в адепта здоровой пищи и приверженца натуральных продуктов, мотивируя это заботой о малыше. Франсуа это слегка нервировало. Но говорить сейчас об этом усталой и сильно раздраженной с раннего утра женщине было верхом безумия.

– Хорошо, дорогая, – мягко ответил он, – я постараюсь купить эти японские подгузники.

– Франсуа, не надо стараться, – тут же услышал он в ответ. – Нужно купить, понимаешь? – Она, очевидно, сразу же пожалела о своей резкости и добавила как-то жалко: – Пожалуйста.

– Дорогая, мне нужно бежать. Я тебя люблю, – сказал в телефонную трубку Франсуа как можно спокойней.

– И я тебя люблю, – ответила она после паузы и повесила трубку. Еще одно изменение в их совместной жизни. Раньше ее «люблю» звучало как «хочу, чтобы ты сорвал с меня всю одежду и отымел прямо на полу», а теперь в нем было только «ладно, хрен с тобой».

– Месье Морель. – Он услышал стук в стекло, обернулся и увидел Жюли Лернон. Она протолкалась через толпу журналистов и отчаянно колотила кулачком в окно. Он опустил стекло, и девушка мгновенно просунулась в салон машины. – Поговорите с Альбертом Доланом! – проговорила она торопливо, оглядываясь на щелкающих затворами камер папарацци. – Он был лучшим другом Ксавье еще со студенческой скамьи. Сейчас, правда, они в ссоре, но если в жизни Седу и были какие-то секреты, о которых никто не знал, то Альберт единственный человек, которому бы он доверился!

Франсуа поспешил поднять стекло обратно, кивком головы показывая Жюли, что он ее понял. Затем выжал сцепление и надавил на педаль газа. Люди нехотя расступились и дали машине выехать на проезжую часть.

– Поехали допрашивать Бертолини, – буркнул он в сторону Баселя.

– Ну хоть самый обычный багет с ветчиной ты мне купишь по дороге? – проворчал тот, но ответа не услышал.

Глава 2

Комната допросов представляла собой мрачное помещение без окон. Как и любое, лишенное естественного освещения, оно угнетало и давило на психику, вызывая чувство дискомфорта у подследственных. Казалось, плохо прокрашенные тусклой зеленой краской стены были пропитаны их болью и отчаянием. Вся обстановка состояла из железного стола и трех стульев. Два стула по одну сторону от стола занимали Франсуа и Басель. На оставшемся напротив них сидел молодой человек, которого им предстояло допросить. Он был невысокого роста и болезненно худ. Его светлые, явно крашеные волосы выглядели всклокоченными и торчали в разные стороны. Он был бледен, и на фоне белой кожи лица явственно выделялась свежая багровая ссадина на скуле. Ясные карие глаза были сильно подведены косметикой. Его руки беспрестанно двигались: он без остановки потирал пальцами оба запястья, затем вскидывал ладони к шее, ощупывая ее, потом круг повторялся. Франсуа завороженно наблюдал за этим танцем рук, чувствуя, как начинает кружиться голова.

«Зря я не послушал Баселя. Нужно было позавтракать. Еще не хватало в обморок хлопнуться», – подумал он про себя, а вслух поинтересовался:

– С вами все в порядке? – При этом он кивнул на шею и руки молодого человека.