Я со стороны так же убого выгляжу?

Танцуя, Яра поворачивается к нам лицом. На ней чёрное длинное платье. Сидит по фигуре, идеально подчёркивает изгибы тела. Спереди разрез до середины бедра. Если она выставит ногу, половину присутствующих придётся откачивать. Хотя я бы с большим удовольствием их прибил прямо сейчас.

– Чего вы такие понурые? – птичка, налетавшись, садится за наш столик. – Сначала сами позвали, теперь сидите с кислыми лицами. Дим, пойдем со мной, – протягивает к нему свою тонкую руку.

Снова удар ниже пояса. Когда только приехали, я держался к ней близко-близко, пока малышка не попросила отойти от неё подальше, очень вежливо попросила.

Чувствуется, чья кровь в ней течёт. Дочь своего отца однозначно.

«Не стоит, Митяй, соглашаться,» – произношу в своих мыслях.

Увы, они поднимаются вместе. Друг, или скорее надсмотрщик, не особый любитель танцев, насколько я знаю. Он на её фоне теряется. Волнует это, похоже, только меня, потому что Яра смеётся, запрокинув голову, положив руки на плечи партнёра по танцу.

*бал я всё это.

От серёг Яры исходят отблески. Картинка фиксируется на подкорке. Такая яркая, нежная, весёлая и не моя. Сжимаю челюсть и выдыхаю.

Меня так не устраивает. В корне.

Хочу её себе. До дрожи хочу. Так, чтобы не на один раз. Надолго. Навсегда.

Увидел её вчера и улетел. Стопроцентное попадание. Как в Хантайское озеро с разбега снова нырнул. Ощущения точно такие же. Поджилки свело, дух перехватило. Зато пульс – тахикардия.

Понадобилась всего пара часов, чтоб всё осознать и смириться. Возможно, она и есть спасенье.

– Горыч, здоров, – от созерцания меня отрывает знакомый. Перевожу взгляд на его протянутую руку. Какого черта припёрся? Пожимаю на автомате. – Ты чего один сидишь? На тебя не похоже. Посмотри, сколько сегодня девчонок.

После его слов оглядываюсь, реально. Как в эскорт каталоге – рыжие, белые, чёрные. Если есть деньги, выбирай любую. Девочек «на выгуле» видно с первого взгляда. Больше не интересно, даже смотреть.

Смотрю на свою.

– Я не один сегодня, – коротко поясняю.

– Это дочка Алеева что ли? Давно её не было видно. Красотка. А попка какая… ммм… – тянет слащаво, явно желая челюсть свою отреставрировать.

– Даже не смотри в её сторону, – говорю предостерегающе, на полном серьёзе.

– Воу, ты её новый заступник? – произносит с насмешкой. – Она столько потянет? Спирин, смотрю, тоже здесь.

Слегка приподнимаюсь и резко хватаю его за затылок. Сжимаю.

– Или ты рот закрываешь, или язык свой будешь по всем свалкам города искать по кусочкам. Ты меня понял?

Ответить он не успевает. Рядом со мной материализуется тот самый милый херувимчик, предмет наших разногласий. Кладёт руку мне на предплечье.

Пробивает от её прикосновения.

– Что-то я устала. А у вас тут веселье, как я посмотрю, – делает знак рукой, дескать, отпусти.

Соглашаюсь.

Шульга выдыхает только сейчас.

– У нас гости? – смотрит на урода. – Надо знакомиться.

– Я Борис Шульга. Ты меня не помнишь? Мы пересекались, Саяра, – храбрится ушлёпок в присутствии Саяры.

– Папа кого-то из твоих защищал или сажал? – с виду она излучает доброжелательность, но взглядом даёт понять, на короткой ноге быть с ней не получится.

Боря смеётся. Затем начинает напоминать Яре, где их знакомили.

– Не помню, – произносит она спокойно, смотрит на свои ноги, поправляет платье.

Всё парень, к тебе интерес весь исчерпан. Никаких ужимок, мол, «прости», «к сожалению», от неё не дождаться.

– Значит, будем повторно знакомиться, – произносит весело.

Дима его приглашает за наш стол. Он же не слышал той херни, что мне перепало услышать.

Яра занята телефоном, бегло что-то печатает. Затем ей звонят. По теме понятно, рабочий момент. Она и тут возни не разводит, всё четко по делу.

– Ты тоже юрист? – Шульга не унимается, в надежде с ней пообщаться. – У вас прямо династия.

Яра кивает, тянется за бокалом и отпивает. Ничего не говорит.

– Я думал, вам хамр запрещен, – выдает с умным видом.

Яра смотрит на него как на безобидное, но неприятное насекомое.

– Я не мусульманка. И это безалкогольный мохито, – говорит, как с ребенком. Улыбка милейшая.

Борис удивлён, глаза выпучивает. Придурок.

– Папа – православный татарин. Так тоже бывает, – произносит Саяра. После на меня смотрит, бровями указывает в сторону «лишнего», добавляет тише. – Он безнадёжный.

Глава 9

Саяра

Ругайте меня, можете даже настучать по голове неразумной, если я еще вздумаю употреблять алкоголь. Пила безалкогольный мохито, зачем было пробовать алкогольные коктейли? Ответа у меня нет.

Голова разрывается, оторвать её, гудящую, от подушки совсем нереально. Да что голову, я глаза открыть не могу! Просто пздц!

Странное совпадение: открываю глаза – начинает тошнить.

Посмеялся бы с меня Дима, и Серёжа, и даже Семён. Стыдно признаться, но я в своей жизни пила алкоголь от силы раз пять. После этого раза навряд ли будет шестой.

Неужели уже возраст сказывается? На восемнадцатилетие свершился апогей моего «алкоголизма». Мы с Димой, и без того нетрезвые, приехали к нам домой и выпили бутылку коллекционного виски. У папы много лет стоял, ждал своего часа и дождался. И надо заметить, ничего наутро мне не болело. Так что… всё дело не в количестве, а в качестве.

– Кошмарно выглядишь, пьянчужка, – раздается поблизости.

Я лежу в своей комнате. В доме отца. Из мужских голосов тут может быть только он сам и Дима. Ребята из охраны никогда не рискнут зайти в мою комнату без значимого повода. Папа еще не вернулся… И это точно не голос Димы.

Открывать глаза я не тороплюсь, если кто-то хочет навредить – болтать не будет. Сдавливаю ладонями голову и сажусь на кровати, упираясь локтями в колени.

– Не думал, что отпускать тебя с Димой настолько опасно, – насмешливо-нахальные интонации позволяют определить источник звука поименно. Только его тут не хватало. – Глаза можешь не открывать, просто протяни руку, так уж и быть, помогу тебе.

Моей руки касается что-то холодное. Открываю глаза.

Руслан стоит, одним коленом опирается на мою кровать, протягивает мне стакан с жидкостью. Судя по едва ощутимому специфическому запаху, не просто вода.

– Не упрямься. Я могу, конечно, тебя и сам напоить, но лучше не стоит. Обольешься, потом раздевать тебя придется, – голова реально не соображает, придумать что-то в ответ не могу. Разжимаю руку, в неё тут же ложится стакан. – Пей, обещаю, тебе полегчает. Опыт, – стреляет глазами и улыбается во все тридцать два.

Что-что, а всё, что связано с алкоголем, – его тема.

Делаю глоток. На вкус не противно, уже хорошо. Как только допиваю, стакан тут же исчезает из рук.

Откидываюсь обратно в подушку. Похоже, слишком резко, морщусь от неприятного бульканья в голове.

– Совсем что ли плохо?

– Ты что тут делаешь? – мой голос сипит.

– И тебе доброе утро, – отзывается весело. Непробиваемый тип. – Пришел посмотреть, не остался ли Дима у тебя на ночь. А то мало ли, может, ты жениху изменяешь, да ещё и не со мной, – отвечает, как ни в чём не бывало.

Определить, шутит или нет – невозможно. Приоткрываю глаза, с виду выглядит вполне серьёзно.

– А попал сюда как?

– Пока тебя не было, я тут жил, можно сказать. У тебя отец очень внимательный и отзывчивый человек. Могла бы с него брать пример.

– Шёл бы ты…

Руслан меня обрывает.

– Нет, малыш, я решил, что у вас поживу. Поближе к тебе хочется быть.

Его слова меня ой как бодрят.

– А тебе не кажется, что для этого должно поступить приглашение? – говорю, откашлявшись.

– Видимо, алкашка палёной была, на слух твой повлияла. Я же тебе уже сказал – я тут кучу времени проводил. А сейчас батя вернётся, ключи от квартиры заберёт по-любому, от тачки смысла нет забирать, она не на ходу. Так что вариантов немного. Не на улице же мне жить, – заявляет мне хам.

Неплохой вариант с улицей, кстати. Жаль, не зима.

«Алкашка», правда, палёной была. Другие аргументы просто отсутствуют, потому что я подрываюсь и несусь в ванную. Голову мою разрывает на части.

Сидя на полу, думаю о том, что Руслан последний, перед кем бы мне хотелось выглядеть такой… убогой. В глаза словно песка насыпали – слезятся и режут. Горло дерёт со страшной силой. В ушах прибой шумит.

– Саяра, открой дверь, – просит Руслан, стоя с другой стороны. До этого ручку дергал пару раз. – Волосы твои хоть придержу, – не удерживается от подкола.

Из меня вырывается стон, никак не связанный с его словами. Не помню, когда мне в последний раз было так плохо. Дрожат не только руки, в голове всё дрожит, картинка перед глазами расплывается. По стенке встаю, прокладывая себе путь к раковине на ощупь.

От вкуса зубной пасты тоже мутит.

Мне не нравится так!

Отвратительное чувство. Никто не виноват, сама идиотка. Никто не вливал, не заставлял, просто, в какой-то момент стало чересчур весело, к нам присоединились друзья Димы. Парни болтали – я пила, было вкусно. Один за другим улетели несколько штук. Это от коктейлей так сейчас? Тогда очень жаль тех, кто пьёт регулярно.

Руслану ждать надоедает. Дверь открывается, словно я и не закрывала её.

– Пойдём, девчонка упертая

В этот момент я стою, оперевшись о раковину.

Он отрывает меня от пола, подхватывает под ноги одной рукой, и несёт обратно в спальню.

– Можно было дверь не закрывать: замки на межкомнатных дверях – защита условная. Я ничего для себя нового не увидел. Можешь не стесняться, – словно мысли мои читает.

– Ты вчера выглядел свежим, – шепчу еле слышно.

– Это практика, Яр. Тебе она не нужна. Мама у детей должна быть нормальная, шанс перенять хорошие гены должен остаться.

В другой ситуации я бы обязательно сказала, что думаю по поводу его наглости. Сейчас рот открывать совершенно не хочется, как и глаза.

Чувствую, как слабо скрипит кровать, и тут же на неё опускаюсь, ощущая под спиной простыни. Жмурюсь сильнее, когда солнечные лучики касаются моего лица. В любой другой ситуации я только «за» понежиться на солнышке, но не сейчас.

Руслан реагирует мгновенно – зашторивает окно.

Тяну на себя одеяло, закутываюсь.

На задворках сознания несётся мысль: он не настолько отбитый, как показался сначала.

Его вообще тут быть не должно. Не представляю, что бы с папой случилось, найди он меня на полу в ванной. Объективно лучше Руслан, чем отец, хотя стыдно безмерно в обоих случаях.

Перед тем, как провалиться в сон, слышу, как он кого-то отчитывает по телефону, голос строгий и грубый, непривычно его слышать таким. Хотя какая привычка, когда третий день человека знаешь?

Просыпаюсь от прикосновения руки к своей голове. Вздрагиваю и открываю глаза.

– Разбудил? – спрашивает Руслан, взгляд какой-то отстранённый. Я легонько киваю, стараясь голову излишне не взбалтывать. – Тебе пора просыпаться. Надо немного поесть.

– Который час? – сглатываю, горло, словно не моё, а из бумаги сделанное, голос шелестящий.

– Почти шесть, – мои не слишком широкие глаза расширяются. – Да-да, долго спала. Тебе стало легче?

– Немного. А папа где? – вдруг он видел меня… такой.

– Рейс немного перенесли, – смотрит на свои часы. – Скоро будут уже. Ты поешь, и я поеду.

Пока я спала, что-то произошло. Не знаю, как объяснить. Просто чувствую это. Не зная, какой он в жизни обычно, я и то понимаю, сейчас сдерживает эмоции, непонятно какие и зачем.

– Ты остаться хотел, – не успеваю до конца сформулировать мысль.

– Изменились планы, – Руслан резко встает, направляется к двери. – На кухне тебя жду, – произносит, не оборачиваясь.

Плечи напряжены. Выглядит взбешённым, но контролирующим стихию внутри.