Мы оба хотим друг друга поэтому сглаживаем углы. Намеренно не идём на конфликт. Хотя я бы с превеликим удовольствием хотел узнать, как Маша могла поверить в ту чушь, что Леонидовна ей наплела?! Множество раз мне хотелось прикопать старую суку, но я её и пальцем не тронул никогда. Поэтому охуел, когда она со счёсанным лбом и криками вынеслась во двор, пока я менял фильтры для воды в её доме. Не сразу понял, что это якобы я сделал – расхерачил ей рожу. Представление было грандиозное, как и наш с Машей скандал после.

– Серёж, если ты не хочешь… – аккуратно начинает давать заднюю Маша.

Кто из нас ещё не хочет? Я уже на стены лезть готов.

Обхватываю её коленку и поглаживаю большим пальцем костяшку. Обещаю себе сегодня не думать о плохом. Давно у меня не было стоящих шансов.

– На дорогу отвлёкся, Маш, – стараюсь говорить мягче. Машу испугать – дело плёвое. – Как отдохнули? Развеялась?

Пздц. Когда подошёл, в полуметре от жены стоял какой-то ушлёпок и тупо пялился на её задницу. Вот прямо стоял и смотрел, не моргая, пуская слюни. Как тут не злиться?

– Мало, – коротко усмехается, глядя на меня. – Я рада, что ты приехал, но как ты так быстро нашёл нас? Скажи честно, вы с Сафиком общаетесь?

В первые секунды не понимаю, о чём речь. Что? С кем я общаюсь?

– Ну, Серёжа! Я ведь видела, как она тебе улыбнулась… – продолжает, не дождавшись ответа.

Когда сегодня мне прислали фотку, на которой Маша входит в клубешник, я не особо вдавался в подробности, кто именно скинул. Какая разница? Главное – Машу понесло в чёртов рассадник разврата. Не для неё подобные заведения. На раз могут подсыпать дрянь в выпивку, Маша даже не заметит. Подумалось, что она специально попросила подружку меня спровоцировать. Сейчас понимаю, инициатива исходила не от Маруси. Неприятно. Но стоит ли сдавать Сафию? Зная жену… такую претензию может выкатить. Девчонка ещё может пригодиться как источник информации.

– Я приглядываю за тобой, Марусик. Ты видела, в каком виде туда попёрлась? – ругаю её шутливо. – Это вот что?

Моя рука начинает ползти вверх по её ножке, забираясь под крошечное платье. Несколько движений, и уже касаюсь нежной мягкой кожи внутренней части бедра. Будоражит нешуточно. И не меня одного.

Маша прикрывает глаза и откидывается в кресле назад. Плотно прижимает голову к кожаной обивке. Дышит тяжело, прикусив немного нижнюю губку. Да, детка. Именно такой я тебя и хочу видеть. Какие там разговоры, если мы нереально хотим друг друга?

Доезжаю до многоэтажки в кратчайшие сроки. Пока перекрестки мелькают один за другим, Маруся так и не открывает глаз. Возможно, боится. Ей по душе размеренная езда.

– Дома без тебя одиноко, – негромко выдаёт жена, когда я помогаю ей выбраться из тачки. – С тобой всегда лучше.

Несмотря на поздний час, двор неплохо освещён, лучики от фонарного света падают на её лицо. В полумраке кажется, что в глазах Маши стоят слёзы.

Как только её ножки касаются асфальта, обеими руками сжимаю попку малышки и подкидываю. Несмотря на месяцы разлуки, Маша всё помнит. Мои желания ей ясны. Молниеносно подпрыгивает и обхватывает меня ногами, скрещивая их за спиной.

Прижимаю хрупкое тельце к себе плотнее, исключая возможность для посторонних увидеть хотя бы что-то лишнее. Жопку тоже пятерней прикрываю.

Своим ртом накрываю её губы. Словно в первый раз жену пробую. Желание такое, что искры из глаз летят. Это пожар в моей башке. Кровь разносит всполохи по всему телу.

Уже в лифте, Маша сквозь поцелуи шепчет:

– Тут же камеры, Серёж… Люди увидят…

Прямо сидят и ждут, когда кто-то трахаться начнет посреди ночи.

– Вообще похер. Ты моя. Только моя.

Подставляю колено, чтоб малышка не упала, и перехватываю её поудобнее. Маша одаривает меня райской беззаботной улыбкой, раздалбывая мою душу на части.

В который раз убеждаюсь – без неё мне ничего не нужно. Счастлив лишь рядом с ней. Ей я могу простить что угодно. Любые её капризы и истерики.

Стоит только хлопнуть входной двери в квартиру, как платье слетает с жены. Не могу больше ждать. Хочу её, её одну.

Скольжу по ней взглядом, опуская глаза на грудь, после прохожусь по животу. Вбираю в себя каждый сантиметр любимого тела, сравниваю его с образами из своей памяти. Лишь лучше становится. Каждый раз только лучше и лучше.

Тыльной стороной ладони веду по выпирающим ребрам. Маша вздрагивает. Пальчики на её ногах непроизвольно поджимаются, и я ликую. Всё такая же чувствительная.

Крышу сносит напрочь.

– Не закрывайся от меня… – требую от неё, когда ладошки подлетают вверх.

У нас были с этим проблемы. Кто-то (не сложно догадаться, кто именно) вдолбил в её голову, что секс – грязное и порочное дело. Хорошие девочки такой мерзостью не занимаются, только шлюхи. Первое время, чтобы Маша смогла отключить убеждения, приходилось изрядно её завести, на прелюдии уходили часы. А после нам стало нравиться одно и тоже.

Маша поднимается на цыпочки и тянется к моим губам. Такая сладкая девочка, с капельками горечи.

Не глядя и не разрывая поцелуя, стаскиваю с себя шмотки. Отбрасываю в сторону, ногой куда-то подальше пинаю.

Оторваться от её губ нет сил. Вдруг передумает. Пздц. Не пережить такой досады.

Прижимаюсь к её обнаженной груди, сразу же ощущая покалывания её сосков. Опускаю руки и сдавливаю бёдра. Её свободная рука ложится мне на шею, с силой тянет на себя. Пальцы второй уже несколько мгновений скользят у меня под боксерами, несмело лаская.

В её глазах плещется такое знакомое мне желание.

Наши жадные поцелуи, переполненные голодом и страстью, наполняют комнату влажными звуками. Именно такими, как нам обоим, истосковавшись, хочется слышать.

Опускаю Машу на постель. Как только её спина касается простыни, моя девочка раздвигает ноги, чтобы я мог устроиться между ними удобнее. Запинаюсь на долю мгновения. Следом молниеносно наклоняюсь к ней и впиваюсь ртом в левый сосок. Он тут же твердеет.

Нахожу её ножки и поднимаю их, держа за колени. Закидываю себе на спину. Как только она становится максимально открытой, срабатывает спусковой механизм. Если бы я даже хотел остановиться, с этого мгновения не смогу.

Словно со стороны слышу, как сипло, надрывно рычу. Одним сильным толчком вхожу в неё. Член дёргается, вырывая из Маши протяжный стон.

Бёдра приходят в движение. С каждым толчком мне требуется всё больше выдержки, чтобы, как пацану, не разлететься на старте. Напряжение скручивает внутренности, возбуждение долбит мозг.

Дыхание Маши рваное. Обжигает мне кожу. Содрогаюсь от удовольствия.

Её короткие ноготки с силой впиваются мне в спину. Бёдрами подаётся мне навстречу и стонет… Стонет… Стонет…

Взгляда от неё не отвожу. Дивно хороша. Губы алые и припухшие от глубоких, жёстких поцелуев, волосы растрёпанные, на лбу проступили мелкие капельки пота. Она невероятно горячая.

– Моя любимая девочка, – провожу пальцами по контуру её подбородка. Если бы кто-то знал, как сильно люблю её. – Ты такая мокренькая… Крышу сносит, – толкаюсь в неё глубже, наслаждаюсь моментом.

Маша жалобно стонет, почти что скулит, когда я захожусь в череде мощных, жёстких толчков.

Мимолетно касаюсь её губ своими. Обцеловываю её, облизываю, теряя счёт времени. Из мыслей в голове вертится только одна – подохну без неё. Мало её постоянно. Не хочу делить ни с кем.

– Ты моя девочка, – вылетает на выдохе. – Только моя. Уничтожу любого, кто прикоснется к тебе, – толчки становятся резче и чаще. – Поняла меня?

– Да! – у неё получается громко. Приподнявшись, тянется и целует меня в плечо. – Я тебя очень люблю.

Снова стонет, наполняя меня счастьем. Тону в ней, как в омуте.

Стоит только ускорить движения и более жёстко насадить жену на себя, как её тело пронзает шквальная судорога. Пальчики сминают мою кожу. Тело резко выгибается. Ртом воздух хватает. А мгновенье спустя обмякает, утаскивая меня в пропасть за собой.

Как и всегда Маруся вскорости вырубается. Я же не могу уснуть до утра. Хочется растянуть приятный момент. Запомнить его. То и дело касаюсь губами её влажных волос, втягиваю в себя родной запах. Прижимаю крепче к себе.

Стоит солнечным лучам показаться в окне, как входная дверь хлопает, извещая о том, что со спокойствием в доме покончено.

Глава 8

Сергей

Маша обхватывает обеими ладошками мои щёки, покрытые тёмной, короткой щетиной, и поднявшись на пальчики, заглядывает в глаза.

– Пожалуйста, ты только не злись и не ведись на провокации мамы, – просит меня умоляюще.

Ей страшно. Каждый раз страшно. Боится пересечь точку невозврата. Я тоже боюсь.

Стоило двери хлопнуть, как Маша проснулась, сходу подорвавшись. Пока я надевал брюки, она успела натянуть на себя домашнее платье и собрать волосы в высокий хвост.

Гул её сердца выдаёт внутреннее напряжение. Колотится, словно бешеное. Гулко бьётся о грудную клетку.

– Дочка, спишь что ли всё ещё? – из глубины квартиры слышится голос тёщи.

Претензия различима. Наезд – её манера общения. Все кругом несостоятельные дебилы. Надо учить, тыкая носом в дерьмо.

Маша сглатывает. Нервничает. Реакция Цербера ясна же будет: «Какого хрена ты в постели? Солнце встало – пол не мыт». Но ничего, сегодня и у неё тоже будет стресс. Столько сил приложено, а мы снова вместе. Вместе же? Совсем забыл уточнить по поводу заявления о разводе. ***ать, как я был зол, узнав, что она такую херь выкинула! Дурочка малолетняя.

Первым в комнату влетает Колян. Сын. Ему четвёртый уже год. Здоровый, смышлёный парень. Увидев меня, он во всё горло верещит «па-а-а-па» и бежит обниматься, сходу запрыгивая на руки. Цепляется, словно клещ.

Крепко обнимаю своего пацана, целую в макушку. Маленькие ручонки оплетают мою шею. Дышит, уткнувшись в неё носом и повизгивая от удовольствия.

Как мало надо для счастья.

Шаги Натальи Леонидовны только приближаются, а я уже вижу её рожу, перекошенную от негодования.

Она привыкла быть главной. Командовать. Уже лет восемь прошло, как закрылся последний обанкроченный ею завод, а лавры главного бухгалтера не дают покоя. Каждый раз при случае она рассказывает, как «генычы» перед ней трепетали, выходя из её кабинета исключительно спиной вперёд, не разрывая зрительного контакта, дабы успеть увернуться, если она надумает вслед кинуть что-то тяжёлое. Наворовано было немало, потому что и сейчас, не работая, она может жить в своё удовольствие. Я с первого знакомства показался ей не перспективной партией для дочери, а уж когда мы «залетели», она и вовсе волосы на себе рвала, поняв, что слить меня будет проблематично.

Перехватываю сына, усаживая на правую руку. Освободившейся левой рукой притягиваю к себе жену. Плотно прижимаю к своему боку. Машкины костяшки скрипят. Но она не вырывается. А я внутренне торжествую.

«Ну что, старая стерва, как тебе утренний сюрприз?» – с ехидством интересуется мой внутренний голос.

Войдя в комнату, в нашу с Машей спальню, Наталья Леонидовна каменеет. Глаза превращаются в узкие щёлочки, крылья носа раздуваются.

– Мария, что он тут делает? – грозно спрашивает у дочери, снова пытаясь подавить. – Пошёл вон отсюда! – указывает мне на выход.

Усмехаюсь с вызовом.

Ну не дура ли?

– Я? Серьёзно? А может быть, Вы свалите? – вскидываю бровь. – Если память мне не изменяет, а она не изменяет, эту квартиру я покупал. Так может, вам пора? Чаю не предлагаю.

Контролирую себя. Каждое слово подбираю. Хочется сказать «Иди-ка ты на хер». Но при сыне не могу себе позволить обижать его бабку. Бог его знает, как жизнь сложится.

Блд. Нет! Если суждено повторить судьбу родителей, то во снах к Димону буду приходить, если он Кольку к себе не заберёт.