Одного вида её соблазнительно тела достаточно для того, чтобы кончить, а уж когда Саф опускает камеру ниже и поддевает пальчиками краешек своих трусиков…

Чёрт.

Очень отзывчивая девочка. В моих фантазиях её очень много.

Пульс учащается, когда она раздвигает половые губы и проводит средним пальцем по клитору. Лаская себя, она удовлетворяет мою похоть. Волны возбуждения прокатываются по телу.

Фантастическая малышка.

Представляю, как касаюсь её тела. Загораюсь мгновенно. Это слишком, блд, потрясающе, чтобы быть правдой.

Глава 3

Мария

Происходящее – расплата. Я столько боли принесла Серёже, что это не могло бесследно пройти для меня.

Простить себя я не смогу.

– Маша, пора вернуться к учёбе. Нельзя столько времени ничего не делать. Мозг тупеет, – в шутливом тоне мамы слышны издевательские нотки.

Остальные могут принимать её слова за заботу. Но я уже поняла этот трюк.

«Слишком поздно поняла».

– А давай я без тебя разберусь, что мне и когда делать? Может быть, я хочу быть тупой? Походить на тебя хочется, – обрываю её назидания.

Как я могла быть настолько глупа? Неужели, правда, думала, что мама переживает за моё семейное счастье?

– Как ты с матерью разговариваешь?! – от возмущения моя тётя швыряет нож на столешницу и резко оборачивается ко мне.

Отчаянье делает нас очень смелыми.

В какой-то момент ты понимаешь – терять нечего.

– Мария, что происходит? – мама старается держать себя в руках, но получается плохо.

Я, конечно, лукавлю. Она какая угодно – алчная, лживая, но не тупая. О, нет… Её знания вкупе с отсутствием совести творят фантастические вещи. Когда я сидела дома с маленьким сыном, ожидая каждую секунду Серёжу, как солнышко, мне и в голову не приходило, насколько я была уязвима. Мама же прекрасно понимала. Ей было отлично известно, на какие точки лучше давить.

Сейчас по прошествии времени я могу сказать: подождать Серёжу несколько часов, пока он был в университете, или на объекте, или на стажировке в следственном комитете, не трудно, то ли дело ждать его каждую грёбанную минуту. Хотя бы сообщения.

Мама бросает на меня леденящий душу взгляд. Ждёт извинений.

Ага, как же.

– Достаточно будет того, что ночью с Марком потрахаюсь? Ты ведь этого хотела?

Она не представляет, как мне больно. Никто не представляет.

Каждую свободную минуту я думаю о том, что собственноручно разрушила свою жизнь.

– Да как ты… – мама стремительно, насколько ей позволяет возраст, приближается ко мне.

Я успеваю раньше встать из-за стола.

Толкаю её несильно. Но она делает несколько шагов назад. Шарахается.

Что-то новенькое всегда удивляет.

– Не прикасайся ко мне, – почти что кричу.

Меня трясёт, особенно достаётся верхней части тела. Мелкие импульсы пробивают нервные окончания. Зубы начинают стучать.

Она понимает – происходит неладное.

– Машенька, – тактика меняется на ходу.

Бросаю на нее презрительный взгляд и вылетаю из кухни.

Боже, как мне с этим всем справиться, если я не могу держать себя в руках.

Проносясь по лестнице, специально задеваю её любимую вазу, что стоит на площадке между этажами. Она со звоном летит вниз. И внутри меня поднимает голову злорадство.

Это ужасно. Я понимаю. Но ничего не могу с собой поделать.

Я очень хотела вернуться с сыном в нашу с Серёжей квартиру. Там всё родное. Своё. Наполненное тёплыми воспоминаниями. Но мама была против, аргументировав это тем, что скоро переезжать к Марку. Зачем туда-сюда вещи катать.

На деле она понимает: живя отдельно, я никогда не выйду за Марка замуж. Поэтому стоит перекрыть мне воздух.

У нас в квартире на кухне большая стена. Метров пять, наверное. И я очень хотела, чтоб её расписал художник. В итоге возился с ней Серёжа дольше всего. Сначала её долго выравнивали до идеальной поверхности. Несколько раз Серёжа сам штукатуркой проходился. Я тогда удивлялась – где он этому научился? Дима, его брат, точно не мог научить. Представить его, работающим руками, сложно. В отличие от Серёжи он из дома не выйдет, если у него закончатся идеально выглаженные рубашки. Когда всё было подготовлено, я отказалась расписывать сама. Боялась испортить. Но это было ошибкой. Когда я увидела результат трудов мастера, минут двадцать плакала, закрывшись в ванной. Следующей ночью мы с Серёжей заклеили творение обоями под покраску.

Несмотря на то, что на выравнивание и роспись той стены ушло несколько недель, а то и месяц, он ни разу мне и слова не сказал. Терпеливее человека, чем мой муж – бывший, – трудно найти.

Он был таким. Пока я его не достала своими ежедневными истериками.

Словами не передать, как я жалею. Пока он был занят, мама накручивала меня, по возвращении я изводила его самого.

И даже после этого Серёжа меня не бросил. Откуда в нём было столько терпения?

Душой я только с ним.

Узел жгучего беспокойства завязывается в моем животе. Ничья лютая злоба не способна меня заморозить, долгое время я варюсь в собственном котле беспросветности.

Оказавшись в спальне, закрываю дверь на ключ.

Колю забирать от логопеда через двадцать минут. Достаю из кармана телефон, чтобы вызвать такси. Но не успеваю. Он сам заходится песней «Она не твоя» в исполнении Мота.

Марк.

Он не в курсе, какой рингтон на него стоит. Но маму это изрядно бесит, поэтому, собственно, я его и выбрала. Так выглядит зародыш бунтарства.

Скоро он подохнет. Сразу после свадьбы.

А пока…

Сбрасываю вызов и, усевшись на полу, зарываюсь лицом в корзину пионовидных роз кремового цвета с лёгкой розовинкой. Их аромат едва уловим. Он ассоциируется у меня с мужем. Он знал, что я их очень люблю. А сейчас их дважды в неделю доставляют на адрес мамы лично мне в руки.

Отдельное удовлетворение – видеть, как при их виде психует мама. Первые дни она требовала их выкинуть, потому что имела неосторожность поблагодарить Марка от моего лица. Такой милый конфуз был узнать, что это не он.

Они достаточно стойкие. У нас в комнате их три скопилось. И послезавтра должны снова доставить.

Пока курьер привозит цветы, я убеждаю себя, что не все потеряно.

Глава 4

Сергей

«Хочу ворованного шампанского,» – с этой фразы Сафи началось наше с ней ночное приключение. Обычно в наши немногочисленные встречи она организовывает мне другие развлечения. Не менее энергозатратные.

Чем оно закончилось? Пока что неясно. Со всех ног мы с ней вместе несёмся во дворы панельных многоэтажек. Хохоча, Саф прижимает к себе бутылку дешёвого по её меркам шампанского, выглядит при этом победительницей марафона успеха. Одна бутылка Gancia Asti, а счастья столько в её глазах, будто в Moet & Chandon искупалась с утра.

Разворачиваюсь лицом к своей отставшей подельнице, немного сбавляю темп бега и продолжаю движение спиной вперёд. Спринтер она так себе. Невозможно во всем быть идеальной.

Смотрю на неё и не могу не улыбаться.

При наличии превосходного тела с потрясающими формами, внимание первым делом всегда приковывает её лицо. При виде изгиба её губ в улыбке и игривых искорок в глазах хочется плотнее прикрыться бронёй, потому что чувствуешь, что вот-вот тобой будет проиграно сражение. Без боя.

– Подожди, – просит Саф. Наклоняясь, она упирается свободной рукой в бедро. Дышит тяжело. В вырезе ей майки вижу краешек белья. Привет, очередной стояк. – Это какой-то кошмар! Я, наверное, никогда так быстро не бегала. И не воровала ничего никогда.

– Серьёзно? Никогда? – охаю деланно-удивленно. – А сумочка от Гуччи откуда тогда?

Сафи цокает, понимая, что подшучиваю над ней.

– Будет, что внукам рассказать, – продолжаю беззлобно над ней подтрунивать.

Она резко вскидывает голову и смотрит на меня рассеянным взглядом.

– Нет – нет! Это навряд ли. Дети – не моя тема. В мемуарах максимум смогу описать нашу с тобой ходку на дело. Поверить не могу! Я только что ларёк обнесла! – снова заходится в заливистом смехе.

– Никогда ничего из магазинов не выносила? Все мы в детстве случайно что-то подрезали, – не стоит надумывать лишнего, но в жизни по юности всякое бывало.

– Никогда, – сквозь одышку Саф отрицательно головой качает. – Бабушка, да и мама бы меня за такое прибили. Училась я, может, и не фонтан как, но поведение всегда было приличное.

С точностью до наоборот от моего.

Закинув голову к небу, она ерошит свои локоны, немного приподнимая их так, что шея открывается взору.

Не могу устоять. Наклоняюсь, чтобы уткнуться лицом в её шею. Потеряв всякое самообладание, терплю очередное поражение.

– А как же твоя излюбленная фраза: «Правильно жить – скучно»? – она при мне её несколько раз повторяла.

– О, поверь, я успела многим перейти дорогу и без краж! Но сейчас не смогла удержаться. Я на полочке на месте бутылки оставила пятнадцать тысяч. Как думаешь, этого хватит, чтобы затраты покрыть?

Отстраняюсь от своей девочки.

– Ты серьёзно? – мои глаза едва ли не лезут на лоб.

С серьёзным видом Сафия кивает.

Твою ж мать. Продавщица из этого магазинчика поболе меня будет радоваться визиту Сафи в Россию.

– Малышка, красная цена этому пойлу – полторы тысячи. Ты даже не самую дорогую бутылку из имеющихся спёрла. Зачем?

– Чтобы девочку-продавца не подставлять. Навряд ли у неё большая зарплата. Ну и чтобы у тебя проблем на новом месте работы не было. Представляешь, придёт к вам заявление писать, а там ты! Казус бы вышел.

– У нас не пишут заявления, – снова подхожу к ней ближе и приобнимаю за плечи. Касаюсь губами кожи лба над бровью. – Спасибо за заботу, но не стоило.

Как и всегда, от неё охуенно пахнет. Сегодня свежие нотки идеально гармонируют с её образом. Мускус и лимон.

Убивает наповал.

– Ничего страшного. Мне было весело. Спасибо, что не отказал, – сегодня она без каблуков, поэтому приходится немного потянуться, чтобы достать до моих губ.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю, немного отстраняясь от её лица.

Меня смущают гулкие удары её сердца. Ощущения такие, будто оно бьётся о мою грудную клетку.

– Всё прекрасно. Мне понравилось наше мини-приключение, – откидывается назад в моих руках.

Да уж, не то слово! Мы зашли с Саф в круглосуточный магазин, мне нужно было купить сигареты. Пока я остался ждать – девушка-кассир пол домывала, – Сафия пошла оглядеться и взять себе воду.

В магазине два зала, во втором – алкоголь и закуски к нему. Совершая осмотр, Саф с какой-то стати положила глаз на бутылку шампанского и шепнула мне, что хочет её утащить. И речи не шло о том, чтобы оставить за него бабло. На хрена мы тогда убегали? Час уже поздний, алкоголь бы нам не продали. Разубеждать её в провальности идеи я не стал. Провернули всё без сучка, без задоринки, а теперь оказалось, что она оставила на чай, пожалев продавца.

– Ты какой-то неправильный грабитель.

Забираю бутылку из её рук и открываю с глухим хлопком. Протягиваю обратно.

– Я только учусь. В следующий раз приеду и повторим.

Ага, как же. Нашла дурачка. Перед её визитом запасусь алкоголем.

Взяв из моих рук бутылку, она рассматривает её пару секунд, после делает большой глоток и тут же закашливается. В темноте плохо видно, свет фонарей скудный, но готов поспорить – алкоголь идёт у неё носом.

– Бог ты мой, это же надо быть такой неумехой.

Забираю бутылку из её рук и ставлю на лавку. Помогаю ей достать из сумочки влажные салфетки и после этого вытираю её лицо.

– У меня с тобой слишком многое происходит впервые, – усмехается Саф, опуская свой взгляд на мою шею, прячет глаза.

– Подожди. Ты хочешь сказать, что никогда не пила алкоголь? – приподнимаю её лицо, обхватив пальца подбородок.