В голове мелькает одна нехорошая мысль, но я гоню ее прочь. Инга с Кузьминым ведь не дураки, они предохранялись.

Влетаю в женскую уборную, в одной из кабинок слышу характерные звуки, распахиваю дверь настежь, смотрю на находящуюся там девушку. Приплыли.

Глава 7. Забава

– Маша! Паша! У меня все готово, – зову малышей. Те бросают смотреть мультики, спрыгивают со стульев, на которые я их посадила, и, быстро перебирая ногами, спешат ко мне.

Сейчас на кухне не так жарко, как было час назад, но с детворы все равно пришлось снять теплые кофты. Теперь они разгуливают в маечках.

– Яйца, масло, – со знанием дела принимается перечислять Паша, показывая на лежащие на столе продукты. – А это что? – показывает на пакет.

Мальчик с интересом рассматривает рассыпчатое белое содержимое, трогает пальчиком, сосредоточенно изучает. Вынимает руку из пакета, крутит перед лицом, пробует на вкус.

А затем снова лезет обратно, только уже более смело.

– Теплый снег! – заявляет восторженно. Глаза горят.

Пашенька трогает муку, берет горстку, вытаскивает руку. Я прекрасно вижу ход его мыслей и с ужасом представляю последствия детской шалости.

Хоть у меня в заведении есть уборщица, которая все отлично вымоет, но подобного лучше не допускать. Кладу свою руку поверх его, не позволяя рассыпать муку по кухне.

– Павлик, не стоит доставать ее из пакета, – говорю строго.

Кричать и ругаться бесполезно, нужно набраться терпения и объяснять. Что я и делаю.

– Это не теплый снег, малыш, – киваю на пакет. – Это мука. Из нее пекут пирожки и делают пельмени. Из нее много что делают, – продолжаю заговорщицки. – Даже макароны!

– Макароны? – Глаза мальчишки горят от восторга. – Из муки?

– Ну конечно, – смеюсь. – А ты из чего думал?

– Значит, макаронного дерева не существует? – На меня печально смотрит Машенька. Бровки домиком, губки надуты, вот-вот расплачется от горького разочарования.

– Малыш, – сердце тает. – Ну ты не расстраивайся, – душу рвет на части. Горе девочки не описать.

– Забава Ильинична, все в порядке? – К нам подходит невысокий грузный мужчина в белом халате и колпаке. Пекарь. – Может, помощь какая нужна?

– Афанасий Никитич, не переживайте, мы сами справимся, – мягко отказываю мужчине. Я хочу замесить тесто с малышами одна. Без посторонних. – Вы рыбный пирог поставили в духовку?

– Конечно! – кивает. – На очереди курник.

– Замечательно! – подбадриваю мужчину. – Вы не забыли добавить ту специю, которую я вам принесла?

– Нет, что вы. – Добиваюсь желаемого, пекарь отходит в сторону, оставляя меня вновь наедине с детьми. – Как я мог ослушаться начальство? – бурчит под нос. Ухмыляюсь.

Чтобы Никитич в свое тесто добавил еще какую-то ерунду? Рассмешили! У него все четко выверено и размечено. Там не просто тесто, там произведение искусства!

Благодаря Афанасию Никитичу в булочной самая вкусная выпечка во всем городе. Он волшебник!

И соучредитель, как и я.

– Мань, не плачь, – успокаивает сестру Павлик. Смотрю на нее, вспоминаю себя в детстве и не знаю, как помочь.

Но тут на помощь приходит мое воображение, губы расплываются в улыбке. Я знаю, как помочь малышке исполнить мечту!

– Машенька, макаронное дерево существует, – произношу уверенным голосом. Она поднимает на меня полные надежды глаза.

– Правда? – спрашивает с благоговением.

– Конечно! – киваю. А сама тем временем поглядываю на изучающего муку Пашу.

Такое чувство, что мальчик первый раз в жизни ее увидел. Он с интересом сжимает ее между пальцами, стряхивает с кистей, наблюдает за полетом микроскопических частичек. Прям залип.

– А почему тогда у меня ни одно дерево не выросло? – продолжает Маша. – Я сажала в землю, к колючке. Но ни одна макарошка не выросла, – вздыхает. – Эх.

Представляю картину, как малышка сажает макаронину к кактусу в надежде, что та прорастет, и не знаю, то ли смеяться, то ли плакать.

– Надеюсь, ты не спагетти сажала? – хихикаю.

– Не! – крутит головой в разные стороны. – Рожок! – заявляет гордо. А я стою и хлопаю ресницами. Ого! Малышка разбирается в названии макарон….

Интересно, а их папа знает, какие они? Или с утра до вечера пропадает на работе и пропускает все самое важное в жизни своих детей?

Почему-то мне кажется, второй вариант ближе. Марк слишком занят насущными делами и не думает, что малыши быстро вырастают, потом будет сожалеть об упущенных возможностях. Но время вспять не повернуть.

– Паша, стой! – кидаюсь вперед, в последний момент успеваю поймать летящего на пол мальчишку. Он заигрался до такой степени, что завалил стул.

Подхватываю мальчика на руки, прижимаю к груди. Там бешено колотится сердце.

– Не пугай меня так больше, пожалуйста, – прошу его.

– Хорошо, – шепчет испуганно. Крепко держится за меня. – Я больше не буду.

– Уж постарайся, – выдыхаю. Медленно прихожу в себя.

Ой, дети… С вами ни на секунду нельзя расслабиться!

– Так, – осматриваю лежащие на столе продукты. – Давайте приниматься за дело. Вы же хотите порадовать папу вкусными булочками?

– Да! – радостно кричат дети, хлопая в ладоши.

– Тогда нам с вами нужно поспешить, – подмигиваю малышам, и мы принимаемся за дело.

Посетителей в булочной становится все меньше, время нещадно летит вперед, но мы этого не замечаем. Все наше внимание обращено на румяные ароматные булочки по ту сторону духового шкафа. Кухню наполняет сказочный запах корицы и сахара, на плите подходит какао, я его специально варю для детворы, а душа наполняется приятным ожиданием чуда и праздника.

Эх, елку уже пора покупать. Жаль, что мне ее нарядить не с кем, снова придется одной.

– Забава, я пить хочу, – хнычет Машенька. Смотрю на малышку и понимаю, что она слишком тихая и спокойная стала, щечки розовые, глазки блестят.

Нехорошее предчувствие рождается в груди.

– Машенька, у тебя ничего не болит? – с тревогой спрашиваю у девочки.

– Спать хочу, – хнычет.

Наливаю в стакан воды, протягиваю малышке, трогаю ее лоб. Горячий.

Блин. Очень похоже, что у Машеньки температура. А у меня даже градусника нет.

– Ты пока посиди здесь, – сажаю девочку на стул. – Я сейчас позвоню твоему папе, – пытаюсь не волноваться, но успокоиться не получается. Тревога нарастает.

Набираю Марка, слушаю длинные гудки, затем меня переключают на голосовую почту. Звоню еще. И еще. Все без толку.

Машеньке становится хуже прямо на глазах.

Делать нечего. Либо я сейчас возьму все в свои руки, либо… Нет! О плохом думать не буду! Я справлюсь!

– Аленка, привет! – дозваниваюсь до единственного человека, кто мне может помочь в данной ситуации.

– Блин, Забав, ты на время-то смотришь? – говорит недовольно. – Поздно совсем, – укоряет.

– Прости, но кроме тебя мне не к кому обратиться. Скажи, чем температуру у ребенка сбить? – сразу задаю главный вопрос. Пусть Алена сколько угодно возмущается и ругается, я все выдержу. Лишь бы ответила сейчас.

– Сколько лет? Какой вес? – тут же включается. Отвечаю. Точных цифр у меня нет, поэтому говорю на глаз.

Сестра называет препараты, дозировки, рассказывает, что и как делать. Я ставлю звонок на запись, чтобы ничего не пропустить. В голове ступор и путаница.

– Все поняла? – уточняет.

– Вроде бы да, – не отвожу внимательного взгляда от малышей.

– И пусть няня обязательно свяжется с отцом! У нее может быть аллергия на лекарства! – наставляет.

– Знаю, знаю, – ухожу от темы. Я не стала сестре всю правду рассказывать, немного приврала. Не хочу ее в происходящее полностью посвящать.

Прощаюсь с Аленкой, выключаю духовку и еще раз звоню Марку. Опять тишина.

– Малыши, вы поедете ко мне в гости? – через силу улыбаясь, спрашиваю у деток.

– В гости? – сонно моргают. Они оба уже хотят спать.

– Да, – киваю. – Поедете? Булочки и какао мы возьмем с собой, – подмигиваю.

Не проходит и десяти минут, как мы, сидя в такси, мчим по ночному городу. А спустя еще двадцать я укладываю малышей на своей кровати, они уснули по пути.

Сонной Машеньке успела дать выпить нужную дозу лекарства, теперь каждые три минуты трогаю ее лоб. Температура была очень высокой.

Снова хочу позвонить Марку, но понимаю, что забыла сотовый в булочной. Детские часы тоже там, в сейфе, мы сняли их, чтобы в тесте не испачкать.

Блин… Вернуться не получится. Позвонить тоже. Мы уходили последними, в булочной сейчас никого нет.

Глава 8. Марк

– Марк, тебе нужно вернуться к переговорам, – следом за мной из кабинета выскакивает Давид. – Это крайне важный проект, мы не можем потерять клиентов! – генеральный не скрывает своей злости на меня.

– Давай в этот раз без меня, – пытаюсь миролюбиво решить проблему. – Все расчеты сделаны, смета составлена, бухгалтеры в курсе, деньги на счету есть. Мое личное присутствие на встрече не обязательно.

– Ошибаешься, – заявляет с уверенностью Торковский. – Успех во многом зависит именно от тебя, – произносит, едва заметно кивая в сторону переговорной.

Там, за стеклянной перегородкой, сидят двое мужчин и одна женщина. Которая ни на мгновение не сводит с меня глаз.

– Ее слово будет решающим, – продолжает надавливать. – И если ты сейчас уйдешь, то договор они подпишут с нашими прямыми конкурентами. Сам понимаешь, подобного нельзя допустить.

– Нельзя, – соглашаюсь. Разумом понимаю, что Торковский прав.

Но блин! Сердце мое не на месте. Я переживаю за своих близнецов.

– Ну так что? – смотрит многозначительно.

– Скоро приду, – обещаю и иду в свой кабинет. Мне срочно нужно добраться до своего телефона.

На часах несколько пропущенных от Забавы. Видимо, мои шалопаи снова начудили. Как бы не сбежали опять.

Я не мог ей ответить, слишком серьезные люди сидели рядом. Им стоит только заметить, что я отвлекся, так сразу прекратят переговоры.

Сволочи редкостные. Но могут себе позволить.

Наши будущие клиенты, считай, монополисты в своей отрасли и если остановятся на нашей компании, то мы одним контрактом с ними перекроем бюджет на весь следующий год.

Такой шанс выпадает лишь раз, и глупо им не воспользоваться. Еще глупее будет и вовсе его просрать.

– У вас закончились переговоры? Так рано? – удивляется Оксана.

– Нет, – отрезаю – Еще идут.

Мой взгляд падает на висящие на стене часы, и я вижу время. Твою ж мать! Почти десять уже!

Былой расслабленности и неспешности больше нет, они испарились, как только я осознал масштаб катастрофы. Мало того, что мои дети сегодня наворотили дел, так они до сих пор находятся у постороннего человека. В кофейне! Которая должна уже вот-вот закрыться.

Уверен, заведение Забавы не работает круглосуточно. Будет счастьем, если оно продержится до десяти.

Подхожу к столу, беру телефон, нажимаю на кнопку вызова. Теперь уже мне в ответ летят сплошные длинные гудки.

Повторяю звонок. Потом еще трижды. Забава, ну же, давай! Возьми трубку. Но в ответ тишина.

Твою ж мать!

Снова смотрю на часы, снова охреневаю. В душе начинаю рвать и метать.

– Не хочешь по-хорошему? – рычу с трудом сдерживая ярость. – Так я по-плохому тоже могу!

Набираю Пашу. Сын не расстается со своим телефоном и обязательно мне ответит. Но, блин, нет!

Та-а-ак. Что за хрень? Детки, это уже не игрушки. Если папа звонит, то трубку нужно поднять.

Вызов на Машины часы тоже не увенчался успехом. Дочь не берет. Капец! Что ж там случилось у них?! Мне требуется пара минут, чтобы принять единственно верное решение. И оно, пожалуй впервые, в пользу детей.