Боги, он был готов отдать себя, свою жизнь и все, что когда-либо имел, лишь бы их отпустили. Он был готов переживать происходящее в той темнице каждый день и каждый час, лишь бы от плети лопалась только его кожа, а на полу оставались только его следы крови.

– Нужно выбираться отсюда, мать твою, – прорычала Леона, поднимаясь на ноги. С недавних пор ее щеку пересекал глубокий порез, после которого точно останется новый шрам. – Нужно вырубить ведьмаков, когда они откроют решетку. Сегодня на смене не Хоторн, а те два урода, которые приложили меня головой об стену. Я устала смотреть на их радостные морды, Коффман! Нужно уходить прямо сейчас!

Нэш пытался ухватиться за ее слова, но мог лишь смотреть на растерянную Клэр и считать, сколько раз поднялась и опустилась ее грудь. У нее слишком медленное сердцебиение.

– В прошлый раз они избили ее, Леона. – Нэш с усилием перевел взгляд на ангела. – Если мы попытаемся сбежать в третий раз, они снова… – Он тяжело сглотнул. – Клэр может не выжить, ты понимаешь? Мы переносим травмы и голод гораздо легче, чем смертные. Но сейчас мы бессильны. Впервые в жизни мы на самом деле бессильны.

Нэш ненавидел себя за эти слова, но знал, что это правда. Решетки их камер запечатаны магией, коридоры круглые сутки охраняются ведьмаками, а у них даже нет оружия.

Леона угрожающе зарычала, но опустилась на пол.

Да, он понимал, что ситуация безвыходная. Несмотря на это, Нэш уже которые сутки прокручивал в голове план побега. И во всех вариантах они не могли выбраться из дворца втроем: кто-то в любом случае должен подставить свою спину, чтобы спаслись остальные.

– У меня есть идея, – выдавил Нэш спустя пару секунд, сжимая в руке фиолетовое кольцо, – но не знаю, получится ли ее осуществить. Действовать нужно быстро и так, чтобы не поднимать лишнего шума.

Он придвинулся к решетке, что отделяла его от Клэр. Нэш медленно протянул к ней руку, словно она была загнанным в угол зверьком. Он заглянул в ее распахнутые карие глаза, что когда-то светились от смеха, и произнес:

– Любовь моя, послушай, пожалуйста…

Клэр испуганно поежилась и отодвинулась ближе к стене.

Он так и замер с протянутой рукой.

Она боится его.

Нет. Она боится не его. Она боится всего, что может причинить ей вред.

Нэш впервые видел Клэр в таком состоянии. Она прижала руки к груди, словно закрывала ими свое сердце, чтобы ей не сделали больно. Ее брови были нахмурены, будто она считала Нэша врагом и была готова броситься на него в любую секунду. А глаза – эти большие глаза, в которые Нэш так любил смотреть, – выдавали отчаяние и страх.

– Любовь моя, – попробовал он еще раз более мягким голосом, – когда я выйду из камеры, держись Леоны, пожалуйста. Она защитит тебя, хорошо? Тебе не нужно ничего делать. Просто прячься за ее спиной, пока вы будете идти к выходу.

– Что ты хочешь сделать? – настороженно спросила ангел.

Нэш сжал в кулаке фиолетовое кольцо и почувствовал исходящее от него тепло.

– Спасти своего любимого человека. Ну и тебя заодно.

* * *

Нэш опустился на все тот же стул и посмотрел на двух ведьмаков и архангела. Впервые за время заключения здесь был кто-то помимо льерсцев.

– Я не знаю.

– Мы проходили это, Коффман. Ответь на вопрос, иначе от твоей красотки и следа не останется.

Он сжал челюсти так сильно, что зубы заскрежетали. Один из льерсцев закрепил его руки и ноги поручнями, приковав к стальному стулу.

– Я. Не. Знаю, – прошипел Нэш, пытаясь подавить гнев.

Ведьмаки переглянулись, и ему не понравился блеск в их глазах. Если его план не увенчается успехом, все будет кончено.

– Встречный вопрос, уважаемые льерсцы. – Нэш решил потянуть время и дать возможность Леоне привести в себя Клэр. Они должны дождаться его знака: камера находилась недалеко, поэтому звуки бойни точно услышат. – Что можно сделать с помощью обычного дерева? Зачем вам плакучая ива, и с чего вы решили, что Альянс о ней хоть что-либо знает?

–С чего ты решил, что можешь задавать вопросы? Вы, жалкие предатели, только делаете вид, будто боретесь за какую-то там свободу, – хмыкнул ведьмак справа, доставая из кармана два ножа. – Какая, к чертям собачьим, свобода? Как ангелы, отвергнувшие свою Богиню, могут за что-либо сражаться? Вы должны гнить в темнице и есть с ее рук, когда она того пожелает.

Нэш тихо зарычал, оскалив верхние зубы.

«Дыши. Ты должен спасти Клэр и Леону. Дыши, пожалуйста. И найди взрывчатку».

– Когда-нибудь мы поменяемся с вами местами.

Они втроем загоготали над его ответом, после чего архангел отошел к столу и принялся натачивать ножи.

– Знаешь, что я тебе скажу. – Он повернулся вполоборота, поднял нож на уровень глаз и с интересом осмотрел его. – Какими бы сильными ни были ангелы, ведьмаки или тамплиеры, мы все боимся боли. Она – главный рычаг. И только благодаря ей можно узнать ответ на любой вопрос.

– Даже если бы я что-то знал, никогда бы вам не сказал. Пытайте вы меня еще сотню лет, я буду молчать. А знаете почему? – Нэш усмехнулся. – Потому что физическая боль проходит, а душевная – нет.

– У твоего мертвого брата боль тоже прошла? Кажется, его звали… – Архангел повернулся и театрально постучал по подбородку. – Марсель?

Нэш замер.

После таких слов каждый бы пришел в ярость. Каждый бы начал рвать и метать, сносить все на своем пути, вымещая внутренние страдания. Каждый бы захотел броситься в драку, потому что после таких слов разум всегда уступает чувствам.

Но Нэш этого не сделал.

Он закрыл глаза, перед которыми появилась красная пелена, и расправил плечи.

– Ты не достоин даже произносить его имя.

Ему пришлось отключить чувства. Он часто так делал: представлял, что вытягивает из себя все эмоции, кладет в коробочку и запечатывает ее.

Только после этого было сложно не остаться бесчувственной грудой костей.

Все считали, что Нэш – беззаботный весельчак. Только никто не видел, что внутри него нет чувств. Они все хранятся в той самой коробочке, которую он боится открыть, чтобы не умереть от боли.

– Разговоры всегда были твоей сильной стороной, Коффман. Так что же изменилось сейчас?

Он промолчал, неподвижно смотря прямо перед собой. Ни одно перышко прижатых к стулу крыльев не шелохнулось.

– Согласен, не будем отвлекаться, – хмыкнул архангел и снова принялся подготавливать пыточные инструменты. Видимо, сегодня он решил поиздеваться сильнее, раз тратил на это столько времени.

Когда один из ведьмаков отвернулся вправо к углям, а второй – к выходу, Нэш сжал в кулаках большие пальцы и со всей силы дернул. Послышался щелчок, который был скрыт за покашливанием. Пальцы вышли из суставов. Нэш лишь поморщился от ощущения, будто его опалила одна из лисиц Эстеллы.

– А знаешь, что хуже боли? – внезапно спросил ангел.

Нэш заметил, что к поясу стоящего рядом ведьмака прикреплен топор.

– Боль от страданий любимого человека.

В его голосе проскользнули нотки какого-то садистского удовольствия, которые заставили Нэша насторожиться. Но он продолжил шарить взглядом по комнате, не отвлекаясь и продумывая следующий шаг.

– Впусти ее.

Нэш замер. Ведьмак, направившийся к выходу, распахнул дверь.

«Только не она».

«Только не она».

«Только не она».

– Клэри…

Девушка споткнулась и упала на пол, тихо пискнув. Ведьмак поднял ее за ворот кофты и толкнул в центр камеры. На нежном лице отразилась агония, когда выбитые коленные чашечки столкнулись с каменным полом.

– Нет… – прошептал Нэш, чувствуя подступающую к горлу тошноту. – Нет, подождите… Что вы хотите с ней делать? Я вам все скажу, только верните ее в камеру!

– А как мы удостоверимся, что ты сказал правду?

Он перевел взгляд на архангела, подступающего к дрожащей Клэр.

Но в его руках ничего не было.

Ни ножа, ни углей, ни топора.

– У нас в Льерсе принято ставить женщин на место, Коффман. Они слишком ядовиты. Не заметишь, как по твоим венам расползется яд этой малышки.

Он остановился около Клэр.

И начал расстегивать штаны.

Гнев, словно молния, пробежался по всему телу – от подрагивающих пальцев до крепко сжатой челюсти. Нэш впервые за два века мечтал размозжить кому-то череп, выколоть глаза или отрубить голову, повесив ее после этого на входные ворота дворца. Красная пелена, появившаяся при упоминании брата, превратилась в плотную завесу ярости.

– Если ты, сукин сын, тронешь ее хоть пальцем, – прошептал он, смотря исподлобья на архангела, – я уничтожу тебя. Сделай еще шаг – и от тебя не останется живого места.

Ангел запрокинул голову и громко расхохотался. Его смех подхватил ведьмак, подошедший к Клэр с другой стороны. Второй все еще стоял около Нэша, держа в руках горючее.

– Ты будешь смотреть, командир. А потом я вырежу из ее груди сердце и повешу тебе на шею. Чтобы твоя возлюбленная всегда была рядом.

Клэр издала какой-то жалкий звук. Она вжала голову в плечи, но не посмотрела на Нэша. Ее глаза были прикованы к своим окровавленным ногтям, вцепившимся в каменный пол.

– Может, я даже разрешу тебе присоединиться.

Он самодовольно ухмыльнулся и стянул штаны.

Следующая секунду прошла для Нэша словно в тумане.

Он дернулся вперед, резко расправив крылья. Они вспыхнули пламенем, и ведьмак с криком отшатнулся, выпустив из рук банку с горючим. Она разбилась точно об один из стальных поручней. Маслянистая жидкость вылилась на левую руку, благодаря чему ладонь с выбитым пальцем проскользнула сквозь металлическое кольцо.

– Схватить его! – рявкнул архангел, пытаясь натянуть штаны обратно.

Второй ведьмак бросился в его сторону, но Нэш быстро вправил сустав и выхватил из-под пояса приходящего в себя льерсца топор. Совершив замах, он пробил им его грудь. Затем выдернул из кольца вторую руку и со всей силы ударил обратной стороной оружия по стальному поручню, сковавшему его левую ногу.

В ушах стояла тишина, хотя он видел, как Клэр всхлипывает и отползает к стене. Как второй ведьмак кричит от опалившего лицо огня, а архангел бежит к выходу за подмогой.

Нэш ничего не слышал. Он видел перед собой лишь красный.

Красные лица. Красные глаза. Красные ухмылки.

Он ударил рукоятью по второму поручню, соскочил со стула и оттолкнул льерсца. Тот завалился назад прямо на ведро с углями. Запахло жареной плотью.

Нэш видел перед собой лишь красный.

Двинувшись за архангелом, он замахнулся.

И бросил в него топор.

Пробив грудь, тот приколол ангела к стальной двери. Нэш в два взмаха крыльев оказался перед архангелом, вытащил из него окровавленное оружие и развернул к себе, удерживая за шею.

– Знаешь, что такое свобода? – прорычал он, слушая его яростные крики. – Смерть. Так ты точно будешь свободным.

Красный лица. Красные глаза. Красные губы, молящие о пощаде.

Нэш услышал за дверями ругань, перемешанную с чьими-то тяжелыми шагами. Не выпуская хныкающего ангела, он запечатал ее с внутренней стороны, просунув через ручку топор.

Затем медленно повернул голову к архангелу. По его лицу струились слезы, хотя взгляд серых глаз смотрел со спокойствием и затаенной ненавистью. Смертный на его месте давно бы умер, но как хорошо, что ангелы намного выносливее.

– Говоришь, хотел повесить мне на шею ее сердце? – тихо поинтересовался Нэш. – Думаю, это не лучший способ попрощаться с жизнью, но ты ведь сам захотел.

Он проник рукой в дыру в его грудной клетке, что осталась после удара топором. Ангел захлебнулся собственной кровью, когда Нэш нащупал его трепещущее сердце, размером чуть меньше его сжатого кулака.

Нэш не был монстром. Он не убивал просто так, не заставлял страдать, не приходил в восторг от вида крови. Даже сейчас, когда в его руке все еще билось сердце ангела, желавшего надругаться над важным для него человеком, Нэш не считал себя монстром.

Хотя все они в какой-то мере ими являлись.