– Ваш отец думал, что вы всё ещё спите.

– Ой, сам-то он поднимается с самого с ранья, вот и думает, что любой, кто делает по-другому, – здесь она до крайности убедительно изобразила полковника Осборна, – чёртов лежебока, понимаете ли! А вообще, сказать по чести, он тот ещё старый прохиндей.

Она взяла одеяло, накинула его на плечи и встала рядом со Страффордом у окна. Оба окинули взглядом заснеженный пейзаж.

– Боже мой, – сказала она, – проклятые пустоши все морозом сковало. Да, вот посмотрите-ка, в роще вырубили ещё больше деревьев! – Она обернулась к инспектору. – Вы, конечно, понимаете, что мы бедные, как церковные мыши? Половины балок уже нет как нет, того и гляди крыша рухнет. Живём как в доме Ашеров. – Поражённая, она примолкла и наморщила нос: – Вот интересно, почему это церковных мышей считают бедными? Да и как вообще мышь может быть богатой? – Она плотнее накинула на себя одеяло. – Мне так хо-о-олодно! – Она бросила на него ещё один косой игривый взгляд. – Но, конечно, у женщин ведь всегда мёрзнут руки и ноги, правда ведь? Мужчины для того и нужны, чтобы нас согревать.

За окном двинулась какая-то тень, и Страффорд отвернулся от девушки как раз вовремя, чтобы увидеть, как через двор бредёт массивный юноша в резиновых сапогах и кожаной куртке, перемещаясь по глубокому снегу чем-то вроде неуклюжего гусиного шага. У него были веснушчатое лицо и густая копна спутанных волос, таких тёмно-рыжих, что они казались почти бронзовыми. Рукава его куртки были слишком коротки, а обнажённые запястья блестели белее окружающего белого снега.

– Это ваш брат? – спросил Страффорд. Девушка разразилась смехом.

– О, это бесподобно! – воскликнула она, тряся головой, отчего её тёмные кудряшки заплясали, а смех перешёл в горловое бульканье. – Мне уже не терпится рассказать Доминику, как вы приняли Фонси за него! Он-то, наверно, отхлестает вас за это кнутом или что-нибудь в этом роде – характер у него отвратительный.

Парень уже скрылся из виду.

– Кто такой Фонси? – спросил Страффорд.

– Да вот он и есть, – указала она пальцем, – вы, полагаю, назвали бы его конюхом. Он присматривает за лошадьми – ну то есть как, поставлен присматривать. Думаю, он и сам наполовину лошадь. Как там назывались эти существа, которые жили в Древней Греции?

– Кентавры?

– Вот-вот, они самые! Это как раз про Фонси. – Она ещё раз утробно икнула от смеха. – Кентавр Баллигласс-хауса. Он немного с приветом, – покрутила она пальцем у виска, – так что будьте осторожны. Я называю его Калибаном.

Она снова взирала на Страффорда своими огромными серыми глазами, кутаясь в одеяло, будто в плащ.

– Сент-Джон, – задумчиво повторила она. – Ни разу в жизни не встречала ни одного Сент-Джона.

Страффорд снова похлопывал шляпой по бедру. Ещё одна его привычка, ещё один тик, которых у него имелось немало. Маргарита говорила, что они сводят её с ума.

– Вам придётся меня извинить, – сказал он. – У меня есть кое-какие дела.

– Полагаю, вам надо искать улики? Нюхать окурки и разглядывать отпечатки пальцев через лупу?

Он начал отворачиваться, затем остановился и спросил:

– Насколько хорошо вы знали отца Лоулесса?

Девушка пожала плечами:

– Насколько хорошо я его знала? Сомневаюсь, знала ли я его вообще. Он всегда был где-то рядом, если вы это имеете в виду. Все считали, что он чудак. Я никогда не обращала на него особого внимания. В нём и правда было что-то стрёмное.

– Стрёмное?

– А-а, ну, знаете… Совсем не ханжа и не любитель нравоучений, выпивоха, душа компании и всё такое, но в то же время всегда начеку, всегда настороже…

– Как вы?

Она сжала губы в ниточку:

– Нет, не как я. Как Любопытный Том^[5] – вот в этом смысле стрёмный.

– И что, по-вашему, с ним случилось?

– «Случилось»? То есть кто ударил его ножом в шею и отчикал ему висюльки? Откуда мне знать-то? Может, это и не Белая Мышь. Может, они вместе с преподобным отцом занимались грязными делишками, а папаша взял да и пришлёпнул его в припадке ревности. – Она снова заговорила голосом отца, выпятив нижнюю губу: – Чёртов наглец проник ко мне в дом и распускает тут руки с моей женой!

Страффорд не смог сдержать улыбку.

– Полагаю, вы ничего не слышали ночью? – спросил он.

– То есть вы спрашиваете, не слышала ли я, как у его преподобия образовалась дырка в области горла? Боюсь, что нет. Я сплю как убитая – это вам кто угодно скажет. Единственное, что я когда-либо слышала, это как гремит цепями да стонет Баллигласское привидение. Полагаю, вы знаете, что в этом доме водятся привидения?

Он снова улыбнулся и сказал:

– Мне пора идти. Уверен, что до отъезда мы ещё увидимся.

– Да, конечно, в столовой, за коктейлями в восемь. Убийство в особняке и всё такое. Жду не дождусь! – Страффорд уже отходил прочь, тихонько смеясь. – Я надену вечернее платье и боа из перьев, – крикнула она ему вслед. – А в чулке спрячу кинжал!

5

Бригада судмедэкспертизы укатила на своём фургоне, презрительно наполнив вестибюль облаком выхлопных газов. Страффорд подошёл к подножию лестницы и наклонился, положив руки на колени, чтобы осмотреть ковёр. Да, на нём в изобилии имелись розоватые пятна, вплоть до самого верха. Они были едва различимы. Экономка сделала всё, что могла, но, как он сказал про себя, кровь – не мыльная водица. Он ухмыльнулся. Не мыльная водица. Хорошо сказано!

Инспектор поднялся по лестнице, на ходу тихо постукивая ладонью по перилам. Он пытался представить, как священник скатывается по ступеням, а кровь хлещет из перерезанной артерии на шее. Если он не увидел или хотя бы не услышал приближения нападавшего, то, скорее всего, был поражён. Кто посмеет поднять руку на служителя Господа? И тем не менее кто-то посмел.

Миновав лестничную площадку, Страффорд ступил в короткий изолированный переход, который вёл к следующему, длинному коридору, куда выходили двери спален. Здесь на ковре тоже осталось пятно крови, на этот раз большое и круглое. Значит, на этом месте его и ударили ножом. Разумеется, это сделали сзади, поскольку отец Лоулесс был крупным мужчиной и защитился бы от противника, который шёл бы прямо на него с оружием в руке.

Означало ли это, что кто-то находился в одной из спален и ждал, пока жертва пройдет мимо? Или же имелся другой способ сюда попасть, другой вход снаружи? Эти старые дома всегда отличаются запутанной планировкой из-за постепенных изменений, которые вносятся в них на протяжении многих лет. Страффорд пошёл дальше, и действительно – вот стеклянная дверь, а за ней – старинная винтовая лестница из железа, выкрашенная чёрной краской и местами проржавевшая до состояния изящного, прямо-таки филигранного кружева. Он осмотрел оконную защёлку. Следов силового воздействия не обнаруживалось. Судя по всему, окно не отпирали уже много лет.

Из открытой двери у себя за спиной он услышал голоса. Вошёл в комнату и обнаружил Дженкинса и полковника Осборна, стоящих у смятой постели. Комната была маленькая, кровать большая, а в матрасе посередине имелась выемка. Кроме неё из мебели в комнате стояли комод и кресло с плетёным из тростника сиденьем. На задней стороне двери висела сутана священника, похожая на чёрную шкуру, содранную с какого-то крупного гладкокожего животного.

– Ну как, есть здесь что-нибудь? – спросил Страффорд.

Дженкинс покачал головой:

– Ночью в определённый момент он встал – Гарри Холл помещает время смерти между тремя и четырьмя часами утра – оделся, надел даже пасторский воротничок, вышел из комнаты и не вернулся.

– Зачем ему понадобилось надевать воротничок, если он всего лишь собирался в уборную?

– Ватерклозет в другой стороне, в конце коридора, – сказал полковник Осборн, указывая большим пальцем.

– Тогда что же он, по-вашему, делал? – спросил Страффорд.

– Кто знает, – ответил Осборн. – Возможно, намеревался спуститься да опрокинуть ещё рюмочку «Бушмиллса». Я дал ему ночной колпак, чтобы он взял его с собой, когда пойдёт спать.

Страффорд огляделся.

– Где стакан?

– Не видел, – сказал Дженкинс. – Если бы он собирался пойти за второй, то прихватил бы его с собой, а затем, возможно, бросил бы его, когда на него напали.

Страффорд до сих пор не снял плаща и держал шляпу в левой руке. Ещё раз оглядел низкую, тесную комнату и вышел.

На лестничной площадке полковник Осборн подкрался к нему и заговорил, цедя слова уголком рта.

– Не желаете остаться на обед? – пробормотал он. – Миссис Даффи возвращается от сестры, она нам что-нибудь приготовит.

Страффорд взглянул через плечо на Дженкинса, который как раз в этот момент выходил у них за спинами из спальни.

– Ваше предложение относится и к моему коллеге?

Осборн замялся:

– Откровенно говоря, я подумал, что ваш малый обойдётся своими силами. Вон там дальше по дороге будет «Сноп». Вполне достойное заведение, как говорят. Бутерброды, суп. Там могут даже подать тарелку жаркого.

– Вы про «Сноп ячменя»? Именно там я собираюсь остановиться на ночь.

– О, да ведь мы могли бы предоставить вам место для ночлега и здесь!

Страффорд вежливо улыбнулся:

– Я так понимаю, вы хотели сказать: «два места для ночлега».

– А?

– Одно для меня и одно для сержанта Дженкинса.

Отец семейства раздражённо вздохнул.

– Будь по-вашему, – сказал он коротко. – Передайте мистеру Реку – это хозяин «Снопа», – что вы прибыли отсюда. Он о вас позаботится. Но вы же отобедаете с нами, да? – Он бросил мрачный взгляд в сторону Дженкинса. – Вдвоём.

– Спасибо, – сказал Страффорд. – Очень любезно с вашей стороны.

Они снова оказались в тёмном проходе между двумя коридорами, где и зарезали священника. Страффорд остановился и огляделся во мраке.

– Нам нужно найти этот стакан из-под виски, – сказал он. – Если преподобный нёс его и выронил, значит, он должен быть здесь. – Он обернулся к сержанту Дженкинсу. – Приставьте к этому делу тех двух ротозеев, которые охраняют входную дверь, чтобы не заскучали. Стакан, небось, под что-нибудь закатился.

– Точно.

Инспектор посмотрел вверх.

– Там обычно бывает лампочка? – спросил он, указывая на пустой патрон внутри абажура, размером чуть больше чайной чашки и сделанного из чего-то, напоминающего человеческую кожу – натянутую, высушенную и полупрозрачную.

Полковник Осборн осмотрел патрон:

– Лампочка должна быть, да, конечно же, должна. А я и не замечал, что она пропала!

– Значит, её кто-то выкрутил? – спросил Страффорд.

– Должно быть, раз её там нет.

Страффорд обернулся к сержанту Дженкинсу:

– Скажите этим двоим, чтобы они вдобавок к стакану поискали лампочку. – Он снова посмотрел на пустующий патрон и приложил большой и указательный пальцы к подбородку. – Так это было спланировано заранее, – пробормотал он.

– Что такое? – резко спросил Осборн. Страффорд повернулся к нему:

– Убийство. Следует думать, оно явно было преднамеренным. Это должно немного облегчить задачу.

– Должно ли?

Полковник выглядел озадаченным.

– Человеку, действующему импульсивно, может повезти. Он нанесёт удар, не раздумывая, и после этого всё будет выглядеть естественно, потому что так оно и есть. А в плане всегда что-то не так. Всегда есть какая-нибудь загвоздка. Наша задача – её найти.

Внизу послышалась какая-то суматоха, крики и собачий визг. Вверх по лестнице взлетел порыв холодного воздуха, сопровождаемый звуком хлопнувшей входной двери.

– Держите его, ради бога! – сердито проревел кто-то. – Вот истопчет ковёр своими грязными лапищами, так миссис Даффи, чего доброго, удар хватит!