– Пашка Ивлев бабушку в Подмосковье перевёз, у них дом там большой и земли полно. А у самого и у матери кооперативные квартиры в Москве. Живут в одном подъезде друг над другом, представляешь? Телефон детский купили и через окно провод протянули… А у Галии отец сначала с ними жил, а сейчас женится на соседке из того же подъезда. Можешь себе представить?

– Это они все в одном подъезде теперь живут? – удивилась мать.

– Да… А ты, кстати, не хочешь в Москву переехать? Купим тебе тоже квартиру кооперативную…

– Дианочка, деточка моя, – прослезившись, только и смогла сказать мать и обняла её.

Диана выждала немного и спросила:

– Ну так как?

– Доча… Тут друзья, подруги, дом родительский, старики мои здесь лежат… Ну, куда я уже отсюда?

– На новом месте, знаешь, как быстро привыкаешь! – бойко ответила ей Диана. – Я в Москве меньше двух лет, а как будто всю жизнь там прожила. Зачем тебе тут одинокой страдать?

– Ну, я уже не такая и одинокая… У меня тут мужчина появился, – смущаясь, призналась мать.

– Правда? – удивлённо воскликнула Диана. – Ничего себе…

– Не хотела говорить…

– Но почему?

– Не знала, как ты отнесёшься…

– Мам, ну ты чего?! Я там переживаю, что ты тут одна совсем, а ты мужчину скрываешь!

– Боже мой, доча! Ну, я ж не знала, что ты так нормально отнесешься, – рассмеялась мать и опять обняла её. – Раньше же вы с Тимуром меня так ревновали, так ревновали…

И Диана опять почувствовала стыд за былой эгоизм. Эх, какая же она была глупая! Не дала матери нормально жизнь устроить еще давно!

***

К часу начали подъезжать гости с работы Ахмада.

– Это Алексей Мыльников, мой друг и однокурсник, – представил нам Ахмад седого мужчину среднего роста с заметным пузиком. – И его жена Валентина.

– Валя, – представлялась всем, скромно улыбаясь, пухленькая женщина с высоким пучком на голове. Очень популярная сейчас привычка, но как-то все не могу к ней привыкнуть. К брюкам клеш вот привык, а к этой прическе все никак…

Следом за ними приехала ещё одна пара – начальник Ахмада с супругой. Оба были одного роста. Если жена наденет каблуки, то будет на полголовы выше мужа, но их это нисколько не смущало. Каштанов Дмитрий Андреевич оказался балагуром и весельчаком. А жена его Алла, была вся такая медлительная и мечтательная. Так и не понял, есть ли у них дети, а если есть, то как они выжили с такой матерью? У неё даже движения все были как в замедленной съёмке. У меня жена за несколько секунд три дела сделать успевает, тарелку на стол поставить, меня чмокнуть и кого-нибудь из детей обратно на ковёр посадить. А эта…

Улучив момент, уединился с Шанцевым, намереваясь обсудить дела руслановские. Но для начала поинтересовался, как у них дела в Святославле вообще и, у Александра Викторовича в частности. Он сам перешёл на историю с зэком, которого Эмма Либкинд искала.

– Представляешь, Паш, с какого пустяка это дело началось! А в результате сядет начальник колонии в Клинцах и кое-кто из его подчинённых, что ему помогал.

– Одна печаль, в газете такое не напечатаешь, – грустно сказал я, сразу прикинув ситуацию с точки зрения советского журналиста.

– Верно, конечно, – кивнул он. – Это для служебного пользования информация. Кто ж народу о таком рассказывает? – ухмыльнулся он, покачав головой собственным мыслям. – Клинцы – городок небольшой. Все стараются или в Брянск податься или ещё куда. Начальник колонии дочку в Брянск жить отправил, и жена туда постепенно перебралась. Сам он на выходные тоже в Брянск к семье уезжал. Как уж там было на самом деле, не знаю, но утверждают, что жена просто общительная и много знакомых завела, друзей. По гостям много ходила, но факт в том, что от неё муж узнавал, кто из обеспеченных семей где живёт, что имеет, а главное, кого и когда дома не будет.

– Семейный подряд, – усмехнулся я.

– Ну да. А погорели все из-за дурости Водолаза. Он решил часть похищенного утаить от начальника и спрятать, и не придумал ничего лучше, чем сделать это на даче у знакомого в Святославле. В поле, мол, трактор может клад распахать, а в лесу медведь какой на запах залезет и всё раскидает…

– Какая проблема-то серьёзная, оказывается, клад спрятать, – удивился я. – Мне бы и в голову не пришло о медведе подумать.

Шанцев в голос рассмеялся в голос в ответ на это моё замечание. Нам было о чем вспомнить при слове «клад».

Глава 2

Брянск.

– Послушайте, но вы же говорили, что в эти выходные поедем в Святославль вашу квартиру смотреть, – недовольно высказывал Левичеву Рябов, мужчина средних лет с обширной залысиной на макушке.

– Валерий Викторович, у меня квартиранты там никак не съедут, – с сожалением ответил Левичев. – Я же в Брянске квартиру снимал, а ту, в Святославле, сдавал. А как объявление ваше увидел, сразу им велел съезжать, давно хотел в вашем районе поселиться. Но они всё никак другую квартиру не найдут.

– Послушайте, Михаил, разве это мои проблемы? Я жду уже почти три недели, – с досадой заявил Рябов. – Вызывайте милицию и освобождайте. Мне срочно нужна квартира в Святославле и ваша трёшка там не одна. Вы посмотрите, какая у нас квартира! Две раздельных комнаты, балкон, кладовка, ремонт только сделан. Район, вы сами знаете, замечательный… Мы очень быстро найдём замену вашему варианту.

– Может быть и найдёте. Только он будет без квартирного телефона, – недовольно ответил Левичев.

– Вот, только из-за телефона я готов ещё немного подождать, – ответил Валерий Викторович.

Мужчины попрощались с недовольными лицами, но руки друг другу пожали. Левичев вышел на улицу и раздражённо закурил.

Что же делать? Везти смотреть квартиру, пока не выехали прежние жильцы, нет никакого смысла. Их надо оттуда выкуривать побыстрее. Баба там, конечно, скандальная, но недалёкая. А сын у неё молодой ещё слишком, чтобы быть в состоянии проблемы хоть кому-то создать…

***

Святославль.

После разговора с матерью, сразу успокоившись насчёт неё, Диана прилегла рядом со спящим мужем и моментально уснула. Всю неделю её мучали педагоги по английскому и итальянскому в институте, а потом вечером она продолжала заниматься арабским и французским на курсах. В голове была полная каша из слов из разных языков, но она не сдавалась и очень старалась. Но, несмотря на все старания, ей часто казалось, что слишком большой объём новых слов просто невозможно было затолкать в голову.

Иногда к вечеру отчаяние охватывало её и казалось, что у неё ничего не получится. Но наступало утро, и она ехала опять в институт, прекрасно понимая, что назад пути нет, все мосты сожжены.

В один из дней в институт приезжала Артамонова и, как и обещала, без свидетелей показала ей грамоту с личной подписью Андропова.

Педагоги по английскому и итальянскому ни о чём её не спрашивали, но, похоже, о чём-то догадывались. Диана поняла это по их опасливым взглядам, которые иногда ловила на себе.

Выходные она ждала как манну небесную и радовалась возможности не заниматься учёбой, а просто спать!

На сколько меня так хватит? – спрашивала она себя иногда, но другого выхода, кроме как продолжать обучение, не видела. Ей самой нужно как можно быстрее выучить эти языки. Эх, знать бы в школе, что без языков за пределами СССР делать нечего, а попасть в тот мир вполне реально… Но тогда Диана имела вообще крайне малое представление обо всяких там Италиях и Франциях, и точно не думала, что хоть раз в жизни сможет там побывать. Потому и относилась к иностранному языку крайне наплевательски. А как сейчас было бы легче, веди она себя иначе…

***

Рассказав мне все свои новости, Шанцев решил поинтересоваться, а что у нас нового?

– У нас жизнь бьёт ключом, Александр Викторович, и всё по голове, – с досадой ответил я и поделился с ним, как Руслан выписался из трёшки с женой и ребёнком за одну тысячу рублей.

– Так! – вскочил уже слегка выпивший Шанцев и стал нервно ходить взад-вперёд мимо меня. – Получается, можно вот так пообещать и не сделать?

– Как жизнь показывает, можно, – развёл я руками. – Им надо было с него залог больше требовать, или хотя бы расписку с него взять, что в долг ему деньги дали на недостающую до стоимости машины сумму. А то машину за пять тысяч показал, тысячу залога за неё дал и радуйтесь, что хоть что-то получили. Может, в жилкомиссии найдут, за что зацепиться, чтобы ордера новые аннулировать? А то его слово против слова Руслана и тещи… И закон не на стороне Руслана, квартира-то государственная! Даже в милицию не обратиться, доплаты вне закона!

– Это само собой, что-нибудь придумаем, – сел рядом, наконец, Шанцев. – Не переживай, я разберусь… Никто не смеет так нагло обманывать людей в моём городе!

Народ продолжал отмечать новоселье, не стал больше злоупотреблять вниманием Шанцева и предоставил Ахмаду возможность воплотить в жизнь наш общий план мести Вагановичу. Тот сразу, представляя Шанцева новым коллегам, обозначил, что Александр Викторович сейчас занял место Вагановича, и, конечно, мужиков очень заинтересовал этот факт.

Ну, пока, вроде, всё идёт по плану, думал я, унося детей домой. Им уже пора было спать, и мы с женой вдвоём отлучились с праздника часа на полтора. Думаю, гости ещё не успеют разойтись, и мы ещё попразднуем.

Мальчишки перевозбудились, и жене пришлось их укачивать и петь колыбельную. Прилег рядом, хоть спать и не собирался. Не давала покоя ещё одна острая проблема. Что делать с Быстровой?

Идти на открытый конфликт с ЦК ВЛКСМ, удаляя ее из группы, Гусев, вроде бы, и был готов, напуганный моим рассказом про человека из ЦК КПСС, но не стоит на это рассчитывать всерьёз. Он ещё тот перестраховщик. Даст заднюю в любой момент, а то ещё и выкрутится, как-то подставив меня… Надо что-то придумать… Оставлять ситуацию, как есть, я точно не готов. Регина мне глубоко неприятна, а группа по письмам существует сугубо под меня. Формально там Гусев распоряжается, конечно, но без меня ее бы не было. И не будет, если я перестану приносить туда свежую корреспонденцию с радио и газеты.

Рассмотрел сразу и этот вариант. Просто сказать Гусеву, что если он не готов ничего сделать, чтобы удалить Регину, то я перестану поставлять свежие письма. Можно, в теории, осчастливить этой работой тот же комсомол на ЗИЛе, к примеру. Но нет, нельзя, сразу по нескольким соображениям. Первое – по факту я потерплю поражение, если моя группа по письмам в МГУ исчезнет из-за Регины. А терпеть поражения плохо для самооценки. Одна победа влечет за собой следующую. А поражение может привести к следующему поражению… Выглядит немножко суеверно, но с точки зрения психологической накачки на безусловную победу… Не хочу никому проигрывать, и уж тем более студентке-первокурснице! Второй момент – на радио уже все сделано так, что я представляю МГУ. Скажу я Гусеву, что группы больше не будет – кто мешает ему пойти к проректору, чтобы тот надавил на меня, потому что определённая логика в том, чтобы письма, присланные по совместному проекту радио и МГУ, разбирались именно в МГУ. Мне тогда придется обращаться к Захарову, чтобы он разрулил проблему в ректорате, не самому же бодаться с ректоратом МГУ. Будет много совершенно ненужной возни…

Ну и в-третьих, Гусев обидится. И в последующем откажется выполнять мои просьбы в отношении сокурсников. По факту, у него в заложниках целый курс с кучей моих друзей-комсомольцев. Вот он пошел мне навстречу по поводу трубопровода, отменив запись ребят на поездку в Сибирь? Пошел. А если поссоримся? Вот то-то и оно…

Так, еще один важный момент… Самедов работал на Гагаринских. Логично предположить, что и Быстрова может быть в теме этой его работы. Тогда она работает на ту же группировку, и здесь налицо уже очевидная опасность от неё самой, и её присутствия в группе разбора особенно. Она будет сливать гагаринским информацию, что узнает из писем. Как же её оттуда убрать? Желательно, без скандала…