– Логично, – вынужден был согласиться Мещеряков. – Ну, давай, походим за ней. Посмотрим, куда кривая выведет.

На том мы и порешили.

***

Италия. Рим.

Журналист газеты «Corriere della Sera» Эдоардо Мускарелли с готовностью откликнулся на предложение о встрече третьего секретаря посольства СССР в Италии Андрея Астахова.

У них вёлся негласный счёт, информация за информацию. Это было взаимовыгодно. Журналист иногда получал очень интересные темы от Астахова, что помогло ему сделать неплохую карьеру. За это он делился с ним теми фактами, которые, по разным причинам, не мог использовать в своих публикациях.

Они традиционно уже обсудили личную жизнь и посмеялись над попытками Эдоардо найти, наконец, супругу.

– Дорогой друг, а не принять ли тебе ислам? – смеясь, предложил Астахов. – Возьмёшь четыре жены и удовлетворишься, наконец, тихим семейным счастьем.

– С четырьмя жёнами-итальянками? – испуганно уставился на него журналист. – Тихое семейное счастье? Господи, помилуй…

Он так искренне испугался и перекрестился, что Астахов также искренне покатился со смеху.

Просмеявшись, он перешёл к делу.

– Эдоардо, к сожалению, подтвердились намерения американцев прибрать к рукам авиабазу Авиано, – проговорил Астахов и, оценив скорость, с которой журналист мгновенно собрался и стал серьёзным, продолжил: – Прекрасно понимая, что прогрессивная общественность Италии не одобрит это, они сейчас ведут тайные переговоры за спиной и у вашего правительства, и вашего парламента. С избранными политиками и лидерами фракций, что ориентированы на США.

– Но как это возможно? – потрясённо спросил Эдоардо.

– Это же американцы, они всё так делают, тихо, под ковром. Вы об этом, конечно, узнаете, но только тогда, когда все договора уже будут подписаны и армия США получит Авиано в своё распоряжение. И наводнит авиабазу ядерными боеголовками, сделав Италию одной из самых лакомых мишеней в третьей мировой войне для советских ядерных ракет…

– Это точно? – никак не мог поверить журналист. – Я ещё в прошлый раз, проверяя твою информацию, убедился, что у нас никто об этом и не слышал.

– Ну, теперь-то, кто-то точно слышал. Просто он не может об этом никому рассказать, иначе станет известно, что ему американцы уже заплатили за нужное решение по Авиано, – многозначительно посмотрел на журналиста Астахов.

– Чёрт знает что, – в сердцах бросил на стол Эдоардо льняную салфетку, которую держал в руках и уставился на Астахова, прикидывая, можно ему верить или нет.

Тот спокойно выдержал его взгляд, но думал при этом о своём. Если уж всегда выдержанный и прикрывающийся маской весельчака Мускарелли так отреагировал на эту информацию, то что тогда ждать от депутата Трунцо? Он же будет в бешенстве. Придётся опять с ним за городом встречаться… Как же я не люблю эти конные прогулки!

***

Глава 3

Москва.

В понедельник с самого утра прокурор Томилин отзвонился председателю комиссии по усыновлению в исполком и дал отбой по их с генералом Брагиным просьбе.

– Юрий Дмитриевич? Это Томилин. Наша с генералом Брагиным позиция по тому вопросу, что мы с вами обсуждали, изменилась, – только и сказал прокурор, учитывая, что это телефонный разговор, и это вполне устроило понятливого собеседника.

– Хорошо, тогда комиссия вновь соберётся в связи с изменившимися обстоятельствами у заявителей и пересмотрит своё решение, – пообещал тот.

Прокурор положил трубку, и задумался. Лев может обидеться на него, за такое самоуправство. В конце концов, дело это общее. Его же сын приемную девочку будет воспитывать. Но сил позвонить ему и уговорить прокурор в себе не нашел. А если Лев откажется? Влияния у него гораздо больше, генерал, все же, а не районный прокурор, он же легко сорвет удочерение. Не сможет он ему объяснить, что Женька сломается из-за чувства вины перед этим ребенком, он же ее не воспитывал, не растил, он этого не поймет. Скажет – перебесится твоя девчонка, и сам будет верить в то, что он прав. Так что только так, тайком от друга, это и можно провернуть. А что будет потом… Вся надежда на то, что потом, постфактум, Левушка его простит. Хотя, конечно, отношения со старым другом, наверное, уже никогда не будут прежними.

***

Святославль.

Выспавшись в поезде в купейном вагоне, Шанцев с вокзала сразу отправился на службу и вызвал к себе председателя жилищной комиссии. Как только Щербаков пришёл, сразу же и озадачил его:

– Кирилл Иванович, есть возможность аннулировать уже выданные ордера?

– Если есть основания, то конечно, – ответил тот.

– Например?

– А что за ситуация? – поинтересовался Щербаков. – Мне будет легче сориентироваться.

– Сын Якубовой с семьёй выписался из трёхкомнатной квартиры матери, и она обменяла трёшку на однокомнатную квартиру без учёта его интересов.

– Как так? Она что, обвела вокруг пальца собственного сына?

– Ну, вот так, – развёл руками Шанцев. – Говорит, что не специально… Так получилось.

– Ну… Надо проверить, что у нового жильца в этой трёшке с нормами? Сколько у него человек в семье? И есть ли у его семьи ещё какая-то жилплощадь? Если там что-то не так, то легко ордер на трёшку аннулируем.

– Понял. Узнаю… А как? – озадаченно смотрел Шанцев на Щербакова. – Кирилл Иванович, они же с работы должны приносить справки, что ведомственное жильё не занимают. Так?

– Ну, да.

– Посмотри, пожалуйста, в документах на обмен, где работает… Левичев Михаил, – посмотрел Шанцев в свои записи. – ну и все другие обстоятельства, что там можно установить.

– Хорошо, – с готовностью поднялся он, – сейчас все выясню и перезвоню.

***

Москва. Горный институт.

Встретившись в столовой с Юрой Бахтиным, Диана из вежливости спросила, как у него дела?

– На демонстрацию завтра собираемся, – воодушевлённо ответил он. – По Красной площади пройдём. Может, даже, по телевизору покажут.

– А я? – загорелась Диана. – Сижу там в архиве, ничего не знаю!

– Так приезжай завтра к половине восьмого сюда, – предложил он. – Конечно, как же без тебя! Все обрадуются. Тебя же не позвали только потому, что теперь и не совсем понятно, наша ты еще или уже нет… Наверное, в деканате подумали, что тебя архивное начальство должно отправить на демонстрацию. А они решили, что в деканате должны… Вот ты и потерялась.

Ну, вряд ли все обрадуются. В особенности Зойка Малюгина… – подумала Диана. Но идея пойти на демонстрацию нравилась ей все больше и больше. Ей так все мозги иностранными словами забили, что прогуляться пару часов по центральным улицам Москвы по весне – самое то. Тем более в памяти живо всплыло, как весело было в детстве шагать на демонстрации за руку с мамой по Святославлю. А еще раньше, когда была совсем маленькой, было еще лучше. Полная гарантия, что какой-нибудь мужчина подхватит малявку и посадит себе на шею. Так отмечать праздник было вообще здорово, видно далеко-далеко, ты словно паришь над головами людей!

– И приеду, – решительно сказала она Юрке. – Там нигде записываться не надо?

– Нет, вроде, – пожал он плечами.

– Но если вдруг понадобится, запиши меня и мужа моего, ладно? – попросила она. – Смотри, не забудь!

– Да ладно, ладно, – улыбнулся Юра. – Я же если забуду, ты же меня потом убьешь, верно?

– За несколько секунд шею сверну, – лукаво улыбнувшись, подтвердила Диана. – А уж если автомат Калашникова под рукой окажется, то еще быстрее прикончу.

Юрка рассмеялся, довольный тем, как она подхватила его шутку.

***

Москва. Камвольно-отделочная фабрика.

– Так, ну что? Всё у нас работает, всё у нас хорошо? – радостно потирая руки, осматривал цех с новой линией главный инженер Воздвиженский. – Комиссия соберётся часам к трём, товарищи. А пока можете быть свободны до приезда представителя Внешторга. Отчитаемся и можете возвращаться домой, – с благодарностью посмотрел он на американцев.

– Глеб Николаевич, а где нам комиссию ждать? – уточнил у него Орехов.

– Хотите, у меня в кабинете, хотите в столовой, – предложил Воздвиженский.

– Может, в столовой посидим? – предложил Озеров, – как раз обед скоро.

– Хоть поесть последний раз за директорским столом, да? – подколол его Орехов. – Ну, пошли в столовую.

Капитан заметил, что Анна Юрченко стала спокойнее в последнее время и это его очень радовало. У этого задания появился шанс закончиться без приключений.

Они пришли в столовую и расселись вокруг единственного стола, составленного специально для их бригады из двух обычных столиков на четырёх человек.

Тут же рядом оказалась работница с раздачи вся в белом. Принесла приборы, корзинку с хлебом и, приветливо улыбаясь, попросила подождать пять секунд, пока она будет накрывать на стол.

– Пойду, пока, руки помою, – сказала Анна и поднялась из-за стола. – Мне салат, пожалуйста, без подсолнечного масла, – напомнила она работнице столовой, и та кивнула в ответ.

***

Вот и всё, – печально думал Озеров, глядя задумчиво вслед Анне, направляющейся к выходу из столовой. – Сегодня комиссия примет линию и американцы поедут домой… И моя Анечка с ними…

Анна подошла к выходу из столовой и на мгновение задержалась в дверях, оглянувшись.

Взгляд мой, что ли, почувствовала? – удивился Озеров. – А куда она пошла-то? Туалеты в другой стороне… Ладно, сама разберётся…

***

Святославль.

Щербаков перезвонил Шанцеву очень быстро и сообщил, что Левичев работает на ЖБИ.

– Василий Степанович, приветствую, Шанцев, – тут же позвонил градоначальник директору завода Рудневу. – Разговор один есть, подъеду? На месте будешь?.. Сам собирался ко мне? Еще лучше. Жду.

Минут через двадцать пять директор завода железобетонных изделий уже сидел перед ним.

– Василий Степанович, – сразу перешёл к делу Шанцев. – Один твой сотрудник заварил очень нехорошую кашу, натворил делов… Короче, обидел серьёзных людей… Что ты можешь сказать про Левичева Михаила Григорьевича?

– Левичев? – удивился Руднев. – Это главный энергетик мой. А что он мог натворить?

– Людей развёл на большие деньги.

– Во даёт!.. Вообще, на него это не похоже. Он ушлый, конечно, малый, изворотливый, без мыла везде пролезет… Ушлый, но осторожный.

– Видимо, и на старуху бывает проруха. Тем более, он как раз способ нашел обмана такой, что с точки зрения закона и не подкопаться, а деньги, по факту, украл. Так что твоей характеристике соответствует, – ответил Шанцев. – Он женат? Дети есть?

– Женат. Детей своих нет. Дочку жены воспитывает. Ну, как воспитывает? Она школу уже заканчивает в этом году, взрослая деваха.

– Так… А живёт он где?

– Так дом у них в Шамордино.

– Точно? А квартира в Святославле есть? – с сомнением посмотрел на него Шанцев.

– Про квартиру ничего не могу сказать.

– Слушай, Василий Степанович, надо его уволить. Найди повод… Не хочу я, чтобы мошенник у меня в городе на такой серьезной должности работал.

– Понял. А как? По собственному пусть уходит, или по статье увольнять?

– Лучше по статье, чтобы никто его уже точно не взял на серьезную работу. Специально изобретать ничего не надо, но тщательную проверку его деятельности проведи. И если обнаружатся признаки каких-то махинаций, позвони мне, я тебе милиционера пришлю толкового, который вот-вот очередное звание, кстати, получит. Он дальше сам этим делом займётся и доведёт его до статьи… Хорошо бы, уголовной, чтоб неповадно впредь было честных людей обманывать.

– Понял, Александр Викторович, – хмыкнул Руднев.

***

Москва. Камвольно-отделочная фабрика.