Понятное дело, что вскоре османы начали вводить в бой основные силы. Но во встречном Кеприкейском сражении с группой Берхмана они понесли значительные потери, а Абациев прочно занял Баязетскую, Диадинскую и Алашкертскую долины, закрепившись на Тапаризском перевале и перевале Клыч-Гядук. Фланговые бои в Дутахской долине и Аджарии победителей не выявили – но, по крайней мере, контратака врага не возымела успеха.

Таким образом, несмотря на значительное превосходство османов в живой силе, кампания для последних началась крайне неудачно. Русское же командование (в лице, прежде всего, Юденича) выиграло не только ноябрьское пограничное сражение, прочно перехватив инициативу, но и столь ценное время на прибытие Туркестанского корпуса!

Конечно, оперативная пауза не могла быть сколь много продолжительной – но полковник Букретов очень надеялся, что времени добраться до второй пластунской бригады ему хватит. А там… А там штабной офицер, не особенно-то и искавший для себя ратной славы и боевых наград на Дальнем Востоке, собирался воевать – воевать всерьез! Историю притеснения грузин турками он знал превосходно, кубанские казаки также воевали с османами все время своего существования – и Николай Андрианович помнил об этом, а потому войну на Кавказе воспринимал для себя как нечто личное…

Понятное дело, что должность начштаба не предполагает личного участия в бою – но ведь случается всякое. Как правило, если в ходе боевых выбывает командир, то его обязанности временно исполняет начальник штаба. А командиры пластунов бывает, что и сами ведут людей в бой, доказывая, что достойны командования лучшими кавказскими воинами Русской Императорской армии! За примерами далеко ходить не надо: всего месяц назад, во время Кеприкейского сражения командир Кубанской пластунской бригады генерал Михаил Алексеевич Пржевальский первым вошел в ледяную воду Аракса, ведя за собой пластунов на ночную вылазку…

Вот теперь и Николаю Андриановичу осталось только прибыть в бригаду, получить традиционный для всех офицеров пластунской бригады бешмет с газырями и башлыком, обязательный кинжал-каму на пояс, бурку – и в таком грозном горском одеянии хоть сразу в бой!

Глава 1

Последняя мысль вызвала невольную улыбку на лице полковника, придав ему несколько игривое настроение – и, подходя к выходу из вагона, он расщедрился, подав кондуктору серебряный рубль. Приняв «на чай», последний поспешно поклонился, радостно воскликнув:

– Благодарствую, ваше высокоблагородие! Храни вас Бог!

Николай Андрианович молча кивнул на прощание железнодорожному служащему, после чего спустился на перрон, тут же зябко передернув плечами от холода. Сарыкамыш, совершенно небольшой город с трехтысячным населением, встретил полковника ледяным, пронизывающим до костей ветром-поземкой. И тот в один миг выбил уютное тепло первоклассного вагона из тела штаб-офицера, отчего он лишь крепко стиснул зубы… Тем не менее кубанку он снял и чинно перекрестился на кресты Михайловского храма, построенного в расположении 156-го Елисаветпольского полка. А водрузив ее обратно на голову, двинулся навстречу встречающим его двум обер-офицерам, спешно бегущим от головы эшелона.

Однако последние – штабс-капитан в сопровождении подпоручика (оба, кстати, совершенно славянского вида) – лишь отдали на бегу воинское приветствие, проскочив мимо недоумевающего полковника. Последний в растерянности замер с поднятой к голове рукой, недоумевающе уставившись вслед офицерам, спешно рысящим к вагонам второго класса. Не совсем понимая, что происходит и где встречающие (ведь телеграфировали же заранее!), Николай Андрианович двинулся за штабс-капитаном и его спутником… Те, в свою очередь, подскочили к также покидающим вагоны прапорщикам (первый ускоренный, четырехмесячный выпуск Тифлисского пехотного юнкерского училища) – и до слуха полковника тут же донеслись заполошные, даже истеричные крики:

– Стройся! Стройся, быстрее!!!

Удивленный и несколько рассерженный происходящим, Николай Андрианович решительно подошел к суетящемуся штабс-капитану средних лет, с дрожащим пенсне на переносице, и в приказном порядке к нему обратился:

– Господин капитан^[1], извольте объясниться, что происходит, к чему такая спешка?

Обер-офицер вновь подал воинское приветствие, вскинув руку к голове, после чего четко отрапортовал:

– Штабс-капитан Попов, Игорь Александрович! Ваше высокоблагородие, согласно отданному генералом Машлыкевским приказу, выпуск прапорщиков Тифлисского юнкерского училища срочно мобилизуется для обороны Сарыкамыша!

Генерала Машлыкевского, Александра Захарьевича, Николай Андрианович знал неплохо – много раз пересекались в штабе армии, в бытность полковника Букретова исполняющим обязанности генерала-квартирмейстера. Машлыкевский являлся помощником по военной части наместника на Кавказе Воронцова-Дашкова, старого и опытного администратора с правом командования фронтом. Однако же последний не мог совмещать одновременно и административные функции по управлению краем, и реальное боевое командование, а потому фактическое руководство войсками от его лица взял на себя Машлыкевский. По большей части военный теоретик, историк и преподаватель без реального боевого опыта… Собственно, как и Николай Андрианович. Но вот слова про оборону Сарыкамыша полковника крайне неприятно изумили:

– Как это?! Османы что, разбили генерала Берхмана?!

Штабс-капитан отрицательно мотнул головой:

– Ольтинский отряд Истомина атакован в разы превосходящими силами османов и был вынужден отступить. А девятый корпус Энвера-паши совершил обходной маневр по горам, окружая Сарыкамышский отряд Берхмана, одновременно с тем связав его боем по фронту! В настоящий момент передовые части девятого корпуса турок уже заняли перевал Бардус в пяти километрах от Сарыкамыша, отрезав и нас, и Берхмана от Ольтинского отряда…

Глаза полковника изумленно округлились, и он негромко, словно эхо, повторил вслед за Поповым:

– Совершил обходной маневр по горам…

В голове Букретова, тут же прикинувшего, по какой местности османы совершили обходный маневр – местности, совершенно лишенной дорог даже в летнее время, не говоря уже о зиме, покрывшей горные склоны глубоким снегом! – просто не укладывалась возможность такого маневра. Впрочем, тут же он вспомнил переход Суворова через Альпы, и скепсис свой Николай Андрианович поумерил… А затем на ум пришел и смелый маневр Османа-паши, занявшего Плевну в Болгарии в прошлую русско-турецкую войну и тем самым надолго замедлившего продвижение русских войск!

Вот только маневр Энвера заметно смелее – и в случае успеха приведет не к «задержке» русского наступления, а к Каннам для всего Сарыкамышского отряда Берхмана… Отрезав его от тылов и заняв, собственно, сам Сарыкамыш (в котором, к слову, находятся стратегические армейские склады!), Энвер-паша окружит группу генерала и неминуемо уничтожит ее в условиях отсутствия подвоза боеприпасов, продовольствия и медикаментов. Скованный фронтальными боями Берхман в таких условиях не сумеет организовать должной силы контрудара, а деблокировать его извне не удастся по той простой причине, что все возможные резервы в Карсе и Александрополе уже направлены в действующие на фронте части! И тогда разгром русской армии на Кавказе можно считать состоявшимся фактом – ведь уничтоженная группа есть самая сильная из действующих… А после виктории турки хлынут в ничем не прикрытую брешь во фронте, наступая вдоль железной дороги Александрополь – Карс – Сарыкамыш и параллельного ей шоссе.

Кроме того, поражение Берхмана будет иметь и катастрофический для русских моральный эффект: османы протрубят о победе на весь мир, сделав из нее едва ли не национальный праздник! В то время как на Северном Кавказе ярко расцветут антирусские настроения. Возможно даже восстание в глубоких тылах Кавказской армии…

– Катастрофа. Полная катастрофа…

На несколько коротких мгновений Букретову изменила выдержка – осознав весь ужас происходящего, он пребывал в полной растерянности… Но в чувство его привел вопрос нетерпеливо мнущегося штабс-капитана:

– Ваше высокоблагородие, время дорого. Разрешите выполнять приказ?

– Обождите, капитан. Доложите, какие наши части есть в городе?

Попов тяжело вздохнул:

– Войсковых частей в Сарыкамыше нет.

– То есть как нет?! Вообще никаких военных? А как же охрана войсковых складов? Железнодорожная охрана?! Вы кем командуете, господин штабс-капитан?!

Начальственный рык полковника затронул какие-то потаенные струны души обер-офицера: тот вытянулся перед старшим по званию по струнке, после чего молодцевато отрапортовал:

– Есть четыре отдельных взвода охраны армейских складов под моим началом, дружина армянских ополченцев, батальон железнодорожной охраны. Но непосредственно в Сарыкамыше в настоящий момент располагается только одна рота железнодорожников.

– Командир батальона железнодорожной охраны находится в городе?

– Никак нет.

– То есть в настоящее время я старший по званию офицер в Сарыкамыше?

– Так точно!

Как кажется, штабс-капитан, принявшийся бодро рапортовать короткими, рублеными фразами, действительно обрадовался присутствию Николая Андриановича. Прежде всего, как более высокого рангом штаб-офицера, по всей видимости, готового принять на себя бремя ответственности по организации обороны города!

Букретов невольно вспомнил свое предчувствие перед тем, как покинул купе вагона – предчувствие, что война для него начнется за порогом уютного железнодорожного «нумера»… Однако же пугающее совпадение! Зябко передернув плечами, полковник, обладающий уже солидным командирским опытом и изрядными организаторскими способностями, принялся уверенно раздавать приказы:

– В таком случае я, полковник Букретов Николай Андрианович, возлагаю на себя обязанности временного коменданта Сарыкамыша и начальника его гарнизона. Взводы складской и железнодорожной охраны, а также добровольческая дружина и сводная рота выпускников Тифлисского юнкерского училища переходят в мое прямое подчинение, образуя отдельный Сарыкамышский батальон. Тяжелое вооружение в городе есть?

Штабс-капитан отрицательно мотнул головой:

– Охране не положено…

– В заводских мастерских?

Озадаченное лицо Попова просветлело на глазах, после чего он заметно увереннее ответил:

– Несколько пулеметов доставили в ремонт, точно знаю!

– Отлично.

Развернувшись лицом к построившимся в две шеренги прапорщикам – офицерам «военного времени», закончившим четырехмесячные курсы взамен полноценного двухлетнего обучения юнкеров (будущих подпоручиков), – полковник уверенно, громко заговорил так, чтобы его слышал каждый из присутствующих на перроне:

– Господа офицеры! Черная весть – враг совершил обходной маневр и ныне находится на подступах к Сарыкамышу. Позволим забрать город – обречем на гибель наступающий на Эрзерум отряд генерала Берхмана, что неминуемо приведет к победе османов на Кавказе. А из армии в Сарыкамыше – только вы! Несколько взводов складской и железнодорожной охраны не в счет – сами не отобьются, как и армянские ополченцы…

Николай Андрианович на мгновение замолчал – перевести дух, после чего продолжил свою пламенную речь:

– Но добровольцы будут драться до последнего патрона, а после уцелевшие дружинники еще и в рукопашную пойдут! Потому как армяне знают, что сделают турки с их семьями… Но если османы победят здесь, то кровью истечет весь край!

И вновь короткая пауза. В этот раз чтобы дать понять прапорщикам все величие момента, весь трагизм ситуации… и всю меру ответственности, легшую на их плечи. После чего Букретов продолжил уже чуть более спокойно: