– Вот здесь мне нравится.

Выдает неожиданно, и я даже замолкаю от неожиданности. Действительно, я не ждала, что моя работа понравится Успенской.

Но то, что следует затем, меня и вовсе выбивает из колеи, когда Успенская достает телефон и наводит его на мой новый эскиз, который я совершенно недавно создала.

– Что вы делаете, Тамара Евгеньевна? – задаю вопрос в полном шоке.

– Я хочу сфотографировать этот эскиз, – отвечает совершенно равнодушно, а у меня щелкает.

Тамара Успенская не пришла в наш скромный салон, чтобы сделать нам заказ. Она пришла унизить нас и… забрать мой эскиз…

Конечно. Эго этой избалованной девицы не позволит ей сделать заказ у кого-то скромного, не имеющего популярного имени.

Злость во мне вспыхивает с какой-то ослепительной яркостью. Я целых два часа распинаюсь перед женщиной, которая собралась вот так нагло присвоить чужое!

Я считываю это в ее взгляде, в отношении…

Все становится на круги своя.

Меня просто заставляли показать все мои наработки, все эскизы, чтобы отобрать мой труд… мои идеи…

Зачем это богатенькой дочке олигарха и будущей жене мэра?!

Я не знаю. Не понимаю этого жалкого желания самоутвердиться, а может, для нее ходить по людям в порядке вещей.

Но тут мое терпение заканчивается, и я просто закрываю папку, не позволяя Тамаре сделать фотографии.

– Не поняла!

Выговаривает дамочка с вызовом и смотрит на меня с какой-то потаенной яростью. Я не знаю, чем именно так успела прогневать Успенскую, что вызываю такую неприкрытую ярость, но отвечаю спокойно, все так же пытаясь удержать тактичную улыбку на лице:

– Прошу прощения, Тамара Евгеньевна, но фотографировать мои наработки я никому не даю.

Ноздри у Тамары раздуваются, лицо перекашивает и будто трещит маска, которую сотворил пластический хирург, выпуская ее омерзительную суть, когда Успенская вскакивает и повышает на меня голос:

– Ты что такое говоришь, деревенщина?! Ты хоть понимаешь, кому и что вякнула, бестолочь?!

Глава 4

В полном шоке наблюдаю за истерикой дочки олигарха, которая буквально прыскает ядом.

Ощущение такое, что Тамара пришла сюда либо что-то кому-то доказать, либо злорадствовать, а возможно, цель визита – воровство моих работ.

Слишком часто в последнее время стали клиенты выбирать именно меня и мои наработки, а тут… не по статусу Успенской приходить в наш салон.

Значит, что-то ее привело?!

Но что именно?!

В голове проскальзывают мысли, но я не могу зацепиться ни за одну. Просто не понимаю, что именно нужно богатой дочке олигарха.

Как вариант, она может просто забрать мой набросок и отдать кому-то с именем, чтобы сделал то, что я нарисовала.

Не суть. Внутри меня что-то звенит и щелкает. Я не люблю, когда ко мне относятся неуважительно. Не терплю этого, потому что сама крайне тактична ко всем, выдерживаю деловую этику, а тут… вроде бы дочка богатого отца, а банально дамочку не обучили культуре общения с людьми.

– Я понимаю, что, пожалуй, на этом наше с вами сотрудничество подошло к концу. Конкретно я вашим мероприятием заниматься не буду!

Выговариваю с нажимом, сжимаю кулачки. Мне кажется, что между мной и этой Успенской воздух настолько наэлектризован, что буквально трещит. Поднеси спичку – вспыхнет.

– Ты… ты мне смеешь отказывать?! Мне?!

Успенская бледнеет, а ее лицо искажает гримаса ярости, а я… я понимаю, что, возможно, хожу по тонкому льду.

Скорее всего, после этого инцидента мне не то что зарплату не повысят, а просто уволят со свистом, потому что будет считаться, что это я профессионально непригодна и не смогла ублажить клиента, который всегда прав.

Болезненное воспоминание щелкает и заставляет сердце сжаться. С Романом нас тоже связала работа. Вернее… там все сложно, но… не хочу вспоминать!

В любом случае я не позволю к себе подобного отношения! Гордость – это то единственное, что у меня осталось, и вытирать о себя ноги я не позволю!

Будь передо мной хоть трижды Успенская! Я смогла выстоять против игроков посильнее, не то что эта дамочка.

– Да. Вам не мешало бы поучиться культуре общения с людьми, Тамара Евгеньевна! Крепостное право давно отменили! А любого человека следует уважать!

Мне кажется, что у меня в жилах кровь вскипает. Вот прямо сейчас. Какое-то дежавю испытываю. Отсылку к своему прошлому и… я готова стоять до последнего, отстаивая свое достоинство.

– Кого уважать?! Нищенка?! Ты себя в зеркале видела?!

Кажется, Успенскую не остановить и не достучаться до женщины, которая словно с цепи сорвалась.

– Видела. А вот вы, видимо, забыли, как должен выглядеть культурный человек! – отвечаю на эмоциях.

– Ах ты! Я таких людей на тебя натравлю! Ты у меня дворником пойдешь, хотя… нет… и это тебе не светит! Нигде в городе работы не найдешь!

Выдает оскорбительное, а я просто теряюсь от такого напора, от наглости, хабальства…

– Тамара Евгеньевна, успокойтесь, пожалуйста. Вы переходите на личности.

Пытаюсь достучаться до избалованной богачки, но лицо Успенской все еще искажено гримасой злости, а мои слова вызывают в ней лишь какую-то необоснованную ярость.

– Ты мне указывать вздумала?! Нищебродина бесхозная! – вновь оскорбляет меня Тамара, и в этот самый момент, когда Успенская делает шаг в мою сторону, я слышу крик своей девочки:

– Не тлогай мою маму!

Малышка вылетает наперерез Успенской, и я ничего не успеваю сделать, дочка случайно спотыкается и неловко смахивает со стола кофе Успенской…

Мия замирает, а я в ужасе смотрю, как кофейное пятно грязной кляксой выступает на белоснежном комплекте Успенской…

Меня пробивает оторопью. Я смотрю на кляксу на дизайнерском дорогущем платье и понимаю, что… никакая химчистка тут не поможет.

Вернее, поможет, но… я не представляю Успенскую в очереди для сдачи ее дорогущего наряда в химчистку! Да и вряд ли она сама подобным когда-нибудь займется, возможно, направит помощницу.

Хочу сказать, что компенсирую эту оплошность, но… оцениваю свои возможности здраво.

У меня просто не хватит денег, чтобы покрыть химчистку такой дорогой одежды.

А о покупке такой же модели не может быть и речи. Если я и раскошелюсь на такой наряд, то нечего будет платить по ипотеке ближайшие несколько месяцев!

Прикусываю губы, оцениваю степень ущерба и катастрофы, которая происходит прямо сейчас.

Как загипнотизированная, я рассматриваю, как по миллиметру расползается пятно, захватывая все больше и больше ткани и окрашивая ее в какой-то странный коричневатый оттенок.

– Ой… – выговаривает моя малышка, явно понимая, что только что произошло.

Мия также замирает и смотрит на пятно. Я понимаю, что моя девочка хотела меня защитить, поэтому выбежала наперерез этой фурии, но малышка явно не хотела сносить стаканчик.

Словно в замедленной сьемке наблюдаю за тем, как Успенская опускает взгляд на пятно, вижу, как у нее лицо перекашивает, хотя… куда уж более, но… В следующую секунду Тамара указывает пальцем на моего ребенка и шипит не хуже, чем змея:

– Ты… ты, маленькая дрянь… ты это специально сделала!

И уже в следующую секунду происходит вообще невероятное, я, вижу, как… как дочка олигарха замахивается на моего ребенка!

Замахивается на мою Мию!

У меня кровь в жилах буквально бурлить начинает, вскипает, и я просто с какой-то невероятной скоростью вылетаю вперед и цепляю избалованную клиентку за руку, сжимаю с такой силой, что у Тамары на глазах слезы выступают и эта гадюка хочет от меня отползти, но… я уже вцепилась в нее насмерть и не отпускаю.

– Еще хоть раз ты посмеешь поднять на моего ребенка руку или голос, я тебя уничтожу!

Выговариваю зло. С расстановкой. Смотрю в глаза этой стерве и просто удерживаю себя от того, чтобы оттаскать ее за волосы, но… я не хочу шокировать Мию больше, чем это уже произошло!

Если в отношении себя я еще могу на что-то не среагировать, но… когда трогают моего ребенка… я превращаюсь в самую настоящую тигрицу, готовую защищать свое дитя!

– Отпусти… руку!

Воет Успенская, но меня от нее не отодрать, пальцы буквально вцепились в локоть этой надменной отвратительной женщины, которую деньги и власть развратили и испортили настолько, что она способна кидаться на ни в чем не повинного ребенка!

– Мне больно!

Выдает истерически, а я чувствую, как ручки моей малышки оплетают меня, как поддерживают, как цепляются.

Мия прячется мне за ногу, и я понимаю, что ради своей малышки я должна себя заставить отцепиться от Успенской и отойти в сторону, но в тот самый момент, когда я уже решаю разжать пальцы и сделать шаг назад…

Я слышу громогласный глубокий голос, который буквально прошивает меня насквозь, заставляя замереть на месте, окаменеть всю, когда слышу жесткое:

– Что здесь, черт возьми, происходит?!

Глава 5

Мне вдруг кажется, что земля под ногами прямо сейчас, в эту самую секунду, содрогается. Сердце пропускает удар. Болью начинает пульсировать, я словно оказываюсь в самом страшном своем кошмаре, который мучит меня почти каждую ночь…

Не раз просыпалась в слезах, потому что голос из моего сна нашептывал мне в порыве страсти откровенности, от которых я будто горела…

– Тамара?!

И вновь боль иглами впивается в меня, потому что я не забыла этот голос, насыщенный интонациями власти и силы. Я не забыла мужчину. Опасного. Расчетливого. Ставшего для меня маленьким сумасшествием…

Этот мужчина взял у меня все… стал моим первым… выпил меня досуха и разломал мое сердце…

Только голос… а у меня перед глазами вереницей кадры, от которых кровь в жилах вскипает… с ним было все: и вершины, которые словно пронизывают небосклон острыми пиками, и болезненное, отрезвляющее падение в самую пропасть…

Очень медленно я поворачиваю голову, уже интуитивно понимая, что больше не хожу по краю, лед треснул, а я… я падаю в холодные воды, когда взгляд сталкивается с ледяными глазами моего первого и единственного мужчины. Мужчины, который вычеркнул меня по щелчку, вернее… возможно, это я, наивная, думала, что смогу вписаться в его жизнь…

Ошибалась. Судьба расставила все по своим местам.

И сейчас, когда смотрю в суровое лицо Ворошилова… понимаю, что он не изменился… все такой же мощный. И взгляд пронизывающий, энергетика сшибающая…

Замираю. Словно врастаю ногами в пол. За мгновение считываю буквально все в мужчине, в которого однажды безумно влюбилась.

Все такой же притягательный, сшибающий своей энергетикой. Пугающий и заставляющий бояться на каком-то инстинктивном уровне.

В следующую секунду Роман останавливает ледяной взгляд на мне. Одно мгновение – и Ворошилов неожиданно чуть прищуривает веки.

Очень медленно скользит по моему лицу, останавливается на губах, будто прощупывает, оценивает, затем его взгляд соскальзывает на чуть оголенное плечо, на руку и останавливается на пальцах, которыми я буквально впилась в локоть Успенской.

Словно от удара незримого хлыста мои пальцы слабнут и соскальзывают, освобождая Тамару от захвата.

И вновь безразличные, глубокие и опасные глаза Романа Ворошилова скользят дальше и теперь останавливаются на лице Тамары.

– Я спросил, что здесь происходит?! – повторяет четко, с расстановкой, с уверенностью человека, который привык управлять.

Я же ошарашенно рассматриваю хищные черты лица мужчины, которого больше никогда не должна была видеть…

Сердце сжимается, когда Ворошилов делает несколько шагов, приближаясь к нашим застывшим фигурам.

Все такой же мощный, широкий в плечах. Идеальный костюм великолепно сидит на его подтянутой, спортивной фигуре, скрывая разработанные мышцы, которые на ощупь твердые, как сталь…