– Правильно, – согласилась Фролих, не отрывая ногтя от листа. – А у нас здесь сейчас отпечаток большого пальца. Крупный и четкий – однозначно, именно большого пальца. Поставленный явно нарочно. Жирный, как не знаю что, строго вертикальный и совершенно четкий. Явно не женский: слишком большой. Этот человек подписался отпечатком.

Ричер извлек фотографию из-под пальца Фролих и стал внимательно ее разглядывать.

– Вы, конечно, пробиваете отпечаток по всем базам? – предположила Нигли.

– Они ничего не найдут, – отозвался Ричер. – Этот человек абсолютно уверен, что в базах данных его отпечатков нет.

– Да, пока ничего не нашли, – подтвердила Фролих.

– Действительно, очень странно, – сказал Ричер. – Подписывает записку отпечатком большого пальца, причем явно с удовольствием, зная, что в базах на него ничего нет, но делает все возможное, чтобы больше никаких отпечатков не оставить ни на письме, ни на конверте. Почему?

– Произвести впечатление? – предположила Нигли. – Создать интригу? Или он просто аккуратный?

– Но теперь понятно, зачем такая дорогая бумага, – сказал Ричер. – Глянцевое покрытие хорошо держит отпечаток. Дешевая бумага слишком пориста.

– А что использовали в лаборатории? – спросила Нигли. – Окуривание парами йода? Нингидрин?

– Нет, рентгеноскоп, – покачала головой Фролих. – На экране все было прекрасно видно.

Ричер какое-то время молчал, разглядывал фотографию. За окном уже опустилась полная темнота. Влажная темнота большого города, прорезанная лучами фонарей.

– Что-то еще? – обратился он к Фролих. – Что вас так беспокоит?

– А нужно ли что-то еще? – задала вопрос Нигли.

Ричер кивнул. «Ты же знаешь, как все устроено в этих конторах», – говорил он ей совсем недавно.

– Должно быть что-то еще, – настаивал он. – То есть, конечно, это уже пугает, поломать голову надо серьезно, столько загадок, но ведь Фролих почти в панике.

Фролих вздохнула, взяла конверт и достала из него еще один предмет. Почти такой же, как и первый. Файлик, а внутри цветная фотография восемь на десять. Опять снимок белого листа, но на нем напечатано уже четыре слова: «Избранный вицепрезидент Армстронг умрет». Бумага лежит уже на другой поверхности, а рядом с ней другая линейка. Поверхность покрывает ламинат серого цвета, а линейка из прозрачного пластика.

– Оба листа практически идентичны, – сказала Фролих. – Стиль тот же самый и вместо подписи – тот же отпечаток большого пальца.

– И что?

– Эта бумага попала на стол моего босса, – сказала Фролих. – Ее обнаружили утром. Конверта или еще чего-нибудь не было. Как она там оказалась, одному богу известно.

Ричер встал и подошел к окну. Нащупал шнур и задернул шторы. Без всякой причины. Просто ему показалось, что так будет правильно.

– Когда появилось второе послание? – спросил он.

– Через три дня после того, как пришло по почте первое, – ответила Фролих.

– Предназначено, скорее, уже для вас, – заметила Нигли. – А не для самого Армстронга. Но с какой целью? Чтобы убедить вас серьезно отнестись к первому посланию?

– Мы и так отнеслись к нему серьезно, – возразила Фролих.

– Когда Армстронг покидает Кэмп-Дэвид? – спросил Ричер.

– Сегодня вечером у них там ужин, – сказала Фролих. – После еды, возможно, еще немного посидят, поболтают. Думаю, улетят где-то после полуночи.

– Кто ваш непосредственный начальник?

– Его фамилия Стайвесант, – ответила Фролих. – Как название сигарет.

– Вы рассказывали ему, что происходило в последние пять дней?

– Нет, почему-то решила пока этого не делать, – покачала головой она.

– Мудро, – похвалил Ричер. – Чего вы хотите от нас?

Фролих немного помолчала.

– Вообще-то, сама не знаю, – призналась она. – Уже шесть дней задаю себе этот вопрос, с тех самых пор, как решила на вас выйти. Спрашиваю себя: чего же я действительно хочу в такой ситуации? И знаете что? Мне очень хочется с кем-нибудь об этом поговорить. В частности, очень хочется поговорить с Джо. Потому что возникли сложности. Вы и сами видите. А Джо обязательно нашел бы способ справиться с ними. В этом он толк понимал.

– И вы хотите, чтобы я заменил вам Джо? – спросил Ричер.

– Нет, я хочу, чтобы Джо все еще был жив.

– Мы оба хотим, – кивнул Ричер. – Но это не так.

– Может, вы окажетесь лучшим вариантом после него.

Она снова замолчала, потом проговорила:

– Простите. Кажется, вышло неловко.

– Расскажите-ка про неандертальцев, – сказал Ричер. – Ну тех, кто работает в вашей конторе.

– Первые, кого я начала подозревать, – кивнула она.

– Такое вполне возможно, – сказал Ричер. – Кто-то затаил обиду и зависть и закрутил интригу в надежде, что вы сорветесь с катушек и будете выглядеть круглой дурой.

– Да-да, это первое, что мне пришло в голову, – повторила она.

– Есть вероятные кандидаты?

– На первый взгляд никого, – пожала она плечами. – Но если присмотреться – в принципе, каждый способен. Шестеро служат в моей прежней должности, считают, что их обошли, когда я получила повышение. У каждого есть друзья, приятели и сочувствующие рангом пониже. Потом друзья друзей – сеть разветвляется. В общем, это может быть кто угодно.

– А что говорит чутье?

– Наиболее подходящего назвать не могу, – покачала она головой. – Кроме того, отпечатки пальцев каждого есть в деле. Для нас это тоже условие приема на работу. Но время между выборами и инаугурацией очень напряженное. Выкладываемся по максимуму. Вздохнуть некогда – не то чтобы съездить на выходные в Лас-Вегас.

– Не обязательно прямо на выходные. Обернуться можно и за день.

Фролих промолчала.

– А как у вас там с дисциплиной? – спросил Ричер. – Есть проблемы? Может, кто-то недоволен тем, как вы руководите командой? Приходилось повышать на кого-нибудь голос? Есть те, кто не справляется с работой?

Она покачала головой:

– Я кое-что изменила, с парой человек поговорила, но тактично. Хотя не важно, говорила я с кем-то или нет: отпечатки пальцев все равно ведь ни у кого не совпадают с этими. Я все-таки думаю, это угроза извне.

– Согласна, – сказала Нигли. – Но может, кое-кто изнутри тоже участвует? Кто-то, кто может свободно расхаживать по зданию и, следовательно, способен что-то оставить на столе вашего босса.

Фролих кивнула:

– Вам нужно заглянуть к нам в офис, самим посмотреть что и как.

Они расселись в казенном «субурбане» и поехали. Ричер расположился на заднем сиденье, Нигли с Фролих – впереди. Ночной воздух был влажен, к висевшему в воздухе с вечера туману примешалась морось. Проезжая часть блестела, отражая оранжевый свет фонарей. Шины шипели, стеклоочистители со стуком бегали из стороны в сторону. Дорога оказалась совсем короткой. Ричер мельком увидел ограду Белого дома и фасад Министерства финансов, за которым Фролих свернула за угол, въехала в узкий переулок и направила автомобиль прямо к въезду в гараж. Поднявшись по крутому пандусу, машина проследовала мимо ярко освещенной стеклянной будки с охранником. Низкие потолки здесь поддерживались толстыми бетонными колоннами. Она остановила «субурбан» в самом конце ряда из шести автомобилей одинаковой модели. Нашлись тут и лимузины, и «кадиллаки» разных размеров и лет выпуска с неуклюже переделанными рамами окон, в которые были вставлены пуленепробиваемые стекла. Все машины оказались черного цвета, чистые и блестящие. Гараж – и стены, и потолок, и пол – был выкрашен белой глянцевой краской. Казалось, смотришь на монохромную фотографию интерьера. В помещении имелась дверь с окошком из армированного проволокой стекла. Фролих провела их через эту дверь, они поднялись по узкой лестнице из красного дерева и вышли в небольшой холл первого этажа. Увидели мраморные пилястры и единственную дверь лифта.

– Вам, вообще-то, здесь находиться не положено, – сказала Фролих. – Поэтому рот на замок, держитесь поближе ко мне, и шагаем быстро, договорились? – Она немного помолчала. – Но для начала я вам кое-что покажу.

Она провела их еще через одну непримечательную дверь, свернула за угол, и они оказались в огромном полутемном зале размером едва ли не с футбольное поле.

– Это наш главный вестибюль, – объяснила она.

В мраморной пустоте ее голос отдавался гулким эхом. Освещение было совсем тусклое. Белая горная порода во мраке казалась серой.

– Вот тут, – показала она.

Мраморные стены украшали гигантские рельефные панели, украшенные по краям резьбой в классическом стиле. На той, под которой стояли они, на самом верху была выгравирована надпись: «Министерство финансов Соединенных Штатов Америки». Надпись эта протянулась футов на восемь-девять. Под ней имелась еще одна: «Список павших». Дальше, начиная с левого верхнего угла панели, шел список имен и дат. Их здесь было три или даже четыре десятка. Предпоследним в списке значилось: «Дж. Ричер, 1997». Завершало список имя «М. Б. Гордон, 1997». Дальше оставалось еще много свободного места. Примерно полторы колонки.

– Это Джо, – сказала Фролих. – Вот так мы отдали ему дань уважения.

Ричер смотрел на имя брата. Все буквы вырезаны весьма аккуратно. Каждая высотой около двух дюймов, инкрустирована сусальным золотом. Пронизанный прожилками и разводами мрамор казался холодным. В памяти всплыло лицо Джо, когда ему было лет двенадцать: он сидит за столом, завтракает или обедает; как всегда, на долю секунды раньше других схватывает смысл всякой шутки, а улыбается на долю секунды позже. Потом в голове мелькнуло еще одно воспоминание: брат выходит из дома – тогда они жили в служебном домике с верандой в какой-то жаркой стране, – рубашка Джо взмокла от пота, за плечами вещевой мешок. Он направляется в сторону взлетной полосы аэродрома, чтобы сесть на самолет и преодолеть путь в десять тысяч миль до Вест-Пойнта^[10]. Потом Ричер вспомнил Джо на похоронах матери – тогда он в последний раз видел брата живым. С Молли Бет Гордон он тоже успел познакомиться. Примерно за пятнадцать секунд до ее смерти. Яркая, жизнерадостная блондинка. Очень похожа на Фролих.

– Нет, это не Джо, – сказал он. – И не Молли Бет. Это просто имена на мраморе.

Нигли бросила на него быстрый взгляд, а Фролих, ничего не ответив, повела их обратно в маленький вестибюль с единственным лифтом. Они поднялись на третий этаж и попали совсем в другой мир – мир узких коридоров и низких потолков. Все тут создавало деловую атмосферу: звукоизоляция над головой, галогеновое освещение, белый линолеум с серыми ковровыми дорожками; офисы делились на более мелкие помещения обитыми тканью панелями высотой до плеч и на регулируемых ножках. Телефоны, факсы, компьютеры, стопки бумаг. Звуки тоже свидетельствовали о том, что идет работа: гудели жесткие диски и вентиляторы, приглушенно шумели модемы, негромко звонили телефоны. Сразу за входной дверью находилась стойка регистрации, за которой сидел мужчина в костюме. Он прижимал плечом телефон к уху и что-то записывал в журнал регистрации сообщений, поэтому лишь окинул их недоуменным взглядом и рассеянно кивнул в знак приветствия.

– Дежурный, – объяснила Фролих. – Они работают в три смены круглосуточно. Здесь постоянно кто-то должен сидеть.

– Войти можно только тут? – спросил Ричер.

– Сзади еще есть пожарная лестница, – ответила Фролих. – Но не забегайте вперед. Видите камеры?

Она указала на потолок. Миниатюрные камеры наблюдения виднелись везде, где только можно; похоже, они охватывали каждый сантиметр каждого коридора.

– Примите их во внимание, – посоветовала она.