После заключения этого альянса Джем тайно вернулся в Анатолию вопреки протестам султана Кайт-бея, чтобы окончательно согласовать с караманидами Касыма свои планы нападения на Конью. Он оставил в Каире мать, наложниц и некоторых из своих четырех детей (за это время одна из дочерей Джема вышла замуж за сына Кайт-бея). Путешествуя по суше через Сирию в Каир, затем в священные города и теперь обратно в Анатолию, Джем прошел тем же путем через империю мамлюков, которым его племянник Селим двинется 34 года спустя, проводя свои завоевания.

Достигнув скалистых холмов на окраине Коньи, Джем направился к лагерям Касыма. Подобно Александру Македонскому, сельджукам, крестоносцам и многим другим, Джем и Касым готовились к вторжению в Конью, собирая войска, оружие и другие ресурсы на равнинах за пределами города.

Джем надеялся, что это будет первое сражение из многих, которые в конечном итоге принесут ему победу и престол. Однако, когда в конце мая 1482 года начались боевые действия, его войска были отброшены за считанные часы новым бейлербеем города Абдуллой – старшим сыном Баязида, сводным братом Селима и племянником Джема.

Отказавшись от планов взять Конью, Джем и Касым решили двинуться на Анкару. Когда они направились на север, до них дошла весть, что сам Баязид, узнав, что Джем находится в Анатолии, вышел из Стамбула с огромной армией, желая приветствовать своего сводного брата, вернувшегося в империю, проводив его в свежевырытую могилу. Справедливо опасаясь за свою жизнь, Джем остановил марш на Анкару и отступил на юг. Затем Баязид отправил одного из своих солдат догнать Джема и караманидов и доставить письмо с изложением условий капитуляции. В обмен на отказ от своих претензий к трону и признание Баязида единственным законным султаном Джем должен был получать ежегодно жалованье в золоте и беспечно провести остаток жизни в Иерусалиме, вдали от Стамбула. Джем сразу отклонил это предложение. Помимо требования отказаться от любых притязаний на престол, что для Джема было неприемлемо, сделка Баязида могла также быть уловкой с целью убийства.

Стремление Джема к трону уже привело его в Каир и на Аравийский полуостров. Для того чтобы окончательно решить вопрос о престолонаследии, ему пришлось бы вести борьбу через королевские дворы Франции, Италии и Родоса, привнося традиции османского престолонаследия в политику ранней современной Европы, а затем и всего земного шара.

Глава 3
Осман на чужбине

Приспосабливаясь к своей новой жизни во дворце и усваивая уроки кровопролитной имперской политики, одиннадцатилетний Селим оставался в безопасности в пределах гарема, пока драма его семьи о престолонаследии набирала обороты. С детской тревогой он наблюдал, как его дядя пытается заручиться поддержкой иностранных держав против собственного сводного брата.

После того как ему не удалось закрепиться в Анатолии, Джем понял, что силы Баязида вскоре полностью вытеснят его из империи. Мамлюки уже дали понять, что будут поддерживать Джема лишь до определенного момента. Персия была возможным вариантом, но она была слишком раздроблена, чтобы проводить крупную кампанию против гораздо более могущественной Османской империи. Однако европейские державы, каждая из которых в тот период была слабее Османской империи, хватались за любой шанс получить геополитическое преимущество. Джем, все еще находящийся недалеко от Коньи в лагере с Касымом, начал связываться с лидерами европейских государств через Средиземное море. В начале 1480-х годов глава караманидов помогал Джему писать и рассылать письма, понимая, что война между Баязидом и любым европейским государством откроет Касыму пространство для маневра в Анатолии. В раннем Новом времени это был медленный процесс, общение тогда происходило со скоростью лошади или корабля.

Первое письмо Джема было отправлено в Венецию в январе 1482 года^[30]; его просьба о предоставлении убежища и союза была отклонена^[31]. Венецианцы недавно подписали мирный договор с османами и не были заинтересованы в нарушении хрупкого баланса. Джем обратился к правителям Родоса, рыцарям-госпитальерам Святого Иоанна, к которому караманиды Касыма обратились несколькими годами ранее, но его первый посланник был схвачен и убит войсками Баязида. Понимая, что Баязид знает о его планах, Джем следующее свое сообщение передал своему посланнику устно, что гарантировало, что, если того возьмут в плен, он не разгласит какую-либо важную информацию – разве что если подвергнется пыткам. Человеком, выбранным для этой задачи, был некий Фиренк Сулейман-бей, христианин, принявший ислам и свободно говорящий по-французски («Фиренк» – это искаженное от «Френк», общий для того времени термин, обозначавший христиан, принявших ислам). О его происхождении известно мало. Возможно, он был пленником, который согласился обратиться в другую веру и служить Османскому государству в обмен на свою свободу. В качестве альтернативы он мог бы добровольно «туркизироваться», как это сделали многие солдаты-крестоносцы, когда достигали Ближнего Востока, по разным причинам: искренняя вера, любовь мусульманки, трепет перед превосходящей силой и величием, которое они обнаружили на Востоке, или возможности, открывавшиеся им в мусульманском мире.

Папа римский Пий II благословляет флот крестоносцев в Анконе в присутствии Джема. Ghigo Roli/Bridgeman Images

Родос, расположенный недалеко от юго-западного побережья Анатолии, представляет собой скалистый остров с сухим климатом, расположенный в стратегически важной точке – там, где Эгейское море встречается со Средиземным. Летом 1482 года Фиренк Сулейман-бей без происшествий добрался до острова^[32] и передал послание Джема Пьеру д'Обюссону, Великому магистру рыцарей, который лично знал Джема по переговорам о перемирии в 1479 году^[33], когда Джем прибыл туда по поручению своего отца, Мехмеда II. Д'Обюссон, хорошо осознавая тактический потенциал Джема, ухватился за возможность стать его покровителем. Находясь в окружении гораздо более крупных и сильных врагов, рыцари рассматривали внутреннего претендента на османский трон как потенциально решающее и спасительное оружие. Джем не только сможет всколыхнуть всю Османскую империю, но и, если получит трон благодаря их поддержке, навсегда останется в долгу у рыцарей. Со своей же стороны, Джем сделал все, что мог, чтобы оправдать ожидания католиков, пообещав сделать то, чего он никогда бы не смог: обеспечить мир между мусульманским и христианским миром. В отчаянии и, возможно, с долей наивности, рыцари увидели в инициативе Джема возможность создать христианско-мусульманский союз против общего мусульманского врага. Политика не всегда властвовала над религией в Средиземноморье раннего Нового времени, но в данном случае это явно было к месту. В середине июля 1482 года Джем сел на корабль в Корикосе (современный Кызкалеси) на юго-восточном берегу Анатолии. Он и не подозревал, что это был его последний день в Османской империи.

* * *

Небольшому торговому судну потребовалось больше недели, чтобы преодолеть чуть менее 500 километров между Корикосом и городом Родос в северо-восточной части острова^[34]. Поездка по спокойному летнему морю прошла без происшествий. И все же Джем пребывал в душевных муках. Он ни с кем не разговаривал и почти не спал. Он хорошо знал, что чем дольше Баязид будет удерживать трон – а прошло уже больше года, – тем труднее будет его свергнуть. Покинуть территорию империи снова было для Джема рискованной игрой, однако, учитывая его провал с Касымом в Конье, у него не было выбора. Глядя за борт, на прозрачную синеву воды Северного Средиземноморья, Джем видел мрачность своего положения – он был вынужден еще раз отдать свою судьбу в руки третьей стороны. Однако, несмотря на это, если бы он остался в Анатолии, его неминуемо настигли бы люди Баязида.

Хотя у Джема были кое-какие опасения, он не мог осознавать всю глубину того политического болота, в котором увязнет, сойдя на берег Родоса. Там он станет одной из самых ценных разменных монет в мире раннего Нового времени, заложником, который не догадывается, что он заложник, – по крайней мере, до поры до времени. Любой политический актор, предоставивший Джему убежище, каким бы маленьким или незначительным оно ни было, немедленно становился спонсором потенциальной потери Баязидом власти и, следовательно, мог предъявлять требования Османской империи. Родос станет первой из многих европейских держав, которая будет бороться за Джема.

В великой игре имперской политики каждая сторона нуждалась в другой, хотя вместе с тем и пыталась ее перехитрить. Джем рассчитывал на максимальную поддержку от рыцарей – деньги, корабли, войска, дипломатическую защиту, – чтобы легитимировать свое право на османский трон. Со своей стороны, рыцари рассматривали Джема как ступень к своим более масштабным амбициям – новому крестовому походу с целью отвоевать Иерусалим у мусульман. Рыцари появились как орден крестоносцев и так и остались орденом крестоносцев. Альянс с Джемом был им полезен не как искра, разжигающая адскую войну с османами – столкновения они хотели избежать любой ценой, поскольку знали, что однозначно проиграют, – данное объединение сил было необходимо лишь для того, чтобы выиграть время. Они поспорили, что Джем представляет собой достаточную угрозу для Баязида и они смогут использовать его для достижения мира, а возможно, и получения дополнительной прибыли. Временный мир на Средиземноморье позволил бы им восстановить свою военную мощь и финансовые ресурсы для запланированного крестового похода.

Когда Джем прибыл на остров 29 июля 1482 года, представители рыцарей встретили его в доках по-королевски. Ковры, расшитые золотом и серебром, смягчили его первые шаги на берег, и ему дали «прекраснейшую лошадь»^[35], чтобы он мог доехать от побережья до города. Толпы приветствовали его на маршруте, усыпанном цветами. Рыцари, а также итальянские, греческие, французские и фламандские купцы на Родосе приветствовали Джема как принца и своего рода знаменитость, которая могла бы изменить баланс сил Средиземноморья не в пользу османского султана. Джем, рыцари и христианские купеческие общины Средиземноморья разделяли одну и ту же политическую программу, но их интересы сходились лишь на какое-то время. Поблагодарив тех, кто сопровождал его из гавани, и передав поводья, Джем совершил короткий и крутой подъем к внушительным каменным стенам дворца Великого магистра рыцарей Родоса.

Рыцари-госпитальеры принимают Джема на Родосе. De Agostini Picture Library/Bridgeman Images

Еще с XVI века до н. э. на Родосе кипела жизнь. Расположение острова делало его желанным пунктом назначения в морском путешествии, а тогда на дальние расстояния перемещались в основном по воде. Наряду с Критом Родос служил ключевым пограничным переходом из Эгейского моря за его пределы – в Стамбул и Черное море, в Восточное Средиземноморье, а оттуда в Египет, Кипр, Сирию, остальную часть Ближнего Востока, Северную Африку и другие страны Ближнего Востока в направлении на запад. Родос также контролировал одну из самых богатых зон Анатолии, поставляющую редкую прибрежную древесину, которая была востребована для судостроения и других целей. Валы города, впервые построенные греками в IV веке до н. э., были восстановлены рыцарями Св. Иоанна в начале XIV века Незадолго до того, как Джем подошел к стенам Родоса ранним утром 30 июля, они еще раз были отреставрированы.

Двумя годами ранее Мехмед II атаковал Родос, по воспоминаниям одного из рыцарей ордена, «армадой из ста девяти кораблей» с «огромным количеством пушек, бомбард и деревянных башен с другими военными приспособлениями», укомплектованной почти семью десятками тысяч солдат^[36]. Эти огромные силы осаждали город Родос более двух месяцев, при этом османская пехота продвигалась к вершине крепостных стен дворца, прежде чем д'Обюссон смог организовать контратаку с помощью подкрепления от короля Неаполя. В конце концов османам был дан отпор. Тем не менее около половины из 3000 рыцарей и более 9000 османских солдат были убиты, а от дворца остались руины. В Средиземноморье раннего Нового времени союзы менялись так же быстро, как морские течения; теперь почетным гостем был сын разрушителя рыцарского дворца.