– Вы про кого? – простодушно удивился Мишка.

Галина Андреевна вздохнула и от дальнейшей проповеди благоразумно воздержалась.

За полчасика мы домчали до Петербурга. Впрочем, «домчали» – совсем не то слово с учётом того, что творилось за окнами. Мы очень аккуратно доехали, втайне надеясь на улучшение погоды, но увы – суровый северный город встретил нас проливным дождём и ветром, нещадно треплющим деревья. Оставалось радоваться лишь тому, что закончилась гроза.

– Нет, она точно наколдовала, – вздохнула сидевшая впереди нас Катька. – Столько дней, пока мы сидели на базе, стояла отличная погода, а стоило выпросить законно обещанную экскурсию – пожалуйста!

– Хорошо, что экскурсия автобусная, – утешила я. – А там, глядишь, и дождь кончится.

Формально экскурсия, конечно, состоялась, но мы словно посетили выставку художника-импрессиониста, написавшего цикл картин «Дождь в Петербурге»: город мы видели сквозь разводы на мокрых стёклах и стену дождя. Когда подъехали к центру, ливень разошёлся так, что по земле побежали целые потоки мутной воды.

– Круто, никакой цивилизации, – восхитилась я. – Можно вообразить, что мы путешественники во времени, перенеслись в семнадцатый век, когда город только строился…

– Прямо в автобусе? – скептически заметил Денис.

Я не стала отвечать на это неуместное замечание, чтобы не ввязываться в перепалку.

– Обратите внимание на Михайловский театр оперы и балета, – несмотря на то, что мы почти ничего не видели за окнами, упорно пыталась просвещать нас экскурсовод. – Именно здесь состоялась первая постановка пьесы великого французского драматурга Бомарше, который написал знаменитую пьесу…

Она сделала многозначительную паузу, и я машинально закончила:

– «Женитьба Фигаро».

– Знаменитую пьесу… – выжидающе повторила Елена.

– «Женитьба Фигаро», – повысила голос я.

– Правильно, – удовлетворённо отозвалась она. – Приятно, что хотя бы одна экскурсантка следит за темой рассказа и в курсе, о чём я веду речь! Вторая пьеса трилогии о похождениях Фигаро. Первая называется «Севильский цирюльник», третья…

– Про «Цирюльника»-то я и забыла, – сокрушённо заметила я.

– А я даже не понял, что это был вопрос, – пробормотал Денис.

Я с удивлением посмотрела на него – неужели моего друга и по совместительству партнёра по фигурному катанию задело, что он не смог вспомнить название пьесы Бомарше? На Дениса совсем не похоже.

Не подав виду, что удивилась, я процитировала:

Коль мысли чёрные к тебе придут,
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти «Женитьбу Фигаро».

– Это откуда?

– Пушкин, «Моцарт и Сальери». По литературе проходили. Не помнишь?

Денис посмотрел на меня такими глазами, что ответ был понятен без слов.

– Ты известная ботаничка, – наконец изрёк он.

– А ты ничего не читаешь, – не осталась в долгу я.

Обменявшись любезностями, мы удовлетворённо умолкли и уставились в окно на мокрый взъерошенный Петербург.

Отношения у нас с Денисом складывались самые странные. Мы познакомились прошлой осенью на катке, который открыли прямо во дворе моего дома. Я тогда только встала на коньки и делала первые шаги, а Денис был уже опытным спортсменом – он играл в молодёжной хоккейной команде «Ледяные викинги». Наша полудружба-полувражда разрешилась в новогоднюю ночь его признанием в любви…

Всё выглядело волшебно и романтично, но то, что последовало за этим, к сожалению, мало напоминало сказку. Денис предложил вместе пойти серьёзно заниматься фигурным катанием, и я согласилась, хотя для этого мне пришлось оставить свои прежние увлечения – студию народных танцев и школьный хор. Я сделала это без сожаления и вовсе не ради парня: просто поняла, что добилась и в танцах, и в пении всего, чего хотела. Мы успешно выступили на предновогодних концертах, и мне захотелось попробовать что-то новое…^[1]

Так уж я устроена – не могу долго заниматься чем-то одним. Возможно, просто ещё не нашла то, что заинтересовало бы меня по-настоящему. Теперь вся надежда на фигурное катание, хотя я понимала, конечно, что начинать с нуля в моём возрасте слишком поздно. Впрочем, Денису тоже пришлось переучиваться с хоккейных коньков на фигурные, так что мы с ним примерно в одинаковом положении. Но он хотя бы уверенно стоял на любых коньках и не падал…

Правда, со временем я тоже стала чувствовать себя на коньках гораздо свободнее, освоила несколько элементов – может, не самых сложных, но важных для преодоления себя и своего страха. Почувствовала азарт, загорелась идти дальше, не останавливаться после первых же успехов, как у меня бывало раньше.

Проблема оказалась в другом: в отличие от меня, Денис решил, что у него получится совмещать занятия, и не подумал бросать хоккей. Это меня здорово обидело, хотя позже я осознала, что он мне этого и не обещал. Парень продолжал тренироваться и участвовать в играх – в Ледовом дворце нашего города как раз проходил хоккейный турнир на кубок области.

В конце концов мы помирились после того, как он пригласил меня на свидание в День святого Валентина. И куда – в театр на балет «Лебединое озеро»! Даже вязаное шерстяное сердечко подарил, я его бережно хранила, даже сюда с собой взяла наудачу – вдруг поможет…

Я даже смирилась с тем, что парень продолжит заниматься хоккеем – поняла, как это много для него значит. Наши совместные занятия оказалась под угрозой, но случилось непредвиденное: во время финального матча парень получил серьёзную травму^[2].

Защитник команды соперников слишком сильно толкнул его на бортик. Денис неудачно упал и сломал руку, да не просто так, а со смещением – пришлось даже делать операцию и вставлять металлические штифты, чтобы зафиксировать кости в правильном положении. Через месяц ему сделали повторную операцию и вынули их, потом началась долгая реабилитация…

Ни о каких занятиях хоккеем вначале даже речи не шло, хотя Денис изо всех сил рвался на каток, утверждая, что с ногами-то у него всё в порядке! Врачи уговаривали подождать хотя бы месяц, но он был не готов прерываться даже на такой небольшой срок…

В конце концов Денис добился своего: вначале ему разрешили небольшие, а потом и более серьёзные нагрузки. Постепенно он встал в строй, хотя тренироваться в полную силу пока не мог, не говоря уже о том, чтобы со всей дури впечатываться в бортик во время игр. А без жёстких силовых приёмов в хоккее никуда, это я уже хорошо уяснила. Особенно защитнику…

В команду Денис так и не вернулся. Я толком не знала, что произошло, – он не рассказывал, а я опасалась расспрашивать. Пробовала несколько раз заходить с разных сторон, но наткнулась на глухую оборону и оставила бесполезные попытки. Захочет – сам расскажет. Или я узнаю обо всем другим способом: город у нас маленький, многие друг друга знают…

Слабо утешало в этой ситуации одно: Денис оказался в моём полном распоряжении. В студии фигурного катания нагрузки для него оказались вполне подходящими – до профессионального уровня нам было далеко, как до Луны. Впрочем, радость моя оказалась недолгой – из-за истории с травмой разрушилось даже то хрупкое взаимопонимание, которое между нами возникло.

Нет, официально мы не расставались. По-прежнему оставались парой, но довольно странной. В какой-то момент я обратила внимание, что мы никуда не ходим вместе, кроме тренировок, и обсуждаем только занятия, как просто партнёры. Денис меня ни с кем не знакомит, я не знаю его друзей, мы нигде не бываем. Зимой и то больше гуляли, когда только познакомились! А летом, в прекрасную тёплую погоду, прощаемся у дома, и всё. Я даже не помню, когда последний раз целовались… Тоже, наверно, зимой ещё.

Но ведь мы не ссорились, не выясняли отношения и не договаривались остаться друзьями. Просто Денис после выписки из больницы стал сам не свой. Постоянно хмурился, улыбался редко, а если шутил, то скорее зло и язвительно. Я с ним лишний раз заговорить опасалась – не то что куда-то пригласить.

А потом наш тренер – суровый, но справедливый парень, демократично разрешавший называть себя просто Димой, объявил о летних сборах в пригороде Петербурга. Сердце у меня против воли дрогнуло – неужели и в самом красивом и мистическом городе России мы продолжим сохранять такие же непонятные отношения? Нельзя было упускать шанс это проверить.

Узнав, что Денис решил поехать, я уговорила родителей спонсировать мне поездку, клятвенно пообещав получить через год сто баллов по всем ЕГЭ. Они, конечно, не поверили, но финансы выделили. И вот я сидела в автобусе, касаясь локтем парня своей мечты, за окном был волшебный Петербург, а я совершенно не чувствовала себя счастливой.

Почему мы всё время говорим о какой-то ерунде? Какая разница, кто написал «Севильского цирюльника», что мне даёт эта информация? Может, специально стараемся не трогать более острые и животрепещущие темы, касающиеся нас самих, а не драматургов восемнадцатого века? Ну вот, кажется, я опять со своими бесполезными знаниями…

Глава 3. Романтическая поездка

Дождь постепенно стих, а потом и вовсе закончился. Небо начало проясняться, сквозь просвет в облаках неуверенно выглянули лучи солнца и расчертили лужи на асфальте яркими штрихами.

– А сейчас у вас будет немного свободного времени для самостоятельной прогулки, – объявила экскурсовод.

– Никто никуда не расходится! – тут же выхватила у неё микрофон Галина Андреевна. – Гуляем все вместе, организованно!

– Вокруг автобуса, – продолжил кто-то.

Все засмеялись, а водитель очень непредусмотрительно открыл сразу обе двери. Мы посыпались на улицу – всем не терпелось поскорее покинуть автобус, на котором мы посетили, наверное, самую скучную экскурсию в мире. Осознавать, что ты в Петербурге, и не видеть практически ничего за стеной дождя было просто невыносимо! После этого мы обрадовались даже перспективе унылой прогулки в сопровождении куратора.

– Мы с вами на площади Восстания, – решила просветить нас напоследок экскурсовод и тут же поправилась: – До 1918 года носила название Знаменская. Была переименована в честь народных восстаний в 1917 году. Одна из самых знаменитых площадей Петербурга…

– Ты знал о такой? – тихо спросила я Дениса, с которым мы вышли одними из первых.

– Ну слышал, конечно, – ответил он.

– А я нет, – призналась я. – Странно, говорят – самая знаменитая…

– Как будто ты много знаменитых площадей знаешь, – парировал он.

– Красная, – хихикнула я.

– Ты ещё скажи – Дворцовая.

– На самом деле, – задумалась я. – А вот, вспомнила – Трафальгарская в Лондоне!

– Из топика по английскому? – невозмутимо уточнил Денис.

– Да, – не стала лукавить я. – О, ещё в Венеции есть площадь Сан-Марко!

– Тоже из топика?

– Я что, итальянский учу?

– Кто тебя знает!

– Я про неё передачу смотрела, – нехотя пояснила я. – И в Интернете видела. На этой площади все голубей кормят и фоткаются, а потом на аватарки ставят: типа, зацените, и я тоже был в Венеции!

– У тебя есть прекрасный шанс сфоткаться на фоне Зимнего дворца, – поддел меня Денис. – И выложить в Интернет с подписью: «И я тоже была в Петербурге».

– Вот ещё! То есть фото сделать, конечно, надо, а насчёт выкладывания ещё подумаю… Давай вместе сфоткаемся! – выпалила я, не успев как следует подумать. – Тебя можно в соцсетях показывать?

Денис промычал что-то неопределённое, и я поняла – это плохая идея. Не хочет он светиться в моём обществе!

– Кстати, где в Питере самые каноничные виды? – спешно спросила я, чтобы сменить тему и загладить неловкость.

Денис сделал вид, что задумался.

– У Медного всадника? – наконец неуверенно предположил он. – На фоне Дворового моста? А, вспомнил – у Спаса на Крови!

– Это ещё что?