Но вы спешите на вокзал, падаете в поезд. (Есть поезд, который уходит из Сочи в Москву примерно в шестнадцать часов.) Плацкарт, боковая полка. В понедельник вы на работе.

Вы на целый год сыты по горло ощущением путешествия в поезде. В море искупались, загорели так, что больше не хочется, южных вин попили, экзотической еды поели, всего получили в переизбытке, даже думать об этом тошно, а главное – сильно соскучились по дому.

Подарок

Жизнь раскидывает нас по разным нишам. Когда-то учились в школе и отличались друг от друга только оценками по разным предметам, а теперь кто-то летает постоянно исключительно бизнес-классом, кто-то изредка эконом, а кто-то и вовсе никуда даже поездом.

Но вроде друзья, одноклассники, из одного гнезда. Близко не дружим, но какую-то связь поддерживаем, хотя бы иногда ходим друг к другу в гости на дни рождения.

Каждый раз перед тем, как пойти на день рождения к богатому другу, ломаю голову, что же ему подарить. Пытаюсь выяснить, что же ему надо, что он любит, чему порадуется… А у него всё есть! Если курит он трубку, то у него их сто, и таких, и сяких, и из золота. Сигары ему доставляют прямиком из-за океана, вино из погребов, пиджаки и ботинки шьют на заказ и так далее… Думаю, думаю да и покупаю бутылку дорогущего бухла, какой-нибудь коньяк или виски года его рождения, какую-нибудь антикварную фигню или картину. Волнуюсь, красиво упаковываю… Делаю это не из надежды на то, что в ответ он подарит мне что-то кратно дороже, не из корысти, а из странного соответствия чему-то…

Хотя прекрасно знаю, что на подарок именинник даже не посмотрит. Примет, изобразит радость и отдаст, не распаковывая, кому-то, чтобы унесли к общей куче подарков… А то и вовсе не притронется, а подарок заберёт жена, помощник или официант.

И нет никакой гарантии, что этот с таким волнением выбранный подарок не будет передарен кому-нибудь по какому-нибудь случаю. Коллеге, приятелю, помощнику, главврачу какой-нибудь больницы, в которой именинник иногда лечится, ректору университета, в котором учатся его чада, да хоть его водителю или даже тебе обратно.

Обидно, унизительно и чертовски неловко ощущать себя в очереди дарителей к богатому приятелю.

А скромному другу покупаешь что-то скромное, полезное, недорогое. Свитерок, одеколон, набор ножей, спиннинг, электродрель. Ему всё пригодится, он будет рад, будет обнимать, будет говорить жене: «Посмотри, как это он угадал?» А угадал, потому что позвонил этой самой жене и посоветовался. А потом решил: недорого и практично.

А если сделать наоборот… Небогатому другу: военному, педагогу, доктору или инженеру… Взять да и подарить дорогущий коньяк года его рождения или что-то антикварное или настоящую живопись. То станет это для него событием, займёт почётное место в его доме, будет передаваться детям и внукам, даже коньяк. Будет у него настоящая радость… Восторг… Чудо!

Но нет! Так мы не сделаем. Дураки потому что.

Возрасты

Что такое детство – это прежде всего прекрасное самочувствие, и всё очень хорошо и весело, если бы не еда и сон.

Юность, по-прежнему очень хорошее самочувствие, но всё раздражает и все дураки.

Тридцатилетие, самочувствие хорошее и даже отличное, и всё замечательно, но скоро будет просто шикарно.

Сорок лет, самочувствие на удивление хорошее, только шикарно не стало и не становится… И надо похудеть.

Сорок пять, самочувствие в целом хорошее, но почему-то появилось очень много знакомых, приятелей и друзей врачей.

Зрелость, на здоровье грех жаловаться, разве что зубы, но похудеть не получается и отдохнуть тоже. Как-то накопилось всего так много, что жизнь за 50 похожа на жонглирование слишком большим количеством предметов, и какие-то всё время падают.

Работа, дети, друзья, пожилые родители, какие-то дачи, чего только нет… Взялся за детей, родители посыпались, взялся за родителей, друзья обиделись, взялся за друзей, на работе завал, взялся за работу, посыпалось всё…

А похудеть ну никак… Это зрелость…

А старость… А что старость? Посмотрим.

Самый печальный вид спорта

Самый печальный олимпийский вид спорта – это, безусловно, одиночное женское фигурное катание. Она, красивая, катается, кружится, прыгает, простирает к кому-то руки… Юбчонка задирается, макияж, платье тщательно продумано, причёска… Музыка самая романтическая… Падает, поднимается, видно, что больно ударилась, но танцует, тянет руки… И всё равно остаётся одна… Аплодисменты, цветы… Но одна на холодном льду…

Есть мужское одиночное… Но эти танцуют так, будто им никто не нужен. Руки никуда не тянут. Видно, что довольны собой. Ну а если падают, то их не так жалко…

Всё есть!

Удивительная у нас страна! Всё есть!

Есть всё! Всё, всё! Но есть «но»!

Вот смотрите!

Есть великие учёные – нет науки.

Есть выдающиеся педагоги, профессора – нет образования.

Есть уникальные врачи, светила – нет медицины.

Есть улицы, переулки, трассы – дорог нет.

Есть банки, финансы, зарплаты, пенсии, счета, карточки – денег нет.

Есть желания, есть мечты – надежды не хватает.

Есть планы, есть даже перспективы – будущего не видно!

Пол аудитории

Не люблю аудиторию, состоящую из подавляющего большинства мужчин. Прекрасен зал, в котором фифти-фифти с небольшим преобладанием женщин. Сугубо женская аудитория тоже нехороша. Им только друг с другом неуютно. К тому же сугубо женская аудитория – это либо рабочий коллектив, либо какая-нибудь конференция. То есть не по своей воле…

Когда в зале женщин столько же или чуть больше, чем мужчин, реакция случается непредсказуемая. Смех и аплодисменты возникают в неожиданных местах или не возникают в ожидаемых. На что-то реагируют больше женщины, на что-то, наоборот. Совместная же радость заряжает и тех и других сильнее, чем по отдельности. В таком зале царит сотворчество, свобода, внимание к слову и друг к другу.

Когда же аудитория в своём подавляющем большинстве мужская, то реакция всегда предсказуемая, аплодисменты дружные, но ровные, особого внимания добиться невозможно, и скучно всем. Потому что такая аудитория только в парламенте или, переведя на русский, в Думе.

Благо я там не выступал. И не предвидится.

Питомцы

Морская свинка

Уверен, что огромное количество морских свинок подвергалось испытанию на плавучесть исключительно из-за своего названия. Многие этого не пережили.

У моего одноклассника, ещё в первом классе, была морская свинка. Упитанная, спокойная, серая с белым. Когда я бывал у него в гостях, а родителей дома не было, меня очень возбуждал экспериментаторский дух. Мы делали для свинки парашют из носового платка, чтобы сбросить животное всего-то с третьего этажа. Однако со стропами не ладилось, испортили два отцовских платка и отказались от этой идеи. Но более всего я хотел запустить свинку в воду… Одноклассник сопротивлялся. Если идея с парашютом ему нравилась, то водного испытания он опасался.

– Захлебнётся, – говорил он, – и что я родителям скажу?

– Она морская, – аргументировал я, – значит, должна отлично плавать… Давай хотя бы в ванне запустим…

Свинка действительно плавала хорошо. Вот только при виде наполненной ванны стала выкручиваться, вырываться и растопыривать лапы, которые оказались довольно длинными и когтистыми. Увы, в ванне не было оперативного простора. Свинка моментально подплывала к стенке и начинала пытаться на неё вскарабкаться. Это было неинтересно. Кстати, намокнув, пухлая свинка стала довольно поджарой и приобрела крысиные черты. Вода ей явно не нравилась, но нас было уже не остановить. Мы решили изготовить для неё батискаф из старого китайского термоса… За этим занятием нас застала мама одноклассника, и я был отлучён от их дома.

В следующий раз я имел общение с морской свинкой много-много лет спустя. У меня уже были свои дети… И мне взяли и подарили маленькую ярко-рыжую и очень мохнатую, очаровательную морскую свинку в клетке. Ещё меня снабдили её кормом на какое-то время, инструкциями, подробными советами, как с ней и что делать, сказали, что мои дети будут счастливы и что зовут её, точнее, ЕГО – Пух.

– В конце концов, живут они недолго, – было заявлено в конце в качестве успокоения при виде моей озадаченной физиономии.

Пуха мне нужно было везти домой из Москвы самолётом. Выяснилось, что просто так в клетке, как кота в специальной сумке, я везти его самолётом не могу. Морские свинки, оказывается, попадают в категорию экзотических животных, так как родина их Латинская Америка, там называют их «кавиа» и даже вполне широко употребляют в пищу… Короче, у меня на попечении оказалось экзотическое животное, и для его транспортировки нужно было собрать кучу документов. Ни времени, ни желания у меня на это не было. Я подумал, не отпустить ли Пуха на волю во дворе или в парке, но вспомнил, что сообщил детям, что скоро привезу им чудесное существо. И я повёз маленькую морскую свинку на себе.

Надел майку, поверх которой надел фланелевую рубашку, заправил её под ремень в брюки и запустил Пуха за пазуху. Там он провёл в общей сложности около пяти часов. Вёл себя спокойно, в основном неподвижно, но иногда весьма щекотно ползал по мне под одеждой. Я несколько раз в аэропорту и в самолёте извлекал его, закрывшись в туалете, осматривал, поил и давал листик салата. Он ел и пил. Вскоре после я каждый раз чувствовал горячие локальные увлажнения моего тела и одежды.

Однако мы беспрепятственно прошли все досмотры, разместились в самолёте и долетели, никем не выявленные. Я чувствовал всю прелесть авантюризма и романтику контрабандиста в том полёте.

Дети радовались появлению Пуха в нашем доме несколько дней, а потом, как им свойственно, привыкли и перестали Пуха замечать. Только изредка кормили и гладили. Пух к их удовольствию брал листики или морковку из детских рук, хрустел едой, урчал почти как кот от их ласк. Так и жил он у нас, как птичка в клетке.

Он очень быстро вырос во взрослую особь, и как-то зашедший к нам в гости приятель, знаток фауны, обнаружил, что Пух наш вовсе и не Пух, а скорее Пушель. Ничего от этого не изменилось, только удлинилось имя. И мы стали замечать, что, конечно, наша морская свинка – девочка, потому что изящна и нежна.

Пушель издавала два типа звуков. Она либо пищала, когда требовала еды, либо урчала по-кошачьи, когда её гладили. В остальном вела себя тихо.

Пищала она высоко и пронзительно: «Уи-Уи-Уи»… Совсем как поросята. Только услышав её писк, я понял, откуда взялось название «морская свинка», – свинка, которую привезли из-за моря… Очень просто!

В клетке она представляла собой пушистый комок с двумя блестящими чёрными глазками. Я был уверен, что Пушель – медлительное и вялое создание.

– Слушайте… А чего она всё время сидит взаперти, – как-то сказал я домочадцам, – давайте выпустим её из клетки, пусть побегает по полу.

Никто не возражал. Я достал Пушель из клетки и опустил на пол посреди комнаты. Какое-то время она сидела неподвижно, потом сделала один шаг, другой… И вдруг рванула совершенно с неожиданной от неё скоростью, как необузданное, дикое и экзотическое животное. Сначала она метнулась под диван и замерла там. Когда я попытался её оттуда достать, она перепрыгнула через мою руку, как маленький заяц, и помчалась в прихожую. Мы гонялись за ней сначала весело, загоняли в углы… Но она неуловимо быстрыми манёврами уходила от нас между ног и сквозь пальцы. Казалось, что она не жила всю жизнь в маленькой клетке, а с рождения выживала в джунглях, спасаясь от хищников. Нам стало понятно, что наша милая Пушель, которая брала листики из наших рук и урчала от поглаживаний, убегает от нас всерьёз. Она просто так не сдастся. Для неё бегство от нас – вопрос жизни и смерти.