Она повышает голос. Я впервые вижу, чтобы свекровь разговаривала с сыном таким тоном. Плачет, кричит, тычет пальцем ему в грудь.

– Мне стыдно! Стыдно, что мой единственный сын докатился до такого! Я бы, наверное, поняла, если бы Марина не уделяла тебе времени, не ухаживала за тобой, ездила в бесконечные командировки! Вообще тобой не интересовалась и не была любящей и верной женой! Но она именно такая, о какой мечтает каждый мужчина. Нормальный мужчина! – делает она акцент на последних словах.

Впервые они ссорятся. Впервые я вижу, что свекровь смотрит на Демида не с любовью, а с разочарованием и даже ненавистью.

– Блин, ну вы тут истерике, – вклинивается сын.

Бросив на него обиженный взгляд, сжимаю ручки чемоданов и наконец выхожу из дома.

– Ты не пойдешь за ней? – слышу крик Аллы Николаевны.

Почти бегу к своей машине. Открыв багажник, запихиваю туда чемоданы. В кармане вибрирует телефон.

– Марина. – Муж оказывается рядом, не дает сесть за руль. – И куда ты несешься? Ну получилось так!

Я зло усмехаюсь.

– Пусть получается и дальше. Отпусти меня! – рычу.

– Куда ты едешь?

Смотрю на экран мобильного. Там высвечивается имя отца и его фотография.

– Понятно, – делает Демид свои выводы.

В несколько метрах от нас за нами наблюдает сын. Еще один предатель. Поймав мой взгляд, взъерошивает волосы.

– Катись к своей любовнице, Демид. Живи как хочешь. Но уже без меня.

Глава 4

– Подвинься, – прошу мужа, потому что он мешает открыть дверь автомобиля. Но он упрямо остается на месте и продолжает смотреть на меня. – Демид… – повышаю голос.

– Почему ты упираешься, Марин?

Вопрос настолько нелепый и почти невинный, что мне хочется смеяться, но я лишь закатываю глаза.

– Действительно, причин же нет. Уйди, говорю! – Хватаюсь за ручку и дергаю, надеясь, что он одумается и наконец перестанет притворяться идиотом. – Мне надоел этот разговор.

Однако муж словно не слышит, продолжая говорить:

– Думаешь, это так просто, да? Захотела и развелась?

– Вот адвокаты этим и займутся. А у меня работа есть. Бегать за тобой и заявления таскать на подпись не собираюсь.

– Марина, алё! – Он щелкает перед моим лицом пальцами, но я бью по его руке. – Тут твои принципы не работают. Я же не отрицаю того, что случилось. Ну есть у меня интрижка. Думаешь, не бывает такого в других семьях?

Сам факт его слов, то, как он эту грязь приравнивает к норме, морально угнетает. Будто кто-то вычеркнул адекватность из его понимания и оставил лишь бред, которым он сейчас козыряет.

– Слушай… – Я заставляю себя говорить спокойно, так как уже нахожусь на грани, что мне совершенно не свойственно. – Я тебя поняла. Ты хочешь иметь потаскушек, тащить их в дом и в свою постель. У тебя появился какой-то там комплекс после сорока, окей. Демид, это твое право, оно у тебя почти законное. Но для начала – развод, а не наоборот.

– Опять за свое.

– И опять, и снова. Двадцать лет супружеской жизни ради такого унижения? Хреновая плата, я тебе скажу. Выставил меня не пойми кем, высмеял… – Я запинаюсь от злости, вспомнив, как стояла там перед ним и той девкой. – Поэтому катись к черту, но сделай так, чтобы я в этом не участвовала. Поставь штамп и топай на все четыре стороны. Слабо было прийти и попросить развода, и лишь потом лезть в трусы к той шлюхе?

– А я и не хотел разводиться.

– Как удобно думать лишь о себе!

– И она не шлюха.

– О, давай поговорим о морали? Ты серьезно веришь в то, что говоришь? Нашел божий одуванчик, а я тут, выходит, зло? Эта дрянь несколько дней подряд выносит мне мозг организацией свадьбы, только с другим «котиком». – Я делаю акцент на этих пошлых словах.

– Господи… – Демид сует руки в карманы и запрокидывает голову к небу, изображая вселенскую усталость. – Марин, ну большего бреда я не слышал.

– А ты и не слышишь. Я бы удивилась, услышь ты меня сейчас.

– Знаешь, я думал, что ты скажешь нечто подобное, но твоей фантазии можно только позавидовать. И как все у тебя совпало! И пришла она именно к тебе, у нас ведь в миллионнике нет других свадебных организаторов. Марин, не смеши.

Нервы наконец сдают, и я начинаю хохотать и от его слепоты, и общей нелепости ситуации.

– Стой, – выставляю руку, все еще посмеиваясь. – Хочешь сказать, я выдумала все про эту дешевку и жениха из-за тебя? Чтобы вас рассорить и… И что? Себе забрать? Алё! – Я щелкаю перед его лицом, намерено дерзко возвращая жест. – Нет, Демид. Твое личное дело, купаться ли в этой грязи добровольно. Что касается меня – увольте. Мы разводимся, и на этом все. Считай мои попытки открыть тебе глаза прощальным подарком. А развод обсуждению не подлежит.

Он, злится, щурится, крылья носа раздуваются. Демид делает шаг ко мне и хватает за локоть, причиняя легкую боль.

– Быстро отпустил! – Я вцепляюсь в его кисть и пытаюсь отодрать от себя.

– Тебе что, совсем плевать на наш брак? – Голос грубый и натурально злой, не говоря уже о пылающих гневом глазах и неровном дыхании. – Думаешь, это так легко: увидела с другой и побежала на развод подавать?

– Одному из нас было гораздо легче, когда он там пользовал другую, – отвечаю я, но Демид спешит меня перебить:

– А как же твоя любовь, о которой ты тут постоянно твердила? Куда она делась, а?

– Моя любовь была в нашем браке единственным связующим звеном, – шиплю я и дергаюсь, вырывая-таки локоть. – А умерла она, когда между твоих ног начала резвиться та шлюха. Ты бы подумал о том, что до тебя она, возможно, стояла на коленях перед другим мужиком. А потом лезла целовать своим поганым ртом тебя.

Морщусь от отвращения и картинок перед глазами. Как подумаю, что эта скотина приходила домой и лезла ко мне своими грязными губами…

За своими эмоциями не замечаю, как Демид выходит из себя. Одумываюсь, когда он, схватив меня за плечи, начинает трясти.

– Ма-ри-на! – почти орет он, но тут вмешивается сын.

– Па, хватит! – Он отрывает от меня отца и отправляет в сторону. – Маме остыть надо. И тебе тоже. Иди в дом, потом поговорите.

Демид оборачивается и прожигает меня злым взглядом. Я знатно его вывела из себя, но ни о чем не жалею.

Сын перекрывает отцу обзор, и я стараюсь прийти в себя.

– Мам… – зовет Демьян привычным голосом.

Материнское сердце замирает, но его слова снова причиняют боль.

– Слушай, ну в самом деле. Устроили тут. Папа ошибся. Видно же, что раскаивается и больше такого не допустит. А ты разобиделась вдруг.

– Сын, я очень не хочу объяснять тебе, что такое предательство. И искренне не понимаю, почему ты так легко поддерживаешь отца. Почему принимаешь сторону предателя, оставляя меня в одиночестве?

– Ну ты опять в драму играешь. – Он закатывает глаза.

– Знаешь, как бывает: в машине водитель и преступник. Один просто за рулем, второй совершает преступление, а перед законом виноваты оба. Ты сейчас такой же преступник. Отец совершил, а ты за ним. Вы оба предатели.

– Короче, понятно. – Сын кивает и отходит, позволяя мне наконец-то сесть в машину.

– Твой отец спросил – как я без него, а у меня язык не поворачивается спросить то же самое у тебя.

От его молчаливого взгляда все внутри обрывается. Чтобы не расплакаться, я сажусь завожу автомобиль и уезжаю.

Отъехав от дома на приличное расстояние, останавливаюсь на первом светофоре. Слезы льются сами собой. Горечь и боль тисками сжимают сердце, когда я раз за разом вспоминаю предательство мужа.

Видит бог, я его любила. Люблю и сейчас, просто теперь смотрю на наш брак через искривлённую призму его измены. Но что действительно заставило меня плакать, так это сын. Вспоминаю его маленьким.

– Мама, мама! – Демьян бежит ко мне и подпрыгивает от нетерпения, пока я его выслушаю.

– Что, сынок? – Я выставляю на стол панкейки и с улыбкой смотрю на своего четырехлетнего сорванца.

– Папа сказал, что я мужчина! И когда его нет дома, я главный защитник семьи!

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Я защитник! – Сын выставляет худые руки и напрягает бицепсы, показывая силу. При этом весь светится от гордости. – Видишь?

– Вижу, и теперь мне совсем не страшно.

Картинки прошлого мелькают перед глазами, и я искренне не понимаю, как из того мальчика вырос парень, что так жестоко предает меня, лишая надежды на защиту и нужность.

Этот удар оказался слишком жестоким.

Мобильный снова оживает. Стерев с лица слезы, я отвечаю.

– Да, пап? – Стараюсь говорить спокойно и не выдавать расстроенных чувств.

– Ну наконец-то, Марина.

– Я в дороге. Не сразу услышала, что ты звонил. В чем дело?

– Мама в больнице.

– Что с ней? – утточняю, страшась услышать ответ, а сердце колотится как ненормальное.

– Давление.

– Снова?

– Да. Плохо ей.

– В какой вы больнице?

– В первой городской.

– Хорошо. Буду минут через пятнадцать.

Припарковав автомобиль, вылетаю из него и мчусь в больницу. Отец сидит у палаты, врач проводит осмотр мамы.

– Ну как ты, папуль? – Я обнимаю его и сажусь рядом.

– Жду вот. Долго-то так почему?

– Ну пап… Успокойся.

– Спокоен. А ты чего в дороге была в такое время?

– Вопросы решала по поводу свадьбы клиентов, – отмахиваюсь и лгу, не придумав ничего иного. Тут не до моей личной жизни.

Больше он не говорит, только берет мою руку и сжимает, ожидая врача.

В целом ничего нового нам не говорят. Давление у мамы приходится поддерживать в норме, но порой случается и так, что она оказывается в больнице. Тогда приходится менять препараты.

После разговора с врачом нам позволяют пройти к ней. Мама недовольна, это сразу понятно.

– И Маринку притащил, Женя.

– Тише ты, не ругайся. – Папа с улыбкой садится рядом и берет ее ладонь. Сжимает в своих больших руках и гладит.

– Напугала ты нас, мам. – Я опускаюсь по другую сторону ее кровати.

– Ну ладно вам, пугаетесь. Чуть давление скакнуло, а вы сразу в панику. Здоровья вагон.

Хоть и возмущается, а видно по лицу, как млеет от поглаживаний и папиного внимания, как ей приятно, что мы с ним сейчас рядом.

Маму оставляют на ночь в палате. Папа отказывается ехать домой, и я в итоге обнимаю обоих родителей и уезжаю.

Въезжаю на закрытую парковку, потому что квартира в элитном районе с идеальной инфраструктурой, и паркуюсь на свободном месте. Не выходя из машины, ищу в сумочке ключи, боясь, что могла забыть. Нахожу и радуюсь: видимо, на автомате схватила их, когда уходила из дома.

– Слава богу, – бормочу себе под нос и ставлю автомобиль на сигнализацию.

Лифт поднимает меня на пятнадцатый этаж. Останавливаюсь у двери и открываю. Войдя, чувствую странный аромат. Такой приторно-сладкий, что становится дурно от узнаваемости. Да только поверить в это ну очень сложно.

Правда, пока я не опускаю глаза к обувной полке и не замечаю там туфли, а на крючке вешалки – кожаную куртку.

– Это еще что за дела? – Я хмурюсь и, оставив свою обувь на входе, чтобы не портить дорогой паркет, прохожу по длинному коридору прямо к шуму… из ванной.

Открываю дверь и вижу уже знакомую девицу. Только сейчас она полуголая и после душе.

– Какого черта? – ругаюсь я и таращусь на нее в дичайшем шоке.

Глава 5

Меня трясет. Такие необъяснимые ощущения… хочется закричать, схватить ее за волосы и выкинуть отсюда, как мешок мусора. Но почему-то я стою на месте как вкопанная, не в силах оторвать глаз от ее идеального тела. Да, фигура как у модели, талия тонкая, длинные волосы чуть ли не до задницы. Смотрю и не могу забыть слова мужа, что она ему нравится.