Я взглянула на него и невольно улыбнулась ему. А он – мне. Честное слово, это не было галлюцинацией, он улыбнулся, и его улыбка была искренняя и, может быть, знакомая. Но потом его лицо вновь сделалось надменным и холодным. Он просто сидел рядом, пил мой сок и смотрел то на меня, то по сторонам. А я не знала, что спросить у него, хотя, естественно, мне было до жути интересно, зачем он подсел ко мне, проигнорировав поклонников.

– Ты любишь развлекаться? – вдруг спросил беловолосый после нашего обоюдного молчания.

– Безумно, – до сих пор не могла я взять в толк, что нужно музыканту.

– Я тоже – и именно безумно. Ты подобрала хорошее слово. Знаешь, – подвинулся он ближе и закинул руку на спинку скамьи, – мне нравятся хорошие девочки.

– Я – хорошая девочка?

– Кажется, так.

– Это хорошо или плохо? – от его близости неожиданно стало щекотно в районе солнечного сплетения.

– Для меня – хорошо. Это так необычно – понимать, хороший ли человек передо мной или плохой. – Как же загадочно это прозвучало. И напыщенно одновременно.

– Вот как?

– Да. Ну, мне пора.

Кей встал с лавочки и, сказав «до встречи, моя хорошая девочка», пошел в ту же сторону, откуда его вынесло пару минут назад. Я смотрела ему вслед, напоминая глупого удивленного котенка, у которого перед носом помахали забавной игрушкой, а потом унесли ее.

– Кстати, – все же повернулся он ко мне, – ты понравилась моему другу.

– Да? – я уже не знала, что мне думать о Кее.

– Да. Он тоже за хороших девочек. Ладно, малышка, мне правда пора идти. Мы еще встретимся.

– Не думаю. Я и ты… как бы это сказать… Абсолютно разные.

– Именно, но противоположности притягиваются, Катя. – Кей приподнял козырек кепки и посмотрел на меня. О выражении его лица в этот момент в книгах часто пишут что-то вроде: «его лицо исказилось ухмылкой» или «его губы растянулись в довольной усмешке». Раньше я никак не могла представить, как это. Теперь, глядя на этого парня, представила.

О том, что мы встретимся еще неоднократно, я и не знала.

Кей выполнял свои обещания.

Когда он ушел, я сожалела только о том, что наш странный разговор был недолгим. Именно в эти минуты я поняла, но не до конца осознала, что меня тянет к нему. И не только к нему…

За что я люблю свою подругу – так это за ее страсть к такси. Честное слово, ну кому бы не было приятно, если за ним или за ней частенько заезжали на машине или такси и отвозили на место учебы, до которого на автобусе добираться не меньше часа?

Вот и мне очень нравилось, когда Журавль в очередной раз приезжала за моей скромной персоной на обожаемых ею такси. Нет, не подумайте, что я нахлебник. Первое время мне было стыдно, что Нинка всегда заказывает и оплачивает автомобиль, а я являюсь бесплатным приложением к ней. Я возмущалась и отказывалась ездить с ней. Но она начала обижаться и заявила мне, что перестанет со мной общаться вообще, если я не буду садиться к ней в авто.

«Понимаешь, Катя, ты из той породы людей, которым неловко делать что-то за счет других, – любила подруга читать мне лекции, – но ты должна уметь приспосабливаться. Это жизненно важно, особенно для такой простофили, как ты. Подумаешь, ты будешь ездить со мной в такси – так ведь намного удобнее: не нужно стоять в пробках, мерзнуть на остановках и болтаться на поручнях. А то, что я беру тебя с собой, должно тебе нравиться, а не возмущать. Ты же в конце концов знаешь, что в нашей семье теперь денег достаточно, и мне ничего не стоит брать тебя с собой. Тем более моя мама почти каждый день напоминает мне, чтобы я не забыла заехать за тобой».

На это я возражала подруге, что мне все равно неловко, а она, опять вздыхая, отвечала: «Стыдливая ты моя! Я тебе говорю радоваться. А не стыдиться! И вообще считай это выплатой. Услугой за услугу. Кто меня всегда брал с собой летом в деревню и к родственнице на озеро, когда мой дорогой папочка еще не разбогател? А чей отец по имени Томас нашел для папиной компании первых выгодных клиентов? И кто постоянно помогает мне во всех моих делах? Но если тебе до сих пор стыдно, то считай свои поездки такси платой за мое поведение. Некоторые, представь себе, считают его странным. Вот же глупые дебилы. Чтобы им череп газом разорвало».

Постепенно я к Нинкиным такси привыкла и была благодарна подруге за то, что она не забывает меня. Хотя, знаю-знаю, некоторые могут воспринимать мою персону как некое приложение к богатой, красивой и успешной девушке. Но мне все равно, что говорят у меня за спиной. Ну, хорошо, почти все равно.

Этим весенним утром мы вновь сидели в удобном салоне автомобиля. Нинка все жаловалась на мозоль, которая так до конца и не прошла, и снова обзывала Келлу, который продолжал ей названивать. Журавль не знала, что ей с ним делать, и добавила с горечью, что никак не может повторно записаться к Альбине, чтобы та объяснила ей идиотизм ситуации или вернула бы деньги. После объектом монолога подруги стал прекрасный Кей. Он, видите ли, сегодня ей приснился, сон был с явным эротическим уклоном, и теперь ее, Нинку, просто распирает от восторга, что кумир нес недавно ее на своих руках. Страсть к нему все не утихала. Только росла.

– Хорошо, что сегодня у нас всего лишь две пары, – начала разглагольствовать подруга чуть позже, – лекция по уголовному праву и семинар. А потом – домой. В пятницу нельзя много учиться! Да, Катька?

– Зато все остальные дни забиты, – пробурчала я, не принимая ее оптимизма. Это разделение на недели: четные и нечетные, меня порядком раздражало – я все время путала расписание и уточняла его у Нины или у старосты. И вообще расписание у нас было составлено чьей-то кривой рукой: в день стояли то всего лишь две пары, то целых пять. Что такое равномерное количество лекций, в нашем учебном отделе, видимо, не знают.

– Не ворчи, – отмахнулась Нинка, – живи сегодняшним днем. Как Скарлетт О'Хара.

– Какая еще О'Хара? – не врубилась я.

– Неуч, – закатила глаза подруга. – Из книги.

– А, эта! Из «Унесенных ветром»?

– Ничего себе, твой мозг работает! – захлопала в ладоши Нинка.

– Я не хочу так жить, – отказалась я. Ну, не нравилась мне героиня известного романа, и ее отношение к жизни – тоже. Даже ее выбор мужчин в спутники жизни!

– Ну и ладно. Мучайся своими проблемами дальше. А я вот сегодня не буду думать ни о чем плохом. Отсижу спокойно лекцию по уголовному праву, семинар с тестом, а потом…

– Стоп! – взволнованно перебила я подругу. – С каким тестом?

– Обыкновенным, – пожала она плечами, – тестом, который наш Денисыч обещал устроить еще два занятия назад. По всему пройденному материалу.

– Чего-о-о? – совершенно не помнила я такого.

– Того, – вздохнула Нинка, – ты раззява. Не готовилась? Да?

Вместо ответа я помотала головой. Если я не напишу этот проклятый тест, у меня будут большие проблемы с этим предметом. Препод, Натан Денисович, и так мужик противный, все норовит сделать какую-нибудь подлянку несчастным студентам, а уж тесты свои безмерно обожает. И что теперь делать? Я не успею за одну лекцию выучить большое количество материала… С моими темпами заучивания мне весь день понадобится. А где я возьму этот день? Машины времени пока еще не существует. Вот дура! Почему я не учила? Что мне помешало? Уверена, этим вопросом задаются тысячи учеников и студентов, когда приходят на очередную контрольную или зачет.

– Да не парься ты, – разгадала мое состояние Нинка, – я тебе помогу.

Вот повезло же моей подружке! Она на лекциях материал сразу запоминает. И, кажется, на всю жизнь – потому что в любой момент может воспроизвести давно услышанное. И дома она делает только письменные задания.

Эх, вот же невезенье.

– Как ты поможешь? – грустно спросила я, видя, как мы приближаемся к печальному пятиэтажному зданию, около которого топились курящие и просто дышащие свежим утренним воздухом люди.

Родной университет. Привет тебе.

– Я все равно быстрее тебя тест напишу, а Денисыч тех, кто все написал, отпускает раньше. Я выйду и тебе передам бумажку с ответами или сообщения буду посылать, если не получится передать.

Натан Денисович, которому было лень делать много вариантов, раздавал всем одинаковые задания, но зато рассаживал студентов по всей большой аудитории достаточно далеко друг от друга. К тому же он очень внимательно следил за дисциплиной и хронически ненавидел, когда кто-то списывает.

– Спасибо, Нин, – поблагодарила я подругу. Она улыбнулась мне.

Лекция прошла спокойно. Я пыталась одновременно учить и записывать теорию, которую давал преподаватель. Некоторые сокурсники были заняты тем же, чем и я. Видимо, не только Катрина Томасовна была не готова. Ребята из параллельных групп, у которых семинары стояли в другие дни недели, сочувствовали нам и просили запомнить вопросы и ответы. Наша группа всегда была первопроходцем на уголовном праве, а этот Денисыч постоянно только удивляется, отчего мы на его предмете самые отстающие по оценкам?

Кстати, сколько я ни искала среди студентов светлой головы чудика Антона, не могла найти. Почти всю неделю в универе его тоже не было, парень появлялся всего лишь пару раз… Он же там не утопился нигде, верно? Не повесился и не кинулся под еще одну машину?

Надо бы вам, сердобольная матушка Катрина, взять хотя бы номер телефона этого молодчика. Будете выполнять при нем роль сиделки, контролировать. А если Нинка, которой ничего не стоит без спроса залезть в чужой телефон, особенно в мой, увидит в адресной книжке запись: «Антон», то наверняка подумает на того самого мнимого Антона – друга Леши. Вот же веселье будет. Хотя, если я запищу чудика под именем «чудо-юдо», она не догадается, кто это, только замучает расспросами о том, кто это такой и почему имя такое странное. Я не говорила, что у Нинки какая-то странная мания контролировать меня?

Анто-о-он. Ну, и почему его нет? Хотя вообще-то он часто прогуливает, но мне все равно интересно! Алло, гараж, давай передвинь свое туловище поближе к универу, а еще лучше – к аудитории 3-05, в которой мы сейчас сидим и слушаем про международное уголовное право. Я хочу тебя увидеть.

Мое любопытство было удовлетворено – светловолосый парень в своей дурацкой темно-зеленой толстовке все же явился на вторую пару в самом начале занятия, когда отмечалась посещаемость студентов, и был удостоен сердитого взгляда Денисыча, имевшего острую память на то, присутствовал ли тот или иной учащийся на его лекциях или посмел прогулять.

Но я даже обрадовалась, когда увидела, как наконец этот дурак тихо заходит в аудиторию и садится через две парты от меня и Нинки. Пока подруга весело щебетала с несколькими девушками и той самой Олей, которая посоветовала пойти к Альбине, я помахала рукой Антону. Ну, раз мы провели ночь в одном доме, то почему бы теперь не общаться?

Он поймал мой взгляд и кивнул мне с улыбкой. Я облегченно вздохнула – все же живой. Надеюсь, он уже забыл Нину. С ней парню, бедненькому, не светит ничего, кроме большого количества разочарований. С его слабохарактерностью, которая точно имеет место быть, лучше не слышать недобрых и язвительных замечаний подруги.

Интересно, почему этот Антон не хочет за собой следить? Ведь таким странным, неуклюжим и каким-то пыльным его делают именно внешние факторы: очки, одежда, странная прическа, обувь, нерасправленные плечи, словно на них находится тяжелый-тяжелый груз. Замкнутость, отгороженность от всего внешнего мира, неразговорчивость тоже не придают ему шарма. Но вот если бы его отвести к опытному стилисту и парикмахеру, да, еще и к тренеру в спортивный зал, парень вполне бы мог стать довольно симпатичным.