– Ошшень супер! – на ломаном русском попытался сказать кто-то из американцев, которому нравилась такая вот неформальная культура в русской школе.

– Мисс Орлова, а ваш рок-кумир сидит вон в той гримерной? – вновь поинтересовался, повышая голос, чтобы переводчица услышала его слова, самый любознательный из иностранцев.

– Да-да, он в гримерке! – закивала головой девушка и подумала про себя: «Боже мой, нам никак нельзя опозориться перед американскими коллегами! И зачем я вообще пошла работать в школу? Лучше бы в ту фирму устроилась, которую мама мне предлагала…»

– Что делать с учащимися? – тем временем начали что-то похожее на военный совет собравшиеся здесь учителя. Кто-то предлагал вызвать полицию, но педагогическое большинство тут же отклонило это предложение – не хотели портить репутацию школе. Мужчины из гороно стояли отдельным кружком. Молоденький физик в больших очках и та самая завуч младших классов, Ирина Родионовна, взяли на себя задачу сделать так, чтобы эти люди не заподозрили, что ситуация совсем уж критическая и вот-вот может разразиться скандал. Подобного в их родной школе еще не было, и если преподавали знали, как можно утихомирить одного-двух-трех (а опытные могли держать в узде и весь класс) подростков, то как воздействовать на огромное их количество, они не понимали. Опыта в подобных вещах у них не было, и все эти люди довольно смутно представляли, что такое настоящие фанатство, а о том, что в толпе все чувства заразительны и гипертрофированны – только догадывались. Вернее, догадывался физрук, который в юности часто бывал в столице на футбольных матчах и болел за московский клуб. А еще он посещал концерт одного из столпов рока, приезжавшего в Россию в конце восьмидесятых, и участвовал в огромной давке, когда пробирался за автографом. Этот бывалый человек прекрасно знал, что такое поклонники, которые ждут своего кумира. А если учесть, что этот кумир находится в такой опасной близости….

Задумавшегося учителя оттолкнули два бугая из десятого, и тот чуть не полетел на пол.

– Эй, – заорал физрук, – Палкин! Мышкин! Идиоты! Ко мне!

– Извините, – пропыхтел сзади директор, спешащий за учениками, – им некогда!

Парни действительно даже не оглянулись, хотя вся мужская часть школы физрука побаивалась – он был сильным и вспыльчивым мужчиной. Друзья-панки подбежали к завхозихе, у которой находился второй комплект ключей от всей школы, и едва ли не утащили пожилую женщину за собой.

– Лев Семенович? Что вы делаете? – разинул рот учитель физической культуры и спорта.

– Спасаю школу, болван! За мной! – распорядился директор, кидаясь к самой сторожке, которая надежно укрывала рок-звезду и его девушку, чье лицо разочарованные фанаты так и не смогли разглядеть. В руках у этого мужчины был какой-то пакет.

А ученики и ученицы опять решили спеть песню любимой группы «На краю», и это у них получалось все слаженнее и дружнее.

Чистый воздух разъедает злая тоска,

Проникает в твое сердце – только не плачь.

Коснись ты просто пистолета дулом виска.

Один щелчок – освободишься от неудач.

Мы сидели и скучали. Хотя, Кей в принципе был занят – он слушал новую свою песню в исполнении школьников и был очень доволен, хотя и не показывал виду, но я понимала это по его глазам, и мне почему-то стало за этого дурака очень радостно. Наверное, это реально здорово дарить миру свои чувства, эмоции и фантазии и понимать, что мир принимает это, и принимает с искренней любовью и восторгом.

Один щелчок – и больше нет здесь этих проблем,

И ты забудешь, что такое скука и боль.

Не будет больше в твоей жизни глупых дилемм.

Один щелчок – ты просто пальцу это позволь…

Я уже слышала эту песню, и не скажу, что она особенно мне нравилась – музыка ничего, но слова просто убивают, – это прямой призыв к самоубийству, но поклонники творчества «На краю» пели как-то по-особенному хорошо, что никаких отрицательных эмоций я не слышала – напротив, все те, кто сейчас состоял в сводном школьном хоре, испытывали какие-то сугубо положительные эмоции.

– Может быть, тебе все-таки выйти? Не год же мы будем здесь сидеть? – предложила я.

– Убери их, и я выйду, – огрызнулся тут же певец.

В это время произошло несколько коротких, но очень интересных событий. Кто-то повернул ключ в двери и прокричал:

– Откройте, это директор.

Всемогущий! Теперь Нелли точно выгонят! Сам директор. Еще бы, если бы я была на месте Помидоркина, я бы тоже примчалась сюда выяснять отношения! Из-за нас фактически его школа теперь находится в полнейшем беспорядке!

– Открой, – велел Кей.

Я повиновалась и с быстро бьющимся сердцем открыла защелку. Криков тут же стало больше. Передо мной стоял Лев Семенович, а за ним с растерянным лицом мялся местный школьный физрук – их всегда можно отличить от прочих преподавателей по спортивному костюму.

Едва взглянув на меня, Помидорка протиснулся к Кею, оценивающе оглядывая его. Мужчина в синем спортивном костюме притулился у дверей и больше смотрел почему-то на меня. Мы теперь здесь, как селедки в банке. Эх Нелька-Нелька, не могла ты нормально вести себя в школе – мне не пришлось бы идти сюда… И ничего бы не случилось.

– Господин Кей! – торжественно обратился директор к солисту популярной группы. Наверное, сейчас он у него интервью попросит дать – с таким-то официальным выражением лица. – Я – директор Лев Семенович Помидоркин! А это Леонид Петрович, физрук. Ваш поклонник, старая гвардия – почему-то добавил Помидорка и потряс кулаком в воздухе, хотя по удивленно открывшемуся рту его спутника можно было сказать обратное. – Я рад, нет… Мы рады, что вы посетили нашу школу!

Кей на Семеныча посмотрел хмуро. Тот, впрочем, совершенно не расстроился, а продолжал:

– Дорогой господин Кей! Мы глубоко тронуты вашим появлением! Видите, как радуются дети? Но мы не знаем, как их утихомирить. Не могли бы вы исполнить им всего одну песню, и тогда они бы разошлись.

– Они не разойдутся, – безразлично ответил Кей.

– Думаете? – немного оробел директор школы. – Кстати, что же привело вас сюда сегодня?

– Я и моя девушка пришли к классному руководителю ее сестренки, – отвечал беловолосый.

– А кто у нас сестра? – прямо-таки впился в меня хищным взглядом глава многострадальной школы.

– Радова Нелли из… – промямлила я, но Лев Семенович прервал меня.

– Радова? – с каким-то трепетом произнес он. – Это у которой папа-художник? И дяди-мотоциклисты?

Почему-то Кей хмыкнул. Мне стало неловко. Обычно таким тоном говорят о разных ужасных личностях, вроде: «Эта та самая Иванова, у которой брат – ворюга и жулик!», «А, это же Васечкин – у него дед маньяк и садист!» А у нас папа – художник. Наверняка директор до сих пор еще не забыл этот случай с байкерами. Ну, Томас, ославил же!

– А с Нелли что-то не так? – невинно осведомился директор, как будто сам не знал. – Вам не надо больше приходить в школу. Ваша сестренка – замечательная ученица…

– Правда? – удивилась я. – Но ее классная руководительница сказала, что, если сегодня кто-нибудь из родителей не придет, она Нелли на уроки не пустит.

– Это какая-то ошибка! – всплеснул руками хитрый Помидорка.

– Тогда нам можно не заходить к ее учительнице? – поднял на Семеныча заинтересованный взгляд Кей. – У нас, знаете ли, мало времени.

– Естественно! Я сам все улажу! – закивал мужчина так часто, как только могла себе позволить его шея. – И тут такая проблемка… мы никак не можем детей разогнать.

– Уж как-нибудь разгоните, – лениво произнес музыкант, словно это не он пару минут назад радовался их песне. Точнее, своей песне в исполнении школьников.

– Мы тут вот что хотим сделать, вы уж подыграйте! – Вытащил Помидорка из какого-то кулька два микрофона, балахон и белый милый парик. – Наш уважаемый учитель физкультуры согласился сыграть вас…

– Я? – глупо спросил учитель. Это для него было настоящей новостью.

– Вы, вы, – опять закивал Семеныч. – Вы же хотите прибавку к зарплате, Леонид Петрович?

– Хочу.

– Тогда вот вам парик, – протянул своему подопечному светлый парик с короткими волосами, которые чем-то походили на кеевскую шевелюру. – И держите микрофон. Завернитесь в это одеяло. Выбежите и будете изображать нашего звездного гостя.

– Я?

– Вы-вы.

Капец! И смысл всего этого? По-моему, фронтмен рок-группы тоже этого смысла не видел – он молча наблюдал за директором.

– Это… Разве фанаты не поймут, что их скорее всего надули? Они же не идиоты… – спросила я все же.

– А для этого нам нужен второй микрофон! – жизнерадостно объявил креативный Помидоркин. – Чтобы учащиеся думали, что это действительно господин Кей выходит, настоящий господин Кей будет говорить что-нибудь в своей микрофон – а они у нас очень мощные, – а ненастоящий, то есть наш физрук многоуважаемый, будучи окруженным плотной толпой учителей, будет просто держать микрофон в руках и делать вид, что это он говорит в него… Таким образом ученики и ученицы узнают голос своего кумира, то есть ваш, подумают, что это и есть господин Кей…

– Что за бред? – высокомерно взглянул на него тот.

– А что вы предлагаете? Вы будете говорить в микрофон, что сейчас начнется концерт вашей группы в актовом зале. И в это время там начнет играть ваша музыка – это мои другие ученики на гитаре и бас-гитаре будут исполнять песни вашего, господин Кей, сочинения. Поклонники подумают, что в актовом зале действительно находятся другие музыканты, и ринутся следом за нашим физруком, который будет вас играть, – крайне запутанно объяснил Помидорка.

– Вы думаете, это спасет нас от них? – кивнул на бушующих поклонников Кей.

Ух какой он важный. Прямо жуть какая-то! Не солист «На краю», а царь мира! Того и гляди, повторит пример Цезаря из фильма «Астерикс и Обеликс» и заявит: «Аве мне!», еще и хлопать сам себе будет, и на колени перед самим собой бухнется.

– Да! Спасет! Войдите в наше положение! Вам просто придется в микрофон прокричать, что, дескать, вы сейчас идете в актовый зал, где вас ждут другие члены группы.

– Детей обманывать нельзя, – притворно вздохнул парень, который и сам уже хотел побыстрее убраться из гостеприимных стен школы, грозивших стать ему тюрьмой.

– А что же поделать, милейший? – плачущим тоном произнес Помидорка. – Приходится! Да и Нелли хочет с хорошим аттестатом и медалью школу закончить, правда? – и тут он опять посмотрел на меня.

С хорошим аттестатом? С медалью? Моя драгоценная сестра? На что только люди не идут ради собственной выгоды! Я почти с восхищением смотрела на этого мужчину.

– Хорошо, – вдруг согласился Кей, – давайте. Я устал тут торчать. Моя девушка тоже.

– Я не твоя девушка, – но меня никто не услышал.

– Я все прекрасно понимаю! Госпожа Радова, – а так меня никто в жизни еще не называл, и я немного была шокирована, – за сестру не волнуйтесь.

– Хорошо… Только, пожалуй, ей медаль не надо.

– Ах, потом разберемся! Давайте же начнем! Пятнадцать минут от урока уже прошло! Нет, даже двадцать!

В результате получилось крайне весело. Физрук, который в белом парике походил на девочку-дурочку с щетиной, обернулся покрывалом – хорошо еще, что он с Кеем был одного роста и примерно похож на него фигурой. Директор кокетливо приобнял подчиненного – он намеревался играть меня, которая якобы пряталась под одеялом вместе с Кеем, – хорошо, что Семеныч этот – низкий и щуплый, а длинный кусок материала скрывает ноги просто великолепно!

Созвонившись с каким-то Палкиным, директор досчитал до десяти и выбежал вместе с изумленным физруком за дверь. Храбрые учителя, которые были уже обо все осведомлены, обступили актеров из погорелого театра плотным кольцом. Да уж, опасная это профессия – учитель…

О, как же в холле заорали, едва заметив лжемузыканта! В это же время где-то очень далеко, но очень громко заиграла музыка.