Часть I
Обретение себя

ВЫДЕРЖКА ИЗ ГЛАВЫ «ПЕРВЫЙ ИЗ СМЕРТНЫХ»

ТРАКТАТ «О ЧЕТЫРЕХ ДРАКОНАХ» АВТОРА ЦИНЬ ПИНЯ

ТРЕТИЙ ВЕК СО ВРЕМЕН ИСХОДА ПРАРОДИТЕЛЕЙ

Он был первейшим из всех смертных, удостоенный чести силы Прародителей вкусить. Избран был он благодаря заслугам своим. Стоек он был и умен. Прозорлив и отважен. Именно ему довелось разрозненное племя людское собрать под началом одним, под дланью своей, дабы направлять род человеческий на пути изучения мира, духами созданного. Мудрость его границ не знала, и даже драконы дивились, как широка душа его была, как мог он прозревать грядущее, будучи простым смертным, и каким искусством преображения мира обладал он.

Страшась грядущего и опасаясь промедления, Прародители собрались на совет долгий на вершине Башни своей и призвали его, первого из первейших, дабы сделать его равным себе.

Нефритовая башня

– Моя госпожа. Проснитесь.

Кайсин не открыла глаза. Вместо этого лишь плотнее укуталась в теплые одежды. Бархатистая тигриная шкура щекотала нос и ласкала щеки. Морозный горный воздух приятно холодил кожу, навевал сонливость, потому вырываться из приятной дремы совсем не хотелось.

– Вы должны это увидеть, госпожа.

Кто-то мягко коснулся плеча. Она медленно подняла веки и увидела восторженное лицо Мэйсу. Та сидела рядом, заботливо поправляя края шкур и одеял, согревавших Кайсин. Сестра уже успела облачиться в простые зимние одежды из шерсти и меха. С ее губ срывались белесые облачка пара, ресницы стали белыми от инея. Только теперь Кайсин заметила, что окна экипажа заиндевели, покрылись тончайшей паутинкой изо льда. Снаружи шумел ветер, скрипел под колесами и копытами снег.

– Что случилось? – спросила Кайсин.

Она высвободила руки из-под одеял, сладко зевнула и потянулась.

– Посмотрите же, госпожа! – Мэйсу жестом указала куда-то за окно.

Кайсин подвинулась ближе и выглянула на улицу. Утреннее солнце ярко освещало долину, раскинувшуюся под горным хребтом. Экипаж неспешно ехал по серпантину, что извивался по скалистой кромке, отважно пробирался сквозь насыпи снега, а там, далеко внизу, открывалась взору невиданная картина. На юг до самого горизонта протянулись линии зеленых лесов и полотна полей, не тронутые холодом гор. На лике сочной равнины тут и там темнели пятнышки деревень и сел, а вдалеке на лугах можно было заметить крошечные точки: табуны лошадей и овец. Кайсин все это казалось нереальным, ненастоящим, будто она смотрела на гравюру великого художника. Но самым удивительным и даже ужасающим оказалось невиданное доселе зрелище: длинная черная полоса, перечеркнувшая живописный пейзаж, двигающаяся вместе с восходом солнца. Она походила на рубец или шрам, оставленный на теле самой земли, брала свое начало где-то в горах и растворялась в туманной дали.

– Что это такое? – сдавленно вздохнула Мэйсу. Краски схлынули с ее лица, а в глазах вспыхнул неподдельный ужас.

– Это тень… – тихо ответила Кайсин. Она отскребла ногтями наледь со стекла и завороженно прильнула к окну. – Это тень!

– Духи! Не может быть!

Дорога резко повернула на север и пошла на подъем. Горные вершины расступились, и поначалу не было видно ничего, кроме тяжелой плотной взвеси из морозной дымки и снега. Но стоило экипажу подняться еще выше, как пред глазами возникло… нечто.

Кайсин читала об этом сотни раз. Слышала от преподавателей. Видела знаки и рисунки на картах Империи. С любопытством внимала слухам среди знатных гостей Синего дворца и все равно до последнего считала, что все пересуды – не более чем преувеличение.

И к такому зрелищу она оказалась не готова.

Там, впереди, в окружении венца из заснеженных пиков, округлых скал и древних бирюзовых ледников приютился дол, утопавший в зелени сосен. В его центре поблескивало едва схватившееся льдом озеро, вода в котором была настолько чиста, что даже издалека виднелось усыпанное камнями дно. Посреди него расположился небольшой остров, а на скалистых берегах озера вырос настоящий городок. Выкрашенные в изумруд домики с красными чуть присыпанными снегом покатыми крышами, словно ступени лестницы, поднимались по склонам гор к Ней…

У Кайсин перехватило дыхание.

– Нефритовая башня…

Она была воистину огромна и монументальна. Расположившись на вершинах сразу трех гор, Башня устремлялась ввысь до самых облаков. Верхушки даже не было видно! Каждый ее этаж из зеленого камня с темными прожилками служил опорой для следующего и был размером со всю долину. Этажи украшали бесчисленные красные крыши-козырьки. Чем выше становилась Башня, тем у́же и стройнее она выглядела, пока не терялась где-то в небесах. Утреннее солнце осторожно касалось немногочисленных узких окон, закрытых ставнями из багрового дерева. По всей длине Башни виднелось множество террас и балконов. На некоторых из них росли деревья и цветы.

Человек просто не мог построить нечто подобное.

Даже поражавшая воображение громада Императорского дворца в Лояне не могла сравниться с величием Нефритовой башни. Она казалась вечной, как сам мир, и бесконечно высокой. Воздух вокруг нее как будто подрагивал, серебрился мелким снегом и легонько мерцал. Облака в вышине плотно облегали холодный камень, а ветерок развевал над крышами домов мириады флагов и стягов, на которых был изображен знакомый свернувшийся в две дуги зеленый дракон.

– Значит, это и есть дом Нефритового мага? – не столько спросила, сколько удивленно сказала Мэйсу. – Немыслимо!

Кайсин задумчиво кивнула и отстранилась от окна. Это не просто дом Мага. Теперь это и ее дом. Место, где ей придется провести остаток жизни. Что ждет впереди? Станет ли Башня для нее тюрьмой? Ведь тюремщики у Кайсин уже есть. Злобный евнух Тейтамах и целый легион воинов, покорных воле Мага. От одних только мыслей об этом быстрее забилось сердце и растекся по нутру неприятный холод. Кайсин посмотрела на удивленное лицо сестры, на ее восторженную улыбку, и тревоги немного отступили. Мэйсу сильно изменилась за последние несколько недель. Она пришла на выручку в ту дождливую ночь, когда подглядывающую Кайсин чуть не застали на берегу люди Тейтамаха, помогла убежать и вернуться в шатер супруга. С того случая лед между сестрами растаял. Мэйсу без конца извинялась за все, что совершила, и молила дать ей еще один шанс. Кайсин не могла на нее злиться. Возможно, из-за той толики любви к сестре, что теплилась в ее сердце. Может, и потому, что сил на злобу и обиду просто не осталось.

Ответов у нее не было, и искать их совсем не хотелось. По утрам Кайсин чувствовала себя смертельно усталой, и только поддержка Мэйсу помогала справляться с тяжелыми мыслями. Сестра взяла на себя заботы о раненом буревестнике. Птица оказалась удивительно умной. Вела себя спокойно, давала обработать раны, а когда окрепла, начала ходить по экипажу туда-сюда, смешно перебирая короткими лапками. Кайсин хотела отпустить ее на волю, когда караван Мага остановился на ночлег у подножья гор. Буревестник описал пару кругов над лугами, взлетел до небес, а затем вернулся в руки новой хозяйки. Потому Кайсин оставила птицу себе, и прямо сейчас та, как кошка, дремала у нее за пазухой. Осталось лишь выбрать ей имя. Девушка решила спросить совета у Вей Шена, когда вновь увидит его. Юноша хорошо ладил с животными и наверняка подсказал бы что-нибудь интересное.

Кайсин не стала рассказывать о знакомстве с Вей Шеном сестре. Ей еще было тяжело до конца доверять Мэйсу. В прошлый раз, когда та узнала нечто сокровенное, все закончилось очень плохо. Пройдет еще немало времени, прежде чем Кайсин снова сможет открыть ей своей сердце, как когда-то, в этом она не сомневалась. Потому решила не спешить и просто довольствоваться тем, что есть.

Погруженная в размышления, Кайсин не заметила, как караван медленно сошел с горного пути и направился по расчищенной каменной дороге, огибающей озеро. Солнце успело подняться высоко, небо немного очистилось от облаков, и теперь поверхность воды блистала, словно состояла из кристаллов.

– Как же красиво! – воскликнула Мэйсу.

– Здесь и правда хорошо, – согласилась Кайсин.

Пусть это место и станет для нее тюрьмой, но если ей позволят спускаться сюда, то все будет не так уж и плохо. Она долго смотрела на озеро, пока от яркого света не начало резать глаза. У нее закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Кайсин накрыло волной из переживаний, ощущений и эмоций. Тысячи голосов, один грознее другого, надрывные крики и плач пронзили слух. Загремели грозы, запахло пеплом и гарью.

Кайсин начала задыхаться…

Перед глазами замаячили смутные образы. Всполохи огня, вгрызающийся в скалы ветер, откалывающий целые куски, тела мертвых солдат. Вдруг все на миг померкло, а затем из чернильной тьмы начали проступать очертания огромной воронки. Похожая на бурный водоворот, только разверзшаяся в небе, она полыхала всеми цветами радуги. Вокруг нее летали две пестрые ленты: первая белесая, почти бесцветная, вторая – темный нефрит. Первый был змеем, безлапым, скользким и юрким, покрытым блестящей чешуей. Второй же оказался драконом! Таким, каким описывали древние легенды. Кайсин смогла различить его огромные лапы, густой мех на загривке и изогнутые шипы и рога.

Гиганты сражались, впивались клыками в жесткую плоть друг друга, яростно ударялись, царапались шипами. Дожди из крови проливались на землю, и там, где падали капли, немедля прорастали и распускались темные цветки такки.

Белесый змей вдруг раскрыл пасть и вгрызся в грудь противника. Нефритовый дракон взревел, попытался отпихнуть врага, но быстро потерял силы. Он закатил глаза, обмяк и, проливая водопады слез из широко открытых глаз, камнем обрушился с небес на дно горной долины. От грохота падения с гор сошли снежные лавины, укрывшие тело гиганта белым покрывалом. Снег быстро пропитался кровью, стал багровым, а вся долина в мгновение покрылась черными цветами.

Змей торжественно засмеялся и выплюнул из окровавленной пасти сердце. Похожее на неограненный кусок нефрита, оно повисло в воздухе, пульсируя зеленоватым свечением и исторгая из себя остатки крови, а затем медленно поплыло в сторону воронки. Гремели молнии, шумели ветра и бури, но сердце неумолимо неслось к последнему пристанищу. Белый змей с вожделением наблюдал, дрожа от возбуждения. Длинные волосы его седоватых бороды и усов расплылись в разные стороны, словно подхваченные водой. В глазах пылало предвкушение чего-то не просто важного и значительного, но великого. Небо стремительно темнело, набиралось жара и копоти. Все вокруг заискрилось, закружился пепел, но змей не обращал внимания, словно целый мир перестал для него существовать.

Оглушительный рык сотряс само мироздание. Огненный вихрь разорвал небеса пополам. Из темноты вырвался еще один дракон. Охваченный пламенем, ярче самого солнца, покрытый алой, как краски рассвета, чешуей, он стремительно промчался сквозь облака дыма, отпихнул белесого змея мощными мускулистыми лапами и обрушил из пасти поток огня на воронку. Та не выдержала ярости обжигающего пламени и с громким свистом вдруг закрылась, оросив округу радужными брызгами и острыми осколками.

Белый взвыл. В крике его были слышны боль и отчаяние, но исправить он уже ничего не мог. Преисполненный отчаяния, он бросился на красного дракона, полоснул когтями-лезвиями по морде и рассек ему глаз. Тот отмахнулся, отбросил могучим хвостом прочь от себя и пыхнул огнем. Змей пал на верхушки гор и, обессиленный, замер. Красный метнул на него полный ненависти взгляд, затем проглотил нефритовое сердце и улетел прочь от места ужасающей битвы. Вскоре все огни потухли.

Мир погрузился во тьму.

Кайсин распахнула глаза.

Она по-прежнему была в экипаже, лежала на сиденье среди разбросанных в разные стороны шкур и одеял. Испуганный буревестник метался от окна к окну и пронзительно пищал. Мэйсу сидела рядом и трясла ее за плечи.

– Госпожа! – сквозь всхлипы просипела она. – Сестра, что с вами?

– Ох, духи, – с трудом ответила Кайсин. Она не без труда села и приложила руку к горячему лбу. – Что случилось?

– Ты вдруг закричала и упала! Я… Мне было так страшно! Они обвинили бы меня, если бы с тобой что-то случилось, госпожа! И я ничего не могла поделать!