Анна Владимирова: Обещанная медведю. Замуж за монстра

Пролог

Ж

За окном автомобиля лил дождь. Свет фар встречных машин больно бил по глазам, и я жмурилась на россыпь капель на стекле, переливавшихся от яркого света. Кожа шеи горела от царапин, которые оставил Стерегов, вытаскивая меня из холла гостиницы. Теперь он сидел на переднем сиденье, сгорбленный в напряженной позе, и всматривался вперед. Водитель его тоже безмолвствовал.

Когда мы оказались с Михаилом на улице, я не увидела никого, кто помог ему меня найти и сделать беспомощной, заперев дар ошейником. Только машина ждала у фасада. Водитель открыл передо мной двери, и Стерегов швырнул меня в салон.

Ненавидел…

Я чувствовала это всем своим существом. Кожа словно остывала от невозможности пользоваться силой, пальцы еще покалывало, но они стремительно коченели от холода. И моя уверенность в себе гасла. Я беспомощна теперь перед этим монстром…

Бессильна.

Мне хотелось напомнить себе, что еще час назад меня уже ничто не пугало. Все было под контролем. Но неизвестность, которую гарантировал мне Стерегов, кидала в дрожь. Хотелось потребовать у него ответа на вопрос: что он собирается сделать? убить? или сначала помучить? Но я молчала, ежась в комок и пытаясь согреться.

Да, я бросила его, хотя когда-то давала согласие ему принадлежать. Не явилась, не подчинилась законному требованию оборотня вернуться, подписав себе смертный приговор. И он вправе сейчас меня за это разорвать…

Как же горько…

Мы когда-то мечтали о свободе… Только она оказалась никому не нужна, а мы – жестоко наказаны за мечты. Михаил стал одним из самых опасных и влиятельных мужчин моего мира. Его боялись и ненавидели все: и ведьмаки, и оборотни. Я же поняла, что оказалась неудачницей. Училась как проклятая, осваивала медицинские профессии, пытаясь быть отличницей во всем. Но так и не поняла, чего хочу от жизни…

Погруженная в свои мысли, я не сразу поняла, что мы въехали в частный сектор ну с очень нескромными домами. Машина плавно скользила по освещенным улицами еще некоторое время и остановилась около высокого забора перед отдаленным домом. Я пялила глаза на двор, пока ворота плавно закрывались за автомобилем, но уже через пару вдохов забыла обо всем. Куда делся водитель – даже не заметила. Стерегов открыл заднюю дверь и приказал глухо:

– Выходи.

Но когда я попыталась выбраться сама, подхватил под руку и вытащил из салона рывком. На ступенях крыльца я упала, больно ударившись коленками, но он словно не заметил – открыл входную дверь и втолкнул меня внутрь. А когда я уперлась, снова схватил за горло и прижал к себе спиной:

– Прости, красную дорожку не нашел, – процедил мне в затылок и неожиданно зарылся в волосы, шумно вдыхая. – Ты пахнешь маслом… растворителем… и продолжаешь грызть головки деревянных кистей…

Он скользнул подушечками пальцев по моим губам, а я, дрожа, прикрыла глаза. Когда мне отрезали все пути к отступлению, стало по-настоящему страшно. И во всем этом ужасе его слова и касания казались очередной иллюзией, пустой надеждой на то, что он может простить.

Стерегов отстранился, выпуская, и я едва не сползла на пол.

– А стиль работы ты изменила отлично! – Он обошел меня и направился куда-то через холл. – Я и не догадался, хотя мозги сломал смотреть на эту твою картину со свечей…

А я осталась стоять, вспоминая, как рисовала первую картину для него. Мне казалось, этот мужчина зацепится за любой намек – за стиль, за мимолетный запах, за ритм шагов… Все картины для Стерегова я писала правой рукой. И хоть это было ужасно сложно – сработало. Он получил препарат, спрятанный внутри, и схватился за возможность себя спасти. А мне повезло остаться неузнанной.

– Мне ужин и вино туда подать? Или все же снизойдешь до гостиной?

Я тяжело сглотнула и направилась к Стерегову. Ошейник перестал холодить кожу. Вскинув к нему руку, я не почувствовала ничего. Он остался лишь заклинанием.

Я прошла через мрачный холл и оказалась в гостиной. На столе свечи, вино… будто у нас свидание.

– Зачем я тебе? – прошептала, почувствовав его позади.

– У меня прямо злой рок – подбирать женщин за Тахиром, – усмехнулся он и сунул мне в руки вскрытое письмо, которое я собиралась отправить единственному мужчине, казавшемуся мечтой.

– У меня ничего не было с Тахиром, – зачем-то начала оправдываться, сминая письмо.

– Охотно верю, – Михаил уселся на стул передо мной. – Он, в отличие от тебя, шлюхи, верный.

– Да пошел ты! – прошипела я.

– Я и пошел, – холодно согласился он. – Но, как видишь, вернулся. За тобой. А ты? Зачем подкидывала мне препараты? Подставить хотела?..

Я застыла, тяжело сглатывая. Смотреть в его глаза стало больно. Грудную клетку жгло, душу будто драли когтями в клочья… И по щекам покатились слезы.

– …И что это значит? – раздраженно потребовал он. – Это ты украла последнюю вакцину?

– Ты же мне не поверишь, – шмыгнула я носом.

– Отвечай на вопросы! – угрожающе процедил он.

– Нет. Не я.

– А кто – знаешь? – через небольшую паузу потребовал он.

– Нет.

– Ринка, я скажу только один раз, но, думаю, ты это и так понимаешь. Ты у меня девочка неглупая. – В его глазах сверкнули темные искры. – Будешь врать, вести какую-то свою игру за моей спиной и морочить голову – я тебя убью. Тебе ясно?

– Мне неясно, зачем я здесь… – начала было я говорить.

Но он оборвал:

– Отвечай на вопрос!

– Ясно.

– А на свой вопрос правда не знаешь ответа? – насмешливо спросил.

– Десять лет прошло, – неуверенно выдавила я.

– Ты обещала мне себя, – замер он, уставившись на меня в упор, и показалось, будто вот-вот обернется монстром. – Отдалась, приняла метку и бросила умирать от неутолимого голода по тебе… Вот так прошли мои десять лет. А твои?..

Я отшатнулась, но он молниеносно взвился и схватил за затылок, притягивая к себе:

– …Есть будешь? – прорычал в губы хрипло. – В следующий раз я спрошу нескоро.

– Миш, не надо, – проблеяла я, задыхаясь от его близости.

– Чего не надо? – сдвинул он сурово брови и кивнул на смятый листок в моей руке. – А что надо? Отпустить тебя на казнь Высших, куда ты сегодня собралась? – И он поднялся рывком, швырнув стул в стену с такой силой, что он с грохотом разлетелся вдребезги. – Ты совсем дура, Ринка?! Это весь смысл, который ты нашла за десять лет жизни?! Тахира, которому даром не далась, и меня, которому твои предприимчивые идеи ни черта бы не помогли без тебя самой? – И он врезал кулаком в стену, в которую секундой раньше вжал меня. – Идиотка!

И снова его когти оцарапали кожу на шее, а сам он прожег меня горящим взглядом, сжимая пальцы на горле. Я схватилась обеими руками за его запястье, но он вдруг выпустил и тут же подхватил меня на руки. Я вцепилась в его плечи и прижалась к нему всем телом. Сил не стало. Бежать, что-то объяснять, бояться… Я сама коснулась лбом его скулы, с чего-то решив, что мне можно. Губы оцарапало короткой щетиной, когда он в ответ на этот мой порыв сжал зубы. Но одергивать не стал.

Он быстро поднялся со мной по лестнице и внес в какую-то темную комнату. Из его груди рвалось нетерпеливое рычание, пальцы больно впивались мне в ребра, а тяжелое дыхание говорило о том, что терпит он из последних сил… Но и они скоро кончились, и Стерегов бросил меня на большую кровать и рывком стянул пиджак. Когда он отвернулся и распахнул рубашку, я попятилась к изголовью.

– Хочешь посмотреть, в кого ты меня превратила? – полуобернулся, скалясь. – Ты и те, на кого теперь работаешь… Мало тебе было, но ты что?.. Решила добить?

– Ты знаешь, что это не так! – задыхалась я.

– Я не знаю! – рыкнул он и выдохнул шумно, по-звериному.

– Миш… не н-н-надо… – распахнула я в ужасе глаза.

– Я хочу, чтобы ты поняла… Ты, твою мать, которая смотрит на меня, хлопая невинными глазами, и говорит мне «нет»!

И он запрокинул голову, рыча и молниеносно обращаясь. А я вскрикнула, глядя во все глаза на жуткое чудовище, стоявшее посреди спальни. Было темно, и от этого еще страшнее. Я видела его силуэт, едва ли не упиравшийся в высокий потолок, чувствовала жар его тела, видела жуткий блеск звериных глаз и слышала низкое утробное рычание.

Да, мать с ее командой постарались – Стерегов во второй ипостаси стал машиной для убийства. Неуправляемой, яростной и беспощадной. Только он каким-то чудом научился оставаться в себе, будучи в ипостаси, даже после всех издевательств.

– Проси прощения… – процедил он сквозь зубы едва различимо. Но я поняла его. – Раздевайся! И проси!..

Меня подбросило на кровати, руки затряслись, пальцы взмокли… Я кое-как потянула с себя кофту через голову, стараясь быстрее от нее избавиться. Нервы звенели от натяжения и угрожали порваться каждую секунду. Сегодняшнее решение показалось таким глупым, что хотелось выть! Действительно идиотка. Как я собиралась сдаться властям, если мне гарантирован смертный приговор? Как мне это вообще в голову пришло?

Чтобы избавиться от джинсов, пришлось сползти на пол. Чудовище дышало хрипло и пристально следило за моим жалким стриптизом, пока я пыталась стянуть узкие джинсы с взмокших бедер. Потом заползла на кровать и села перед Михаилом на коленки.

– Прости, – прошептала, дрожа.

Стерегов ходил туда-сюда по кромке света на полу, будто не решаясь ступать за его пределы.

– Ты помнишь, что я сказал тебе о лжи? – недовольно рыкнул он. – Убью за нее!

– Ты приказал просить прощения! – вскричала я в отчаянии.

– И что? Ты правда сожалеешь?! – Низкий голос пробрался под кожу, а зверь встал напротив, опустив голову. – Что же ты, Ринка, такая смелая была там, в больнице? Строила меня вдоль стеночки, прикрываясь колдовством! А без него что же? Где твоя смелость?! Уже и умирать, смотрю, страшно стало, да?

– Да!

По щекам снова покатились слезы, и я разрыдалась. Жалко, унижено… Мне казалось, что я сильная, самодостаточная, умная и изворотливая. Но Стерегов с легкостью доказал, что я – никто. И гожусь лишь для одного…

– Страшно перестать быть отличницей по жизни, – прозвучал его уже обычный голос из полумрака. – Только поэтому ты решила, что стоит закончить свою звездную карьеру неуловимой преступницы и великомученицы с громким скандалом. Но к этому прилагается настоящая боль, Ринка, о которой ты не имеешь ни малейшего понятия…

Как же он прав… Я послушно оцепенела, когда Михаил приблизился и, запустив пальцы мне в волосы, притянул к себе. Он задержался на моем лице взглядом, будто искал что-то помимо того, что видел, а мне до жжения под ребрами захотелось, чтобы он нашел повод меня оправдать. Я едва не сложила дрожащими губами униженное «пожалуйста», как он вдруг набросился на них, сминая звериным голодным поцелуем… И меня будто швырнуло в утробу смерча. Время то бросалось вперед до звона в ушах, то останавливалось так резко, что сердце соскакивало с ритма. Взгляд Михаила то и дело приводил в чувства, но его жесткий напор топил в страхе.

С каждой секундой я осознавала, что он не собирается меня убивать. И первый поцелуй не был прощальным. Он толкнул меня на спину, вжимая в кровать, содрал белье с глухим треском и неожиданно нежно поцеловал. Будто дал волю чему-то мимолетному, напомнившему о нашем первом разе… но тут же разметал это все в клочья, сжав пальцы на моем горле в который раз.

Голод…

Злость…

Один требовал утоления, вторая разрешала не жалеть.

И все же он жалел. Усадил меня себе на колени, сжав пальцы в волосах сильнее, и с трепетом коснулся губами груди. Рваный вдох, решительный выдох чередовались друг за другом, не позволяя зацепиться за реальность.

Чего ждать?