– Что? – спросил герцог, повысив голос. – Что ты имеешь в виду, повторяя «да, мсье»? Ты вообще слушаешь меня?

На его бледных щеках проступили красные пятна.

– Убирайся! – рявкнул он. – Чтобы я не видел тебя до тех пор, пока ты мне не понадобишься! Понятно? У меня есть более важные дела, нежели учить тебя манерам, которых тебе явно недостает. Носится по всему дому, словно безумная! Когда король уедет, я придумаю для тебя наказание, которое ты долго будешь помнить. А теперь вон отсюда!

Дрожа всем телом, с залитым краской лицом, Маргарита удалилась. В коридоре ей встретился брат Луи, и она впервые увидела на его лице сочувствие.

– Жан ищет тебя в большом зале, – пробормотал он. – Если хочешь избежать встречи с ним, иди кругом, через кухню.

Маргарита кивнула. Луи считал себя умным, но она хорошо знала его. Жан поджидал ее в кухне или где-то поблизости от нее, это было очевидно. Они не смогут затолкать ее в котел, поскольку в кухне полно людей, готовящих еду к приезду короля, но брат, вне всякого сомнения, придумал для нее что-нибудь не менее подлое. Исполненная достоинства, Маргарита не бежала, а шла, борясь с непонятно почему появившимися слезами. Ее ничуть не волновало, что она вызвала гнев отца. С какой стати? Она решила отыскать мать среди этой всеобщей суеты. Откуда взялись все эти слуги? Деньги у них давно кончились, и продавать больше было нечего.

К вечеру ее братья прекратили охоту и отправились одеваться для участия в пире. Людей в Сомюре прибавилось, когда в замок прибыл авангард свиты короля Карла. Наряду с кухарками, нанятыми в благородных домах и соседних деревнях, в кухне появились шеф-повара, контролировавшие все стадии приготовления праздничных блюд, а в жилых помещениях – полдюжины людей в черных одеждах, осмотревших каждый уголок в поисках шпионов или убийц. Отец Маргариты ничего не сказал, когда посланцы короля устроили допрос его людям. Обитатели всех соседних деревень уже знали о визите короля. Когда опустились сумерки и в небе появились кувыркающиеся ласточки, с полей и огородов к замку потянулись крестьяне с семьями. Они стояли вдоль дороги, ведущей к Сомюру, вытягивая шеи в надежде увидеть короля. Когда тот проезжал мимо них, мужчины махали шляпами, оглашая окрестности приветственными криками.

Прибытие короля Карла оказалось не столь впечатляющим, как того ожидала Маргарита. Из окна башни она наблюдала за тем, как по дороге с юга приближалась небольшая, не более двадцати человек, группа всадников, в центре которой ехал стройный мужчина в голубом плаще, отвечавший на приветствия крестьян. Интересно, думала Маргарита, уж не думает ли он, что мир наполнен радостными людьми, которые составляют часть ландшафта, подобно деревьям, рекам или горам.

Когда королевская свита проезжала через главные ворота, Маргарита высунулась в открытое окно. Оказавшись во дворе, король спешился и передал поводья слуге. Он показался ей вполне обычным человеком. Его спутники – мужчины с суровыми, серьезными лицами – осматривались, не скрывая отвращения. В душе Маргариты тут же поднялась волна возмущения. Она видела, как Рене неловко поклонился королю, прежде чем они вошли внутрь замка. До ее слуха доносился громкий, хриплый голос отца. Слишком старается, подумала Маргарита. Такой человек, как король, должен был давно устать от лести.

Пир получился довольно убогим. Маргарита и Иоланда сидели в дальнем конце стола, облаченные в тесные платья, от которых пахло камфарой и древесиной кедра, слишком дорогие, чтобы на них можно было сажать пятна. Их братья располагались ближе к королю и не сводили с него глаз, словно усталые и промерзшие странники, которые никак не могут наглядеться на огонь очага на постоялом дворе. На правах старшего сына хозяина Жан несколько раз пытался завязать беседу, но его речи были настолько высокопарными и неестественными, что Маргарита с трудом сдерживала смех. В зале царила чрезвычайно принужденная атмосфера и было невыносимо душно, а Иоланда, разумеется, щипала ее под столом, чтобы она, вскрикивая от неожиданности, ставила себя в неловкое положение. В ответ Маргарита тыкала в нее серебряной вилкой из столового сервиза, какого она никогда не видела прежде.

Она знала, что ей нельзя раскрывать рот. Ее мать Изабелла прямо сказала ей об этом. Поэтому она сидела молча, в то время как вино лилось рекой и между переменами блюд король удостаивал благосклонной улыбкой ее отца или Жана.

По мнению Маргариты, Карл был слишком худ и длиннонос, чтобы его можно было назвать симпатичным. Над маленькими, похожими на бусинки черными глазами пролегали тонкие, словно выщипанные, брови. Она представляла его громогласным и бородатым и думала, что на голове у него будет корона. Однако король обманул ее ожидания. Он нервно ковырялся столовыми приборами в еде, которая ему явно не нравилась, а изображая улыбку, просто приподнимал уголки губ.

Время от времени ее отец прерывал неловкое молчание историями и воспоминаниями о своей жизни при дворе, стараясь развлечь гостей пустой болтовней. Некоторое оживление за столом возникало лишь в те моменты, когда он хлопал в ладоши и слуги быстро наполняли опустевшие кубки вином. Маргарите было стыдно за него. Она видела, что король откровенно скучает, хотя этого не видел лорд Рене. Пробуя очередное блюдо, она силилась представить, сколько оно могло стоить. Зал освещали дорогие восковые свечи, которые обычно зажигали только на Рождество. Судя по всему, после этого приема им придется на несколько месяцев затянуть пояса. Маргарита пыталась извлекать из всего этого хоть какое-то удовольствие, но вид сотрясающейся от смеха головы отца ее слишком злил. Она медленно потягивала сидр, питая надежду, что присутствующие заметят ее неодобрение и, возможно, даже сконфузятся. Было бы неплохо, если бы они обратили внимание на скромную, строгую девушку, а потом взглянули бы на свои тарелки с горами почти нетронутой еды. Ей было известно, что король Карл встречался с Жанной д’Арк, и она страстно желала расспросить его о ней.

Лицо Марии, сестры отца, сидевшей рядом с королем, выражало такое же неудовольствие, как и лицо Маргариты. Раз за разом девушка замечала, как взгляд тетки скользит по шее ее матери, на которой отсутствовали какие бы то ни было украшения. Это было единственное, что Рене не смог ни у кого позаимствовать для банкета. Все материнские драгоценности ушли на финансирование его провальных военных походов. Грудь самой Марии, которая была женой короля, украшало роскошное рубиновое колье. Маргарита старалась не задерживать на нем взгляд, но ведь оно было призвано привлекать внимание, разве нет? Казалось бы, замужняя дама не должна стремиться к тому, чтобы мужчины рассматривали ее грудь подобным образом, но она, по всей очевидности, стремилась к этому. Маргарита заметила, что тетка перевела взгляд с пустых груди и ушей матери на великолепные гобелены, висевшие на стенах. Наверное, пытается вспомнить их, ведь она выросла в Сомюре вместе с Рене, подумала Маргарита. Как и слуги, гобелены были одолжены у соседей на несколько дней. У нее возникло впечатление, будто она слышит, как мысли тетки щелкают, подобно костяшкам счет. Мать всегда называла Марию жестокосердной. Тем не менее ей удалось завоевать сердце короля, а вместе с ним и прелести королевской жизни.

Маргарите не давал покоя вопрос: что могло привести короля Карла в Сомюр? Она знала, что за столом никаких серьезных разговоров не будет – может быть, после того, как король отдохнет, или на следующий день, после охоты. Маргарита решила подняться на балкон над главным залом, когда ей разрешат пойти спать. Отец пригласил короля посидеть у большого камина и насладиться винами изысканных сортов. Она придвинулась к Иоланде в тот самый момент, когда сестра приготовилась ущипнуть ее за руку.

– Только прикоснись ко мне, я схвачу тебя за ухо так, что ты завопишь от боли, – шепнула она ей.

Иоланда резко отдернула руку. Пятнадцатилетняя сестра была, пожалуй, ее самой близкой подругой, хотя в последнее время она все чаще напускала на себя вид взрослой дамы и говорила Маргарите, что больше не может играть в детские игры. Она даже отдала ей свою красивую раскрашенную куклу, заявив, что отныне не нуждается в игрушках.

– Поднимешься со мной после пира по задней лестнице на балкон, тот, что в вороньей комнате?

В раздумье Иоланда слегка склонила голову набок. Новое волнующее ощущение взрослости боролось в ее душе с желанием услышать, о чем король будет разговаривать с их отцом.

– Если только ненадолго. Я знаю, ты боишься темноты.

– Это ты трусиха, Иоланда. А вот я не боюсь пауков, даже больших. Так ты пойдешь?

Маргарита ощутила на себе неодобрительный взгляд матери. Она протянула руку и взяла со стола какой-то разрезанный плод. Он был восхитителен на вкус, и она не могла вспомнить, когда в последний раз их обед завершался столь изысканным десертом.

– Пойду, – прошептала Иоланда, едва шевеля губами.

Маргарита молча кивнула, не отваживаясь открыть рот, дабы не навлечь на себя материнский гнев. Тем временем отец рассказывал скучную историю об одном своем арендаторе-крестьянине. Король иногда посмеивался, и вслед за ним посмеивались остальные. Обед, вне всякого сомнения, удался, но Маргарита прекрасно понимала, что Карл приехал в Сомюр не ради изысканных вин и блюд. Опустив голову, она исподтишка рассматривала короля Франции. Он выглядел вполне заурядно, но ее братья были явно очарованы им. Они ловили каждое его слово. Маргарита едва сдержала улыбку, представив, как на следующее утро она посмеется над ними. Это станет местью им за то, что они охотятся на нее, словно на маленькую лисицу.

Глава 3

Маргарита бесшумно прошла босыми ногами по вороньей комнате. Прошлым летом она с помощью куска угля пометила крестиками все места на полу, где скрипели стыки досок. Отблески огня камина в большом зале освещали балкон. Она прокралась туда на цыпочках, и ее движения напоминали танцевальные па. «Вороны» хранили молчание. Маргарита повернулась и жестом позвала Иоланду. Немного поколебавшись, та не смогла противостоять искушению и двинулась к балкону по полированным доскам пола, которые время от времени издавали стонущие звуки. Каждый раз девушки замирали, но их отец и король, сидевшие у камина, в котором шипели и потрескивали дрова, похоже, не слышали скрипа половиц у них над головами. Старый замок постепенно затих, погрузившись в сон. В конце концов Иоланда добралась до балкона, расположилась возле сестры, и они принялись наблюдать через деревянные доски парапета за происходящим внизу.

Большой зал пережил разграбление Сомюра и почти полностью сохранил свой первоначальный вид. Возможно, от алчных парижан его гобелены и замечательную мебель спасло то, что он являлся сердцем замка, средоточием его повседневной жизни. Камин был настолько большим, что взрослый человек мог войти в него, не склоняя головы. В нем весело потрескивало бревно размерами с небольшой диван, а лежавшие на нем концы черных железных кочерег раскалились добела. Король Карл сидел в огромном кресле с набивкой, установленном рядом с камином, в то время как Рене Анжуйский возился с кубками и бутылками. Маргарита с восхищением наблюдала за тем, как отец погрузил одну из кочерег в кубок с вином. Струя шипящего пара наполнила атмосферу тонким, сладковатым ароматом. Она ощутила запах гвоздики и корицы. К сожалению, жар камина не достигал ее наблюдательного пункта. Камни замка впитывали тепло, особенно по ночам. Маргарита, которая сидела, поджав под себя ноги, ежилась от холода. Она была готова тут же юркнуть в комнату, если отец поднимет голову и посмотрит на балкон.