Дохожу до пешеходного перехода, но перейти дорогу не успеваю. Путь мне преграждает автомобиль. Кроваво-красный седан в свете ночных фонарей выглядит немного зловеще.

Стекло на водительской двери опускается. Что ему ещё нужно?

– Садись, я подвезу тебя, – Влад с тонким налётом благородства на мужественном лице кивает на пассажирское сиденье.

– Нет, – отвечаю таким тоном, чтобы ему сразу стало понятно, что убеждать меня бесполезно. Я отрицательно качаю головой и пожимаю плечами, обхожу застопорившую движение тачку.

Продолжаю идти по тротуару, мысленно переваривая случившееся. Я иду от силы минут пять, Влад выехал чуть раньше. При этом он остановился на переходе таким образом, что водительская дверь оказалась с моей стороны. Получается, парень специально развернул машину и вернулся за мной?

На улице ни души, и только тихий шелест колёс не даёт мне наслаждаться прогулкой. Не буду оборачиваться, потому что и так прекрасно знаю, кто следует за мной.

Познакомься мы при других обстоятельствах, мне бы даже было приятно внимание парня. За мной никто никогда не ухаживал, не приглашал на свидания. А мне, как и любой другой девчонке, хочется верить в принца на белом коне, в сказку, в любовь.

Но этот Влад…

– Надежда, – его хрипловатый голос раздаётся так близко, что я подпрыгиваю от неожиданности.

Оборачиваюсь и вижу, что красная тачка припаркована в нескольких метрах от тротуара, а сам Влад буквально вырос за моей спиной. Как он так бесшумно передвигается?

Чувствую, что во мне начинает закипать злость. Выставляю указательный палец вверх и буквально тычу им в нахальное лицо парня.

– Не смей! За мной! Идти! – выплёвываю ядовито, не хуже, чем Штерн. – Если ты или твои дружки хоть на метр ко мне приблизитесь, то я…

Не успеваю договорить, потому что в следующее мгновение Влад касается моей руки своими пальцами, нежно перехватывает её и мягко опускает. Его большая ладонь, на вид показавшаяся мне довольно грубой, на деле такая приятная, тёплая. Парень слегка поглаживает мой указательный палец, заставляя его опуститься. Я расслабляю руку.

Словно зачарованная смотрю на наши пальцы. Они переплетены каким-то странным образом, и умом я понимаю, что пора выбираться из этого плена. Но продолжаю стоять неподвижно, позволяя Владу гладить мою руку.

– Я просто хочу проводить тебя, – его голос такой умиротворяющий, располагающий к себе. – Если ты боишься садиться ко мне в машину, я могу пройтись с тобой пешком. Просто хочу быть уверен, что ты благополучно добралась до дома.

Киваю в ответ, словно под гипнозом. Он околдовал меня своими ласковыми речами, а я что же, как послушная овечка пойду за ним следом?

Очнись, Надежда!

– С чего вдруг тебя волнует, как я буду добираться до дома? – выдёргиваю руку и, мне кажется, слышу, как насыпается на мелкие части то очарование, которое застыло в моменте нашего прикосновения. – Ты что же, благородный рыцарь?

Лицо парня искажается недовольной гримасой, но сам он не произносит ни слова.

– Ты же говорил, что ты нехороший? – продолжаю допытываться.

Разумнее просто послать преследователя на все четыре стороны. Я же хочу докопаться до истины, как всегда.

– Может быть, и не такой плохой? – подмигивает. – Считай, что у меня раздвоение личности, – улыбается. Немного жутковато, но при этом, невероятно обворожительно. – И да, у меня нет никакой подружки.

Последнее он для чего уточнил, не поняла?

Глава 8

– Ладно, – цежу отстранённо. Голос немного дрожит, но будем считать, что это от холода, зима как никак. Надеюсь, Влад не настолько проницателен, чтобы понять, что именно меня взволновало. – Только мы пойдём пешком, в твою машину я не сяду.

Делаю пару шагов, Чернышевский идёт следом. Слишком близко, слишком тесно прижимается ко мне.

– И да, – разворачиваюсь, практически врезаясь в парня, – держи дистанцию.

Возможно, мой голос звучит излишне строго, но я не собираюсь церемониться с едва знакомым одноклассником.

До моего дома идти ещё минут сорок, и я буду не против провести это время в полнейшей тишине, но у Влада своё мнение на этот счёт.

– Я не запирал тебя в библиотеке, – роняет отстранённо. Кажется, я сегодня это уже слышала.

Откровенно говоря, даже не представляю, что ответить парню. Он такой странный, молчаливый и слишком загадочный. Надо быть полной дурой, чтобы не понимать, что парень пытается мне помочь. Только зачем ему это, я понять не могу.

Его дружки – Рягузов и Штерн – кажутся мне открытыми книгами, с ними понятно всё с первого взгляда. А Чернышевский, он другой. Его абсолютно нелогичные поступки заставляют меня вновь и вновь возвращаться мыслями к парню.

– Возможно, но что это меняет? То есть, какой во всём этом смысл?

Замедляю шаг, останавливаюсь и поворачиваюсь к Владу. Мне очень интересно, что он ответит, а ещё я хочу видеть лицо собеседника, его взгляд. Ведь словами можно сказать что угодно, но мимика может оказаться куда красноречивее любых оправданий.

Я бы на месте Влада просто ушла, даже если бы была права. Ну сделал ты доброе дело, помог человеку, а он не оценил, и что? Зачем доказывать что-либо тому, с кем ты едва знаком? Другое дело близкие люди, мнение которых имеет значение.

– Я хочу, чтобы ты меня услышала, – говорит медленно, вкрадчиво, – чтобы поняла, что можешь доверять мне.

Он слегка склоняет голову набок и смотрит в мои глаза, рассматривает долго внимательно. Что он там такое интересное увидел? У меня обычные глаза серо-голубого цвета, и ничего особенного в них нет.

– А что, если я не хочу никому доверять? – отвечаю после небольшой паузы.

Физически ощущаю, как воздух между нами накаляется, становится плотнее, гуще. И пронизывающий ветер, который до этого пытался пробраться под одежду, теперь не кажется таким сильным.

Влад опять злится. Его глаза блестят от негодования, а мышцы лица слегка подрагивают. Мне даже кажется, что я слышу хруст костяшек пальцев на его руках от того, с какой силой он сжимает кулаки, спрятанные в карманы кожаной куртки.

– Ты уверена, что справишься без посторонней помощи? – говорит, повернув лицо в сторону, выпускает изо рта тоненькую струйку пара. Мороз крепчает, и надо бы скорее добираться до дома, но я продолжаю стоять посреди улицы и всеми силами пытаюсь понять мотивы, которые движут поступками Чернышевского.

– С чем, с чем я должна справиться? – не могу сдержаться, смеюсь. – Ты такой странный, угрожаешь мне и тут же заводишь разговоры о каком-то доверии.

– Просто постарайся больше не переходить дорогу «моим» друзьям, – с демонстративным ехидством выделяет слово «мои», скалится.

– Я никому не переходила дорогу, – бурчу обиженно и продолжаю путь, – ты знаешь об этом прекрасно. Вы все об этом знаете.

– Кажется, этот разговор не закончится никогда, – парень усмехается. – Просто, я позволю себе маленькую надежду на то, что ты всё-таки прислушаешься к голосу разума. И ко мне.

Непробиваемый. Кажется, он начинает меня раздражать. Только в одном прав – этот разговор никогда не закончится, если мы продолжим в том же духе.

– Скажи, ты для чего сдаёшь химию? – принимаю единственно правильное решение и перевожу тему.

Желания вести непринужденную беседу с этим парнем нет никакого, его маниакальные замашки настораживают. Но до дома ещё чуть больше двадцати минут добираться, и надо это время как-то пережить.

– Тебе действительно интересно? – в голосе звучат странные нотки, отдалённо напоминающие радость.

Отворачиваюсь, делаю глубокий вдох. Нет, мне не интересно, я просто хочу перевести наш разговор в нейтральное русло. Сказать об этом Владу или деликатно промолчать?

– Допустим, – отвечаю расплывчато.

– Из-за матери, – парень пинает камешек, который спокойно лежал на тротуаре и совершенно не мешал проходу. – Она спит и видит, как я стану успешным хирургом, – разводит руками.

– А ты сам чего хочешь? – мы уже почти подошли к дому, и я могу оставить парня и уйти, но продолжаю стоять рядом с ним.

Это довольно странно, но мне кажется жизненно важным узнать ещё хоть немного об однокласснике.

Влад молчит. Он смотрит вдаль и не говорит ни слова. Наверное, задумался о чём-то.

– Это никому не интересно, – произносит, наконец.

Хочется поспорить с ним, сказать, что мне очень интересно, но я держу язык за зубами. Для начала самой неплохо было бы понять, что меня вдруг так заинтересовало в этом парне.

Вежливо прощаюсь и неторопливой походкой иду домой. Мысли в моей голове танцуют зажигательные танцы, мешая здраво оценить ситуацию.

Зато отец делает это вместо меня.

– Почему так поздно? – бросает со злостью, стоит мне только переступить порог. Его лицо перекошено от гнева, а грудь вздымается от частого дыхания. – Я тебя спрашиваю, где ты шаталась? – буквально рычит, заставляя меня инстинктивно вжаться в стену.

В прихожей появляется мать.

– Валера, не волнуйся, – бросается к отцу, успокаивает. – Наверное, задержали, всё-таки экзамены на носу.

Она гладит мужа по плечу, выдавливая из себя располагающую улыбку, но папа не реагирует.

– Я видел, – его указательный палец оказывается перед моим носом, – я видел, что тебя мужик какой-то привёл, немедленно отвечай, кто он?

Лицо родителя покрывается пунцовыми пятнами, а я не могу и слова вымолвить. Настолько опешила от происходящего, что просто растерянно хлопаю ресницами и периодически открываю и закрываю рот, как рыбка, выброшенная на берег.

– Это мой одноклассник, па… – роняю на выдохе.

– Воспитал, на свою голову, – небрежно машет рукой и уходит в свою комнату, громко хлопнув напоследок дверью.

Мать осуждающе покачивает головой и с опаской смотрит в сторону спальни.

– Марш к себе! – приказывает, но абсолютно беззлобно. Скорее для вида пытается поддерживать позицию папы, на деле, вряд ли всерьёз злится на меня. – И телефон включи!

Вот я…

Чернышевский вернул мой телефон, а я вместо того, чтобы включить его и позвонить домой, непонятно о чём думала. Неудивительно, что отец так бурно отреагировал на моё опоздание, он в принципе очень строг к нам с братьями. Но ко мне в особенности.

Если верить словам моей покойной бабушки, у папы была очень бурная молодость. Он старше мамы на десять лет и женился в достаточно зрелом возрасте. Более того, бабушка утверждала, что у моего отца есть ещё дети, старше меня. Внебрачные.

Я была маленькой и часто слышала разговоры матери и бабушки, но с трудом могла уловить их логику и последовательность. Всё всегда сводилось к тому, что папа якобы был достаточно популярен у противоположного пола, а женился на такой невзрачной мыши, как моя мать. И она должна была ценить его доброту, так считала бабушка.

Но это всё лирика, а самое главное в этой истории то, что отец с чего-то решил, что я могу пойти по его стопам. Поэтому мне никогда не разрешалось выходить из дома после семи вечера, носить вызывающую одежду и злоупотреблять косметикой.

Меня не особо напрягали запреты отца, я была увлечена учёбой и сама не стремилась к разного рода сомнительным развлечениям. Мне хватало общения со сверстниками в пределах школы, я была послушной дочерью. До сегодняшнего дня.

Теперь же я чувствую себя так, словно мне на голову вылили ведро помоев. Мерзко и униженно одновременно.

Медленно отрываюсь от стены, потому что до этого стояла, словно приклеенная. Захожу в спальню и закрываю за собой дверь. Главное, немного переждать. Гнев отца скоро утихнет, и я смогу спокойно жить, как и раньше. Если получится, как раньше.

Влад. Он пугает меня и в тоже время притягивает к себе, словно магнитом. Мне любопытно узнать, что у этого странного парня на уме, почему он ведёт себя так… неоднозначно.

Через час своего заточения я набираюсь смелости и выхожу из комнаты. Терпеть больше нет сил, я жутко голодна и, в конце концов, хочу в туалет.