Ощущая не кстати проснувшееся желание, я шлепаю в ванную и встаю под холодные струи, намереваясь как следует прочистить забитую хламом башку. Ежусь, фыркаю, морщусь, когда студеная вода продирает морозом до самых костей, но упрямо терплю до тех пор, пока слишком яркие картинки не отступают. Понемногу стирается острота пережитых ощущений, пульс выравнивает свой ритм, и организм начинает нормально функционировать.

На смену разбушевавшимся вчера инстинктам приходит осмысленность.

Это была ничего не значащая интрижка, позволившая выплеснуть адреналин и поставить крест на Смирновой. Не более.

Разложив для себя все по полкам и заключив пакт о ненападении с совестью, я выпиваю два стакана воды натощак и неспешно одеваюсь, влезая в любимые черные джинсы и неизменное белое поло. Прочесываю волосы пятерней и застываю, обнаруживая на трюмо небольшой потертый блокнот на металлических кольцах.

Он совершенно точно не принадлежит далекой от живописи Юльке и будит во мне азарт, перемешанный с любопытством. Хочется хоть так прикоснуться к кусочку Даринкиной жизни и понять, чем дышит моя то ли девочка, то ли виденье.

Да, мама в детстве учила, что брать чужие вещи нехорошо, читать чужие письма неприлично. Но, судя по всему, эти простые истины в одно мое ухо влетали, в другое вылетали. Куда лучше запоминались советы от бритоголового сурового тренера: «наращивай скорость постепенно», «не блокируй его удары, иди в разрез», «ныряй под слабую руку и пробивай двойку».

– Ну-ка, что тут у тебя, Рина?

Не слишком заботясь о морали, я перелистываю с десяток страниц и цепенею от мурашек, атаковавших мой позвоночник. Рисунки такие разные, но вместе с тем такие безупречные, что от них попросту захватывает дух.

Незаконченные, абстрактные, замысловатые. Объемные, оригинальные, выразительные. С плавными линиями, резкие, четкие. Они заставляют восхищаться рукой художника и в один миг стирают хлипкие остатки сомнений в его таланте.

С небольших белых страниц в крупную клетку на меня косится толстый холеный кот. Оттуда же мне улыбается кудрявый пухлощекий ребенок. Скользит по мне томным взглядом изящная танцовщица в длинной цветастой юбке. Там дождь размывает очертания хмурых зданий, лежит на боку покореженная в аварии машина, перебирает струны гитары веселый бродяга-музыкант.

А на последнем листе Руслан Бекетов движется между столами небезызвестного бара…

– Привет, сын! Ты как обычно. Прилетел домой и даже не позвонил собственной матери, – от созерцания вдохновенного творчества меня отвлекает телефонный звонок, и я невольно растягиваю губы в улыбке, замечая притворную обиду в родном голосе.

– Здравствуй, ма. Не хотел вас с батей тревожить. Отдыхайте спокойно в своем санатории. И так редко куда-то выбираетесь вдвоем.

– Я очень соскучилась по тебе, сынок.

– Я по тебе тоже.

– А, может, ну ее, эту заграницу? Оставайся в России.

– Я подумаю, мам.

Пообещав обмозговать свалившееся на меня предложение и не влипать в неприятности, я тепло прощаюсь с родительницей и снова перелистываю страницы потрепанного блокнота, залипая на этой эстетике в чистом виде. Пожалуй, теперь у меня есть причина если не осесть на родине, то задержаться здесь на какое-то время.

Только вот как по одному имени искать беглянку в многомиллионном мегаполисе?

Рвано выдохнув, я кладу принадлежащую Дарине вещь на тумбу и еду в клинику проходить плановый осмотр. С опаской кошусь на сверкающие чистотой стерильные стены, терпеливо выслушиваю выговор за то, что забыл нацепить бахилы, и получаю крохотную дозу облучения в аппарате магнитно-резонансной томографии.

С самого детства не люблю докторов и все, что с ними связано, но лечащий врач старается сделать мой визит в больничку максимально приятным. Рыжеволосая девушка в идеально отглаженном белом халате мягко мне улыбается, предлагает попить воды и поправляет квадратные очки, съезжающие к кончику курносого носа.

– Рассказывайте, Руслан Романович. Питаетесь, спите хорошо?

– Прекрасно.

– Жалобы на что-нибудь есть?

– Нет.

Отвечаю односложно, крутясь в кресле, и невольно вспоминаю нашего штатного эскулапа. Сиди он сейчас напротив, вытряс бы все до мелочей и вынул бы душу своими расспросами. Этой же тактичной девчонке не достает опыта и напора, а мне – простого желания вести длительные беседы о состоянии моего здоровья.

– Отлично. Снимки хорошие, динамика положительная. Недели две-три, и можете спокойно возвращаться к тренировкам.

– Спасибо.

Отстраненно кивнув, я встаю из-за стола и собираюсь покинуть кабинет, когда докторша робко меня останавливает. Кусает нижнюю губу ровными зубами и смущенно краснеет прежде, чем начать тараторить.

– Вы знаете, я ваша фанатка. Все трансляции смотрю, хоть в четыре, хоть в пять утра, а потом бегу заспанная на смену. Кофе глушу литрами, зеваю, а коллеги смеются. Порадуете билетиком, если в Москве драться будете?

– Обязательно.

Не выдержав щенячьего взгляда зеленых глаз, я даю бордовой, словно свекла, девушке клятвенное обещание и торопливо выскальзываю в коридор, пока она еще чего-нибудь не попросила. В этот момент я и сам до конца не уверен, что снова выйду на ринг.

Долгое время я рвал жилы, пахал до седьмого пота и соревновался с травмами, не представляя и дня без зала, пробежек, режима. Выиграл не один кубок, положил на лопатки пару десятков серьезных соперников и банально устал. Выдохся, немного растратил ресурс и начал задумываться о маминых словах, засевших занозой в подкорке.

Что если и правда поставить суматоху на паузу, сменить сферу деятельности и поискать, что еще мне нравится в жизни, кроме боев?

С этими мыслями, кажущимися все более привлекательными, я удаляюсь от многоэтажного здания современной клиники, миную переполненную людьми улицу и сворачиваю в обнаружившийся по пути сквер. Бреду по тенистой аллее, наслаждаясь погожим деньком, и торможу рядом с тележкой с мороженым.

Клубничное? Шоколадное? Банановое?

Открываю рот, чтобы сделать заказ, и тут же резко его захлопываю. Как ищейка, вцепляюсь в хрупкую фигуру в двадцати метрах от меня и размашисто шагаю к своей потеряшке. Кончики пальцев покалывает от предвкушения, адреналин шпарит по венам, мышцы сводит судорогой.

Странно, но именно так мое тело реагирует на ничего не подозревающую брюнетку, застывшую с небольшим клочком бумаги в руках.

– Дарина?

– Вы обознались.

– Да неужели.

Хватаю ее за запястье и нагло притискиваю к себе, не позволяя сбежать. В мятных слаксах, белых кедах и белой же футболке, с волосами, скрученными в пучок на затылке, она не сильно напоминает вчерашнюю соблазнительницу, исполосовавшую ногтями мне спину.

Но это она. Загадочная, порывистая, яркая. С нетронутыми помадой пухлыми губами, с высоко вздымающейся грудью, с абстрактными линиями, выбитыми на ключице, которую я так жадно целовал каких-то восемь часов назад.

– Не стоит играть со мной, девочка.

Еще ближе ее подтаскиваю. Прикипаю к пульсирующей венке на шее. И гортанно смеюсь, когда она с вызовом мне бросает.

– А то что?

Дрожит вся то ли от страха, то ли от искрящего между нами напряжения. И этой своей дерзостью пробуждает желание незамедлительно прогнуть ее под себя.

– Сломаю.

Глава 4

Дарина

– Так где ты вчера была, Рина? – сдавливая мой подбородок, высекает Алексей, пока я растерянно моргаю. Против воли думаю о прошедшей ночи и машинально облизываю пересохшие губы.

– Сначала у Катьки, у нее дочка ангину подхватила, нужно было в аптеку заехать, лекарств купить. Потом у Леськи, подруга моя школьная, помнишь? Пили чай с бутербродами, беседовали о жизни, фильмы смотрели. Ничего особенного.

Поведя голыми плечами, намеренно тарахчу я, потому что знаю: супруг ненавидит подробности о ерундовых вещах, вроде помады, платьев, детских болячек и прочих женских штучек. Он-то и с родной матерью дольше трех минут по телефону поговорить не может. Вот и в этот раз Бекетов хмурится, кривится, но все же разжимает побелевшие пальцы и роняет короткое.

– Через пять минут жду тебя внизу. Пообедаем вместе.

Отдав распоряжение, он разворачивается на пятках и поспешно покидает ванную, с грохотом захлопывая за собой дверь. Я же шумно выдыхаю и погружаюсь под воду с головой. В ушах гудит, язык прилипает к нёбу, а сердце стучит тревожно и часто.

Если муж обо всем узнает, он сотрет меня в порошок.

Содрогнувшись от ужасающей мысли, я выныриваю на поверхность и жадно глотаю воздух, наполняя легкие кислородом. Отталкиваюсь от бортиков ванной, наступаю на коврик, заливая его катящейся с тела водой, и торопливо кутаюсь в полотенце.

Чувствую холод, хоть в комнате и тепло, поэтому натягиваю на себя плотный спортивный костюм и в спешке просушиваю влажные волосы.

– Приятного аппетита, – потратив отведенное мне на сборы время, я проскальзываю в кухню и занимаю место напротив супруга. Ковыряюсь в безвкусном салате для проформы и ничего не хочу есть.

Так же нехотя пробую финский суп с лососем и сливками, мучаю рыбу в кляре, отказываюсь от десерта и тихо радуюсь, что Алексей слишком занят мобильным, чтобы заметить апатию на моем бледном лице.

– Так, Рина, я в офис, а ты прокатись в торговый центр. На следующей неделе у мамы юбилей, мы, естественно, приглашены. Выбери что-то длинное и скромное.

Опустошив свои тарелки, приказывает Бекетов и поднимается из-за стола, заставляя меня кипеть от бурлящей внутри злости. По-хозяйски мажет большим пальцем по моей щеке, отвешивает сомнительный комплимент, сути которого я не улавливаю, и исчезает в коридоре. Я же судорожно вдыхаю и безотчетно гну чайную ложку, выплескивая на столовый прибор привычные негодование и гнев.

Я ненавижу своего мужа. Ненавижу ту ситуацию, в которой очутилась. И до помутнения рассудка мечтаю сбежать из пленившей меня золотой клетки. И, если для этого понадобится пройтись по лезвию ножа, станцевать с Азазелем или переспать с самим дьяволом, то я с легкостью на это решусь.

Переодевшись во что-то более подходящее для прогулки по магазинам, я вызываю такси, только бунтарская натура берет верх и ведет меня не к многочисленным бутикам с кричащими вывесками, а к небольшому зеленому скверу. Где я могу часами сидеть на одной лавочке, залипать на красивый цветок и расчерчивать лежащий на коленях листок плавными линиями.

Кстати, любимый блокнот с самыми крутыми набросками остался у Руслана. Жаль…

Затолкав непрошеные образы на самый край воспаленного сознания, я шагаю по тенистой аллее и нахожу поистине идеальный пейзаж. Солнце золотит своим светом сочную лужайку, на траве в позе лотоса с закрытыми глазами сидит молодая хрупкая девушка, а рядом с ней нежится рыжий упитанный кот.

Руки сами лезут в болтающуюся на плече сумку, быстро находят и карандаш, и бумагу, и я готовлюсь запечатлеть идеальную картинку, когда в барабанные перепонки врезается сиплое.

– Дарина?

Узнавание огненной волной прокатывается по венам. Голос Руслана вибрирует, и вместе с ним вибрирую вся я. Сглатываю гулко и выдаю самое глупое, на что я только способна.

– Вы обознались.

– Да неужели.

Идиотская уловка не оказывает на Бекетова никакого эффекта и не сбивает его с толку. Молниеносный, как в спарринге в октагоне (да, я гуглила, как у них в MMA правильно называется ринг), он цепляет меня за запястье и дергает на себя. Так, что я одним большим глотком впитываю его запах и забываю, как дышать.

Плавлюсь от этой чертовой близости и добровольно тону в глубине беспросветно-черных пытливых глаз. Руслан задевает во мне какие-то запретные струны, и мне это совсем, вот нисколечко не нравится.

– Не стоит играть со мной, девочка.

– А то что?