Пересменок прошел буднично. За истекшие сутки на территории нашего отдела ничего сверхъестественного не случилось. ППС задержала пару хулиганов да раскрыла грабеж по горячим следам, вот и все. Административная мелочь вроде мелких хулиганов и оформленных по «пьяному указу» удостоилась только статистического упоминания. Титан, мой бывший наставник, а ныне сосед по кабинету, отработал свои сутки успешно: кого надо – опросил, что нужно – оформил, подлежащих задержанию – притащил и никаких хвостов мне не оставил. Можно начинать с чистого листа, так сказать.

Только разложил свои собственные бумаги, чтобы поработать в спокойной обстановке, как зазвонил телефон.

– Инспектор Воронцов. Слушаю вас.

– Воронцов, это хорошо, что ты слушаешь. Это оч-чень хорошо, Воронцов.

Я только вздохнул. Ну что за дурацкая привычка у дежурного Краснюка теребить чужую фамилию, жевать резину, вместо того чтобы сразу приступить к делу?

– Федор, так ты толком-то скажи: что случилось? – не выдержал я, хотя под ложечкой слегка засосало. Помнится, именно Краснюк мне звонил, чтобы я проверил сообщение о смерти своей поднадзорной. Неужели опять труп?

– Вот такое дело, Воронцов. Звоночек тут поступил странный, только не в дежурку, а Кустову, что в одной из квартир на Московском проспекте труп имеется. – Ох, Краснюк, да чтоб тебя лесом, да об асфальт! – Участковых, понятное дело, еще нет – рано, а поднимать из дома, так и до морковкина заговенья не управимся. Так что зайди вначале к Кустову, уточни обстоятельства. Может, он тебе что-то еще расскажет. А я пока машину вызову, она на заправку уехала. Съездишь на разведку, а там отзвонишься или приедешь и расскажешь. Ну да ты знаешь.

Ну да, ну да. Как всегда – оперативно-следственную группу собирать пока не с руки, проверить надо.

Олег Кустов – наш следователь. Странно, что у него появилась информация по какому-то трупу. Что ж, пойду выясню.

– Олег, что у тебя за труп? – сразу же задал я вопрос.

– Ну, труп-то не у меня, а на Московском проспекте, – педантично ответил Олег, поправляя очки.

– А если без сарказма?

– А если без сарказма, то все просто. Позвонили и сообщили, что на Московском проспекте, дом семьдесят два, квартира двадцать четыре, на балконе лежит труп женщины. Вот такое дело.

Как-то уж очень странно. Анонимный звонок в дежурную часть – вполне понятно, а звонок на телефон следователя – не очень.

– Олег, а звонок был именно анонимным?

С Кустовым у меня отношения неплохие. Работали с ним как-то. Олег – парень хороший, без закидонов, которые порой присущи интеллигенции.

– Олег, чисто для меня, без огласки, – пообещал я.

Следователь вздохнул, снова поправил очки.

– Алексей, если чисто для тебя, то скажу. Позвонил знакомый, но он очень не хочет, чтобы его фамилия засветилась. Я ему ничего не обещал, но сказал, что постараюсь. Если там все без криминала, так и ладно, отделается мой знакомый легким испугом. Но если все-таки мокруха, там уж как получится, я все понимаю. Возможно, придется его светить. Вернее, не его, а супругу.

– Не люблю я эти тайны мадридского двора, – хмыкнул я. – Тут свети, тут не свети. Это уж как пойдет. И вообще, мой книжный детективный опыт (я специально решил поприбедняться) подсказывает мне, что вот такие анонимы-инкогнито и оказываются обычно в числе самых первых подозреваемых. Так что никаких обещаний с моей стороны. Излагай, что там стряслось.

Олег махнул рукой и принялся за рассказ.

– В общем, есть у меня хороший знакомый – военный, капитан, в нашем училище преподает. Сам-то он парень отличный, но вот с женой не очень повезло – та и выпить любит, и погулять. А на развод подавать ему пока не с руки: в академию поступать будет. Позвонил он, сказал, что супруга трое суток дома не ночевала. Я ему объясняю: Андрей, дескать, мы тут не полиция нравов, в супружеские проблемы не встреваем. А он: супруга говорит, что три дня сидела в чужой квартире, потому что боялась хозяина. Дескать, у него на балконе покойник лежит, да еще и голый. Вернее, голая, потому что труп женский. Вот он и волнуется: мол, а что теперь делать? Вроде и жене веры мало, но и мимо ушей такую информацию пропускать нельзя. Вот хорошо, что мильтон есть знакомый, решил позвонить, посоветоваться. А я спрашиваю: жена может указать квартиру? А приятель: она и адрес знает, и фамилию хозяина. Андрюха теперь очень переживает, что жену на допросы будут таскать, а ему бы этого не хотелось: будет огласка. А если жена в чем-то замешана? Так ему академия может обломаться.

Кустов протянул мне листочек бумаги.

– Вот, возьми, я и адрес записал, и фамилию.

– А твой знакомый не врет? – с надеждой поинтересовался я. – Или жена ему втюхивает, чтобы измену простил?

Олег только плечами пожал. Врет ли неверная жена своему мужу, чтобы избежать взбучки, нет ли, а информацию проверить надо. И он правильно сделал, сообщив о звонке в дежурную часть. Но, скорее всего, звонок окажется пустышкой: история казалась не очень-то реальной. Гулящая бабенка не знала, что бы этакое соврать мужу, чтобы тот ее пожалел, вот и придумала. А в башку не взяла, что у супруга может оказаться знакомый в милиции.

– Если трупа там нет, то с тебя причитается за ложный вызов, – хмыкнул я. Подумав, добавил: – Купишь мне эскимо на палочке. А ты потом с приятеля его стоимость стребуешь.

Олег возражать не стал.

Я спустился вниз как раз в тот момент, когда к крыльцу тихонько подкрадывалась дежурная машина. Не иначе, Боря Сорок-кэмэ за рулем.

Когда подъезжали к нужному дому, подумал: если все нормально, Олегу я сам проставлюсь – куплю ему эскимо на палочке. Все-таки лучше иметь ложный вызов, чем глухую мокруху.

Позвонил в нужную квартиру и по обретенной еще в той жизни привычке сразу сместился в сторону от дверей: береженого Бог бережет. Запоздало подумал, что нехорошо это – на труп в одиночку выезжать, даже в такое постное советское время.

На удивление, звонок работал.

– Хтоу там? – донеслось из-за двери.

– Милиция, открываем, – строго сказал я.

– Милиция? А х… надо?

С этими словами дверь открылась, и на пороге я увидел хозяина квартиры. М-да… Я и сам не очень-то маленький, но тут дядька метра под два, косая сажень в плечах. Небрит с неделю, в трусах и в грязной майке. Дядька здоровый, но на убийцу он никак не походил.

Я вытащил свое служебное удостоверение, раскрыл его, показал. Вообще-то демонстрация удостоверения была лишней. В 1977 году было достаточно того, что ты облачен в форму блюстителя порядка, обычно вопросов не возникало. Это потом наступит тотальное недоверие, и, кстати, вполне обоснованно.

А пока передо мной покачивался здоровенный амбал, пребывающий, судя по всему, в таком тяжелом похмелье, что не мог сфокусировать свой взор ни на мне, ни на моем документе. А посему он сделал совершенно правильный вывод – поверил мне на слово.

– Милиция… – кивнул головой амбал и повторил свой вопрос, но уже без мата: – А че надо-то?

– Кульков Сергей Степанович? – на всякий случай уточнил я и улыбнулся: – Тут твои друзья пошутить решили, сказали, что ты труп на балконе хранишь.

М-да, не лучший ход. Вот он сейчас захлопнет дверь, и ситуация многократно усложнится. Оставалось надеяться только на посталкогольную тугодумость товарища и мою ногу, жертвенно поставленную на дверной порог.

– Труп? – наморщил лоб Кульков. Видимо, о чем-то задумался. Расправив морщинки, кивнул: – Ага. Лежит. Если тебе нужен, так забирай.

Мне стало смешно. Кто же такую глупость может сказать? Нет, определенно, жена этого препода из военного училища решила провести мужа. Но проверить все-таки надо.

Вошел в квартиру, осмотрелся. Квартира однокомнатная. Из мебели только диван да стол. А вокруг… Про мусор промолчу, но если сдать все пустые бутылки, то на вырученные деньги можно купить автомобиль. Нет, вру. Но велосипед точно.

В комнате трупов не видно, проверим балкон.

А там в непрозрачных пластиковых мешках из-под удобрения, вложенных один в другой, что-то лежит. И что это? Свиная туша, что ли?

Потыкав в это «что-то» папкой, я спросил:

– А у тебя тут что, мясо, что ли?

– Какое мясо? – вяло огрызнулся хозяин квартиры. – Ты же про труп спрашивал? Если тебе труп нужен, то забирай.

Я еще раз посмотрел на полиэтиленовые мешки с грузом. Идущий оттуда запах не оставлял сомнений относительно содержимого, однако я мужественно приподнял край мешка. Взору открылась часть обнаженного тела с серо-фиолетовыми разводами, принадлежащая, несомненно, женщине.

Я перевел взгляд на хозяина и загрустил. Дядька здоровый, а у меня даже наручников нет. Имеется, правда, веревочка, но что от нее толку, если такой верзила примется драться?

Слегка упавшим голосом я сказал:

– Что ж, собирайся.

– Куда собираться? – опять нахмурил лоб хозяин.

– Как это куда? В отделение поедем.

– В отделение? – переспросил Кульков. – А-а, в отделение. А че собираться-то? Че с собой брать?

У меня, что называется, отлегло от сердца. Драки с подозреваемым не будет. Зато я принялся старательно собирать дядьку. Под моим чутким руководством он влез в штаны, надел рубашку и куртку. Все делалось с огромным трудом, словно мужик был на тормозе. Так с похмелья все-таки, тяжело. Но он справился. С моей помощью отыскал себе смену чистого белья (удивительно, но в таком хлеву оно имелось!) и даже прихватил с собой мыльно-рыльные принадлежности. Да что там, я даже отыскал его военный билет.

По идее, я должен был сейчас сообщить дежурному, вызвать сюда опергруппу и прочее. Но куда я подозреваемого дену? Нет уж, отвезу его в отделение, а все остальное потом. И труп на балконе полежит еще какое-то время, не сбежит. Дверь в квартиру я запер, а ключ положил в карман. Вот, теперь можно отправляться в отделение. С третьего этажа мне пришлось вести гражданина едва ли не под руки.

Увидев, как я конвоирую здоровенного мужика, Федя Краснюк едва не вывалился из окошка.

– Это чего такое? – пролепетал он.

– А это потенциальный убивец, – отмахнулся я, усаживая дядьку на стул. – Сейчас мы с ним явку с повинной будем писать, а ты пока группу собирай и все прочее.

– Ага, соберу, – кивнул Федя. Потом, пристально присмотревшись к задержанному, покачал головой: – Только не помер бы он у меня тут.

– А что такое? – не враз понял я.

– Так мужик-то с похмелья загибается, неужели не видишь? – усмехнулся Краснюк.

А ведь и точно. Кульков и в самом деле страдал от похмелья. Как говорят медики, абстинентный синдром. Я ведь и сам это заметил, но как-то упустил из вида, что подобный случай, то есть смерть от похмелья, вполне возможен. Получается, все-таки нюх-то я потерял. А задержанный-то, вишь, весь бледный, а губы синие. Наверное, надо скорую вызвать. И впрямь, помрет он тут, а нас потом прокуратура затаскает: дескать, почему подозреваемые мрут от похмелья в дежурной части? А если у него какой-нибудь синяк еще на теле окажется, так и вовсе праздник для прокуратуры. Лучше и не думать о таком.

Федя метнулся куда-то вглубь дежурки, забулькал чем-то и явился к нам с кружкой.

– На-ко, тут пятьдесят грамм, – заботливо сказал дежурный, поднося кружку к губам задержанного. Кивнул мне: – Чего уставился? Помоги человеку.

Кульков вцепился в кружку, словно младенец в соску. Но руки у него так дрожали, что даже с моей помощью он с огромным трудом влил в себя живительную влагу. Выпил, захлопал глазами и буквально на глазах принялся оживать. Вон уже и губы стали краснеть, и на щеках румянец проступил.

Пока я занимался «реанимацией» задержанного, Краснюк уже звонил в морг и прокуратуру.

– А еще нальешь? – с надеждой посмотрел на меня задержанный.

Краснюк, отвлекаясь от разговора с прокурорским следователем, закричал:

– Больше нельзя! Пятьдесят грамм – норма. Теперь точно не помрешь.

Водки я ему больше не дал, да ее у меня и не было, зато притащил полную кружку воды. Испив живительной водопроводной влаги, Кульков еще больше подобрел и начал рассказывать, да так, что я только успевал записывать.

С его слов получалось, что, может, вчера, а может, и три дня назад (с датами у него, не говоря уже о днях недели, все сложно) к нему в гости пришла старая подруга. Разумеется, с бутылкой. А он уже и так пил вторую неделю. В отпуске человек, вот и отдыхал.