И вот сейчас, когда точка невозврата пройдена после визита его любовницы с ребенком, мне страшно сказать про развод. Я никому не стала говорить тогда про тот случай. Зачем? Заявить в полицию? Так это внутрисемейные отношения. Пожаловаться подруге? Я сама от всех отдалилась. Маме? Ну да, конечно…

Просто засунула подальше страх и боль, спрятала голову в песок и решила, что Егорке нужен отец.

Но так больше не будет продолжаться. Я вдохнула, выдохнула, как перед прыжком с парашютом.

– Игорь, я подаю на развод, – я стараюсь унять дрожь в голосе, не показываю ему свою слабость.

Игорь с перекошенным лицом поворачивается ко мне.

– Ты опять? – рычит он. – Не будет никакого развода, заруби себе это на носу. Я тебе его не дам.

– Ты не вправе решать это. Через суд нас разведут в одностороннем порядке, – я это знала точно, за весь последний год я практически выучила семейное право и меня смело можно было назвать специалистом по разводам.

– Вот как? – Игорь вдруг становится абсолютно спокойным и невозмутимым. – Что ж, дерзай. Но у тебя не останется ничего. Ни дома, ни денег, ни сына.

– Ошибаешься, – внутри все дрожало, но голос у меня был спокойный. – Дом мы приобрели в браке, это совместно нажитое имущество. Деньги мне твои не нужны, но алименты ты платить обязан на содержание ребенка. А сына ты не сможешь отобрать.

– Детка, да ты, я смотрю, все продумала, да? – язвительно, но как-то подозрительно спокойно говорит Игорь, и вальяжно садится напротив меня в кресло. – Но ты забываешь, что дом у нас с тобой поделен на равные доли и мы с ними можем что-то делать только с обоюдного согласия. А его я тебе не дам. Это во-первых. А во-вторых, я докажу в суде, что сыну будет лучше жить со мной. Ты знаешь, я в силах это сделать.

У меня внутри все опустилось, стало нечем дышать.

– Игорь, зачем ты это делаешь? Ну посмотри, у нас же подобие семьи, а не настоящая семья. Мы же как муж и жена себя уже давно изжили. Но при этом никто не собирается у тебя отбирать право быть отцом. Егорка может жить у тебя временами, мы договоримся. Тем более ты в любом случае не останешься один, учитывая, кто сегодня приходил ко мне в гости, – я горько усмехнулась.

– Блядь, Аня, – рычит он и ударяет кулаком по спинке дивана. Я вжимаю голову в плечи. –Ты. Моя. Жена, – Игорь разъярился моментально, нависает надо мной, подавляя своим видом. – Я тебя выбрал раз и навсегда, и никто этого не изменит, понятно? Даже Ленка.

Ах вот, как ее зовут. Ну хоть имя ее узнала.

– Не будет никакого развода. А если ты будешь настаивать на своем, останешься без всего. И без сына. Я все сказал, – бросает он, разворачивается и собирается уже выйти из гостиной, как к нам вбегает взволнованный Егорка.

Глава 4

– Мама, папа, а где Дейзи? Она ведь не встретила нас, а сейчас я ее не могу нигде найти, – он выглядел испуганным и по звонкому голосу я понимаю, что он вот-вот расплачется.

Я внимательно всматриваюсь в него. Нет, похоже, он не слышал нашего с Игорем разговора. Потихоньку выдыхаю. И меня тут же накрывает паника.

А ведь правда, я давно не видела собаку. Я даже не заметила, что Дейзи по своему обыкновению на выбежала с радостным повизгиванием навстречу Игорю и Егорке, которого обожала и с самого его рождения взяла над ним шефство.

Я выбегаю в прихожую, ищу собаку в комнатах на кухне, во всех помещениях. Зову ее. Она всегда откликалась и прибегала и с веселым любопытством смотрела на меня, мол, – зачем звала? Но сейчас ее нигде не было. Может, она выбежала на улицу? Но я не выходила. И тут я вспоминаю визит этой Лены и как за ней захлопнулась дверь. Неужели это она выпустила собаку? Меня окатывает такой волной гнева, что я еле сдерживаюсь, чтобы не накинуться на Игоря, выплескивая всё накопленное.

Я распахиваю входную дверь и, как была, в шортах и майке, выскакиваю на улицу.

– Дейзи, Дейзи, ко мне! – кричу так громко, как только могу.

– С ума сошла, оденься! – кричит вдогонку Игорь.

Я отмахиваюсь, но чувствую благодарность, когда на плечи опускается мой пуховик. Скашиваю на него взгляд. Неужели в нем еще осталась хоть какая-то капля тепла и заботы? Но он не смотрит на меня, а куда-то вперед. Я проследила за взглядом.

По дорожке от пункта охраны к нам идет охранник и ведет за ошейник Дейзи. Я кидаюсь к ней.

– Как? Где вы ее нашли? – спрашиваю подошедшего мужчину. А Дейзи с повизгиванием прыгает вокруг меня и пытается теплым языком достать до лица. Я опускаюсь на корточки рядом с ней и утыкаюсь в шею. По щекам льются слезы.

Дейзи в нашей семье появилась еще до рождения Егорки. Зная о моей детской мечте иметь собаку, Игорь на нашу первую годовщину подарил мне щенка – мою золотую девочку. Она была именно моей, моим хвостиком, воплощением моей мечты, она всегда понимала меня с полувзгляда. И она была для меня вторым ребенком. Странно, но она вообще не склонна убегать. И если это произошло, то скорее всего ее что-то испугало.

– Так, стал быть, иду, обход делаю, вдоль леса, стал быть, а оттуда она выскакивает с бешеным взглядом. Видно, испугал кто. Что, убёгла? – сочувственно спрашивает охранник.

– Нет, специально выпустили, – зло отвечаю я и смотрю на Игоря. Тот пожимает плечами, мол, а я тут причем, меня вообще дома не было.

– Идемте в дом, холодно, – говорит он и подталкивает меня к крыльцу. А там, тоже без одежды, стоит, пританцовывая, Егорка.

– Дейзи! – радостно кричит он, а Дейзи летит на него и кажется, что она сейчас сметет его своим весом. Но нет, вовремя останавливается, знает, что может ненароком навредить маленькому хозяину. Егорка садится на корточки и обнимает свою любимицу.

Я с улыбкой смотрю на эту картину. Сзади неслышно подходит Игорь.

– Ну что, ты готова лишить сына вот этого всего? Не забывай еще и про садик, в который он здесь ходит. Все еще хочешь развод? – тихо говорит он мне на ухо, так, чтобы Егорка не слышал.

Радостный момент испорчен. Его слова бьют точно в цель, он отлично знает мои болевые точки.

– У него все это и останется, просто будет в другом месте. А я не хочу, чтобы он впитывал с малолетства модель поведения мудака. Я хочу, чтобы он вырос мужчиной, а не его подобием, который только прикрывается этим словом, – так же тихо говорю я, смотря ему прямо в глаза.

– О как, – усмехается он. – Смотри-ка, осмелела. Ну что, Нюта, значит, война? – и он вопросительно поднимает брови.

– Игорь, а давай мы в спокойной обстановке обсудим это, дома, в тепле, а не здесь? Или это такая психологическая атака с твоей стороны? – я жестом показала, что мы все еще стоим на холоде и я практически голая, с коротким пуховиком на плечах.

– Что ж, давай еще раз обсудим, – кивает он и галантно пропускает меня вперед.

Обсудить не удается, потому что Егорка после ужина требует сказку. И пока я его укладывала и рассказывала про драконов, которых он любил не меньше, чем динозавров, Игорь заснул. Я обнаруживаю это, когда прихожу в спальню. «Конечно, зачем меня ждать и поставить точку в разговоре, гораздо проще отстраниться и просто лечь спать», я практически закипела от злости.

Сна нет. Я иду на кухню и варю кофе. Несмотря на то, что есть кофемашина, я всегда варю себе только в джезве. Для меня это сродни медитации. Я стою и немигающим взглядом смотрю на кофейню гущу, которая постепенно поднимается. И как только кофейная шапочка доходит до краев джезвы, быстрым движением снимаю ее с огня. Добавляю в чашку дольку лимона и заливаю кофе.

Мыслей нет. Я прислушиваюсь к себе. Такое ощущение, что чувства и эмоции атрофировались. Мне становится страшно. А вдруг я больше никогда ничего не почувствую? Так и останусь навсегда высушенной досуха воблой.

В это время вибрацией на беззвучном режиме жужжит мой телефон. В мессенджере сообщение от мамы.

«Приезжай завтра ко мне, домой, не в редакцию, я завтра работаю дома. У меня есть для тебя одно рабочее предложение. И сюрприз».

*

Утром Игоря дома уже не обнаруживаю. Я ушла спать в другую спальню, не хотела его видеть рядом. Интересно, он таким образом избегает разговора?

Утро, как обычно, начинается с ритуала варки кофе. Егорка еще спит, я смотрю на часы и понимаю, что пора бы его уже будить. Иду к нему в детскую. Он тихо посапывает в ладошку, лежа на боку. Будить его не хочется, я сама бы с удовольствием легла к нему под бочок, такому теплому комочку. Но будить придется. Нужно успеть завезти его в садик, потом к маме, и дальше на встречу в издательство. Еще мне должен позвонить потенциальный клиент, которому требуетсяпереводчик, но с ним вопрос можно решить по телефону.

Сажусь на кровать и начинаю легко и нежно поглаживать спинку сына, приговаривая нашу с ним любимую присказку.

– Из-за леса, из-за гор

едет дедушка Егор,

Сам на кобылке,

Жена на коровке,

Дети на телятках,

Внуки на козлятках.

Съехали с гор,

Развели костёр,

Кушают кашку.

Там еще было в конце «слушают сказку», но сейчас уже на нее нет времени. Но сына кривой козе не объедешь, он сам про нее напоминает.

– Ммм, – мычит сын. – А сказка будет?

– Сказка будет вечером, а сейчас вставай, умывайся и спускайся вниз, как раз кушать кашку. Жду тебя, – я чмокая его в нос и спускаюсь на кухню.

– Мам, а давай пешком пойдем в садик? Смотри, погода какая, – сын вяло жует кашу и наблюдает через окно за снежинками. Погода и правда была сказочной. Особенно здесь, вдали от цивилизации. Наш коттеджный поселок не так уж и далеко находится от черты города, но даже здесь чувствуется обособленность от шума мегаполиса.

– А давай. Отведу тебя, а потом вернусь за машиной и поеду по делам, – соглашаюсь я. В конце концов, я не видела его несколько дней, пока они с Игорем были на лыжной базе.

Но в итоге я вскоре уже жалею, что мы отправились пешком. Егор шел еле-еле, застревая то слепить снежок, то засмотреться на снегирей. Смотрю на часы и нервничаю, потому что вижу, что уже опаздываем.

– Егор, ну давай побыстрее пошевеливайся, а? Мы уже опаздываем, – с досадой говорю ему, ожидая, пока он слепить очередной снежок.

Путь в пятнадцать минут пешком мы преодолеваем почти в полчаса. И еще не дошли.

– Да шевелю, шевелю я своими маленькими лапками, – бурчит Егорка и так комично у него выходит, что я не выдерживаю и смеюсь. А потом останавливаюсь и думаю – а что страшного произойдет, если даже мы опоздаем? Мысленно машу рукой на правила и хитро смотрю на сына.

– Хочешь, покажу волшебство?

Глаза Егора загораются. Что за вопрос, конечно, он хочет!

– Смотри, – и я подношу рукав куртки близко к его лицу. – Смотри внимательно на снежинку. Видишь, какая у нее правильная форма?

Он внимательно рассматривает ее и кивает.

– И что это значит?

– А то, что нет больше ни одной такой же снежинки в мире, они все разные. А еще у каждой из них – четное количество лучей. В детстве я прочитала в одной книге, что если с неба падают снежинки с нечетным количеством лучиков, это значит, на нашей планете много зла…

– Мам, ну это же сказки, – как-то снисходительно и слишком по-взрослому смотрит на меня мой пятилетний сын. И в этом взгляде я вижу отражение Игоря.

– Но ты же любишь сказки, правда? А ты знаешь, что в сказах заложена мудрость всего народа? И именно через сказки всегда передавались знания от стариков к молодым, – назидательно говорю я сыну.

Он смотри на меня, задумывается, кивает.

– Да, скорее всего ты права, – соглашается он.

– Фух, – выдыхаю шутливо. – Я сейчас почувствовала себя как во время экзамена перед своим профессором в университете.

Егорка смеется и бежит в группу садику, куда мы как раз подходим. И даже не оборачивается. Там его уже обступают друзья, и он моментально забывает про меня. Я улыбаюсь и машу рукой воспитательнице, что ухожу.

Иду обратно. Снег начинает идти крупными хлопьями и пока я иду от садика до стоянки около дома, превращаюсь в настоящего снеговика.