До Хэлмилэна мы добирались три дня. За пределами Артеи Эдвин пересел на коня, и теперь мы виделись только на редких остановках. На постоялых дворах мы занимали отдельные комнаты. С нами ехали только кучер и слуга. Удивительно, но ко мне они относились с большим почтением и заботой. Я сделала вывод, что о брачном контракте оба не знают.

Скучно мне не было. Я обожала дорогу. Вечность могла смотреть в окно на леса, поля и деревеньки. Нас сопровождало яркое летнее солнце. А впереди меня ждала практика, на которой не пригодится магия. И целое лето безделья. Даже не верилось.

К Хэлмилэну подъехали около полудня. Я с любопытством рассматривала стражу и ворота, отодвинув занавеску. На гербе города были изображена лисица с двумя лисятами.

В этот момент дверца кареты отворилась, и Эдвин сел напротив меня.

– Почти приехали, – сообщил он. – У меня есть дела в городе, Сандер и Жак довезут тебя до имения. Разбойников здесь не бывает, места тихие. Так что бояться нечего. Познакомишься с матерью, а я вернусь к вечеру. Ясно?

– Да, Эдвин. – ответила я.

На сердце сразу стало неспокойно. Знакомство со свекровью в отсутствие мужа не казалось мне хорошей идеей. Но мои возражения не были интересны Эдвину – он тут же вышел и захлопнул дверцу.

Карета тронулась. Мы отъехали от города и свернули в лес. В открытое окно ветер приносил запахи хвои и мокрого пепла… Пепла?

В этот момент карета остановилась. Я услышала встревоженные голоса прислуги и решилась выйти. В нос сразу ударил запах гари. Сильный, едкий. Свежий. Сердце сжалось, меня окатило волной липкого страха. Запах прочно ассоциировался с опасностью. Усилием воли я отогнала мрачные воспоминания и осмотрелась.

Карета стояла у выжженной поляны на краю леса. Впереди упавшие ветки перегородили дорогу, и теперь Сандро и Жак – кучер и слуга – возились, пытаясь оттащить их в сторону.

Жак повернулся ко мне и, пыхтя, доложил:

– Тут недолго, леди Рокфосс. Скоро управимся и поедем.

Я кивнула и снова повернулась к пепелищу. От мокрой земли кое-где еще шел дымок. Сначала краем глаза я заметила какое-то движение. А затем до моих ушей донесся слабый отчаянный писк. И было в нем что-то такое, что заставило меня мгновенно преодолеть отвращение к пеплу и смело шагнуть к обгоревшим кустам. Сандро окликнул меня, но я не оглянулась. Писк повторился. Тогда я осторожно развела остатки черных ветвей и замерла, удивленно рассматривая свою находку.

Глава 3. Находка

На мокром пепле лежал тощий лисенок. Серебристо-черная шкура почти сливалась с землей, поэтому я не сразу поняла, что за зверь передо мной. Только когда он снова начал метаться и пищать, заметила пушистый хвостик с белым кончиком, и поняла, что это всё же лиса. Редкого окраса, в народе их звали чернобурками.

Он не был ранен, но глаза и часть лба были залеплены зеленоватой кашей. Несмотря на то, что подобное я видела только на картинке в учебнике, недуг я узнала сразу. Его вызывало одно редкое растение – змеерост. Я огляделась в поисках опасного куста, но вокруг были только пепел и обгоревшие ветви.

Лисенок отчаянно тер лапами морду. Но я знала, что без специальных снадобий это не пройдет. Похоже, он лежал здесь уже давно. Как только выжил в пожаре, да еще ужаленный змееростом…

Малыш, наконец, выбился из сил и затих.

– Да ты родился в рубашке, бедолага, – ласково заговорила я и протянула ему ладонь.

Сначала звереныш оскалился, но затем принюхался и снова затих. Я призвала элементаль. Лекарские заклинания удавались мне лучше всего. Правда, в диагностике я была не сильна. Но вот успокоить боль, убрать воспаления, залечить рану получалось без проблем.

Я сплела пару легких заклинаний. Лисенок поднял мордочку и лизнул меня в щеку. Повозился, свернулся калачиком у меня на руках. Я погладила грязную шерстку и спохватилось, что на темно-синем платье остались серые разводы. Но вспомнила, что отстирывать бархат буду не я, а служанки. Это немного утешало. Плохо, конечно, что я предстану перед временной свекровью в таком виде… Но жалость к бедному ослепшему лисенку пересилила всё остальные чувства.

Я решительно повернулась, чтобы отправиться к карете, и обомлела. То, что дорога свободна, а Сандро и Жак уже спешат ко мне, я заметила не сразу. Сначала мой взгляд приковала гора. Огромная, поросшая лесом, она возвышалась над кронами деревьев. У ее подножия блестела гладь реки. И эта картина показалась мне невозможно красивой.

– Как называется это место? – спросила я у подоспевшего кучера.

– Это? – удивился он. – Дорога к имению Рокфоссов, леди.

Я мотнула головой и указала на гору:

– Нет. Вот это место. Гора, река.

Вместо него ответил Жак:

– Гора – Лишка. А реку местные зовут Толко.

В этот момент оба мужчины заметили в моих руках лисенка и разинули рты. Первым нашелся Сандро:

– Где вы его взяли, леди Рокфосс?

– Там, – кивнула я в сторону кустов. – Получил жалящий укус змеероста и выжил в пожаре. Он так отчаянно сражается за жизнь. Я смогу его выходить.

Сандро протянул было руку, но тут же с шипением отдернул ее. Острые зубы щелкнули, и на пальце кучера выступила кровь. Затем звереныш снова лизнул меня в щеку и затих.

– Чернобурка, – задумчиво произнес Жак. – Подрастет – можно сделать воротник на шубу, леди будет к лицу.

– Прекрати, – цыкнул Сандро. – Оставь эти шуточки для столицы. В Хэлмилэне такое не любят. Вам лучше вернуться в карету, леди Рокфосс.

Прижимая к себе лисенка, я заняла свое место, и мы поехали дальше. Зверек совершенно не боялся меня. Я, как могла, отерла платком грязную шерстку. С зеленой массой этого делать было нельзя. Поэтому мордочку я обработала одним из лекарственных настоев, которые нашлись в сумке. Лечение будет долгим и сложным, но я надеялась, что смогу спасти зрение лисенка.

Подумав, я сказала вслух:

– Раз уж какое-то время ты останешься со мной, нужно подобрать тебе имя. Пожалуй, назову тебя Кетту.

Лисенок приподнялся и снова лизнул меня в лицо, а затем свернулся на моих коленях и затих.

К имению мы подъехали через час. Я выбралась из кареты, прижимая к себе лисенка. Кетту проснулся и теперь водил мордой из стороны в сторону. Его ноздри широко раздувались, черные уши жадно ловили звуки. Я быстро оглядела дом. Отметила, что постройка старая. Стены из желтого кирпича, красно-коричневая черепичная крыша. Над флигелем возвышалась покосившаяся башенка. Навстречу уже спешили хозяева, и я натянула улыбку.

А вот меня улыбкой не удостоили. Женщина, которая остановилась напротив, несомненно, была стара. Морщин не так много, но волосы наполовину седые. Они были собраны в тугой пучок, и я порадовалась, что не изменила своей привычке носить строгую прическу. Глаза незнакомки были карими, а взгляд – таким же жестким, как у Эдвина. В этот момент я уверилась, что передо мной его мать и тут же склонилась. Слова приветствия прозвучали, ответ был сухим.

Жак поспешно представил меня:

– Госпожа, это жена вашего сына, леди Лина Рокфосс. Господин Эдвин прибудет чуть позже, его задержали дела.

Мадлен Рокфосс, – именно так звали свекровь, – скривилась и заявила:

– Тощая… Надеюсь, в родах не умрешь и сможешь подарить хотя бы пару девчонок этому дому. Я – не смогла.

От этих откровений я немного опешила. Мысленно перебрала пункты брачного контракта, которые заучила наизусть. Не нашла там пункта о родах и вздохнула с облегчением. Судя по всему, никаких детей в планах Эдвина не было. А исполнять желания его матушки я не подписывалась. Но, на всякий случай, возражать не стала. Натянула улыбку и смиренно ответила:

– Если будет угодно богам.

Госпожа Рокфосс снисходительно улыбнулась. Но в этот момент Кетту вытянул шею, продолжая принюхиваться. И улыбка хозяйки дома мгновенно сменилась отвращением.

– Что это? – раздраженно произнесла она. – Лиса?

– Лисенок, – поправила я. – Его ослепил змеерост. Я подобрала его на пепелище.

– На пепелище, – едва слышно повторила свекровь, а затем повелительно взмахнула рукой. – Немедленно выбросите эту дрянь за ворота!

Я инстинктивно прижала к себе Кетту. Он оскалился и зашипел. Словно понимал, что сейчас решается его судьба. Мне на помощь неожиданно пришел Жак. Он начал лебезить:

– Госпожа Рокфосс, да вы посмотрите на него. Худой, весь в соке змеероста. Того и гляди подохнет сам. Пусть девушка возится, если уж ей хочется. Негоже знакомство с ссоры начинать. Господин Эдвин так хотел порадовать вас женитьбой…

Старуха смерила Кетту взглядом и смилостивилась:

– Ладно. Оставляй его себе. Но не вздумай выпускать из комнаты. А как подохнет – сразу выброси тварь за ворота. Интересно, как Эдвин отнесется к такому соседству? Увидимся за ужином, Лина.

После этого она развернулась и направилась к дому. Мне тут же поклонился пожилой слуга:

– Леди Рокфосс. Следуйте за мной.

Отведенная мне комната оказалась большой и светлой. Точнее, не только мне. Я оглядела кровать, на которой смело можно было спать вчетвером, и сообразила, что теперь отдельная комната мне не полагается. Интересно, что будет делать Эдвин? Нам и правда придется спать в одной постели?

Мысль об этом вызывала смущение. Я вроде понимала, на что подписываюсь, но большей частью старалась не думать о деталях. Но теперь «детали» станут повседневностью, и к ним придется приспособиться. Впрочем, ректор в постели ничуть не хуже комнаты на троих, которая у меня была в общежитии. Эдвин не был ко мне ни добр, ни приветлив. Скорее, не замечал. А однокурсницы стремились уязвить и делали пакости.

Ванная меня порадовала. Несмотря на старую постройку, водопровод с подогревающими артефактами в доме был. Поэтому сначала я вымылась сама и выкупала Кетту. Лисенок не сопротивлялся. Я переоделась в чистое платье и вынесла из ванной завернутого в полотенце Кетту. Устраивать больного на полу не хотелось, и я опустила его на постель. Но вместо того, чтобы устроиться на мягком одеяле и уснуть, зверек неожиданно зарычал и начал рвать зубами подушку.

– Эй, прекрати! – закричала я, и попыталась вырвать ее у Кетту.

Но из прорехи мне в руки выпало что-то твердое. А в следующий миг жар, который всё эти дни мирно спал внутри, всколыхнулся и расцвел на моем лбу.

Эдвин

В отделении городской стражи Хэлмилэна было шумно и людно. Капитан тут же поклонился Эдвину, и тот небрежно кивнул в ответ.

– Что у вас, Батт?

Стражник подкрутил тонкие усы и серьезно ответил:

– Снова риспи, господин. Перешли реку и оставили пепелище.

– Сколько? – на лице Эдвина не было никаких чувств, но внутри он начал закипать.

Проклятые твари! Обнаглели и снова пошли жечь… Ну, ничего, Лина уже на пути в имение. А, значит, скоро они потеряют право гадить на его земле. Как только девушка переступит порог дома Рокфоссов.

– Жертвы? – будничным тоном продолжал расспрашивать он.

Капитан отвечал:

– Никаких. К селениям они не пошли. Выжгли кусок леса у дороги, словно предупреждение. Слава дождю, уже потушили. Но горело знатно, воистину жар был, как в преисподней.

Эдвин сжал кулаки и приказал:

– Проедемся. Возьми пятерых. Посмотрю, что нужно было этим тварям.

Батт кивнул и улыбнулся:

– Задержитесь на ночь? Сьенна только вчера вспоминала вас.

Сьенна… Пухлые губы, соблазнительное тело, и никаких обязательств. Перед Линой у него тоже нет обязательств. Можно остаться. Эдвин сам удивился, когда услышал свой голос:

– Нет. Не в этот раз.

После этого он многозначительно продемонстрировал капитану сжатый кулак. На одном из пальцев поблескивало обручальное кольцо. Лица стражников вытянулись. Эдвин развернулся и первым вышел во двор, чувствуя только раздражение.