Однако по сути Влад был прав, Кравцов это понимал. Нужно возвращаться к жизни, начинать все с нуля и прекращать депрессовать. Так и до психушки докатиться недолго.

– Ладно, попробую свалить с пар в субботу и прийти на ваш матч с «Барсами», – неохотно выдавил он. – Давай сюда приглашение, наверняка с собой принес?

– Принес! – обрадовался Влад и вытащил из кармана изрядно помятое приглашение. – Держи!

– Ну спасибо, – усмехнулся Даня, убирая подарок в ящик стола.

– Может, девчонку какую с собой возьмешь? У меня еще одно есть, – лукаво подмигнул Романов.

– Нет уж, никаких девчонок на хоккее! – отрезал Кравцов, думая о том, что женского общения ему с лихвой хватает в универе.

Дальше разговор перешел в более непринужденное русло, парни делились последними новостями, и былое напряжение заметно спало. Ближе к вечеру Влад попрощался с Даниной мамой и уехал домой.

– Зачем он приходил? Звал вернуться в хоккей? – спросила мама, когда Даня пришел на кухню, чтобы вымыть посуду. Она забрала у него тарелки из-под бутербродов и чашки. – Я вымою.

Мама никогда не одобряла увлечение сына хоккеем и была единственной, кто втайне радовался, что он вернулся к нормальной, по ее мнению, жизни. Решение отдать сына в такой опасный и травматичный вид спорта принял отец, а она, по обыкновению, смирилась, но всегда желала для своего ребенка более спокойного будущего.

– Звал, – честно признался Даня. Он сел на стул, глядя, как ловко мама ополаскивает тарелки, вытирает и ставит их в шкафчик. Он улыбнулся – ему всегда нравилось это ощущение тепла и уюта, которое создавала мама своей заботой и любовью.

– А ты что? – не поворачивая головы, как бы между прочим спросила она.

– Я – ничего, мне же еще два года играть нельзя, – пожал плечами Даня. – Схожу в субботу на матч… посмотрю на Влада, а то, может, зря он мое место в «Искре» занимает.

Даня пытался говорить беспечно, но мама отлично поняла, что скрывается за его мнимым равнодушием.

– Ох, сынок, смотри, – вздохнула она и обернулась, вытирая руки полотенцем. – Решение принимать тебе, но…

– Но я знаю, что ты против, – закончил он за нее, встал, чмокнул ее в щеку и вернулся в свою комнату.

Вместо того чтобы открыть сегодняшние конспекты, он плюхнулся на кровать и посмотрел на противоположную стену, до сих пор украшенную плакатом с Овечкиным, который он повесил еще в детстве. Потертая, местами выгоревшая бумага была дорога ему как память о прежнем Кравцове. Ниле Кравцове, полном надежд, стремлений и желания покорить целый мир, как сделал это легендарный хоккеист.

Может, Влад прав? Может, он действительно слишком погрузился в свои страдания, упиваясь чудовищной несправедливостью, и забыл, кем хотел стать? Забыл, кто такой на самом деле Нил Кравцов? Он не книжный червь и не переводчик, он хоккеист, и его душа всегда будет принадлежать хоккею.

Глава 3

Субботу Даня ждал чуть ли не с трепетом. Ночью он плохо спал, как будто сам собирался выйти на лед, а не просто посмотреть матч. Что-то дрожало внутри, будоражило, пугало и в то же время давало такую порцию адреналина, что аж руки потели.

Все субботние пары он прогулял, но не потому, что не успевал после них на хоккей, а потому, что думать ни о чем другом не мог. Мама косо посмотрела на него и осуждающе покачала головой, когда обнаружила, что он не пошел в универ, но ничего не сказала, за что Даня был ей благодарен. Она хоть и не одобряла его любовь к хоккею, но с пониманием относилась к его чувствам.

Промаявшись полдня, Даня наконец дождался своего часа и выскочил на улицу. Ледовая арена находилась далеко от дома, и на метро пришлось добираться больше часа, а потом еще пройтись пешком. Но за это время он немного остудил и проветрил голову. Владу ни звонить, ни писать не стал – не стоит отвлекать друга от предстоящей игры.

На улице уже по-весеннему светило солнце, и настроение заметно улучшилось. Даня издалека увидел полукруглое здание ледовой арены, и сердце в груди екнуло, а потом бешено заколотилось, воскрешая почти забытые ощущения. Кровь закипала в предвкушении борьбы. Как давно он этого не испытывал! И сейчас будто просыпался от глубокой медвежьей спячки. Широким шагом зайдя через центральный вход, Даня показал пригласительный и собирался было пойти искать свое место на трибуне, как вдруг кто-то окликнул его:

– Кравцов!

Он обернулся и удивленно воззрился на спешившую к нему через весь холл Диану.

– Ты откуда здесь? – спросил он, окинув взглядом запыхавшуюся девушку.

– Знакомый пригласил. Вообще хоккей я не очень люблю, но отказать было неудобно. – Она улыбнулась своей фирменной лучезарной улыбкой.

– А твой знакомый… – Даня не успел закончить вопрос, потому что заметил бегущего со всех ног Влада. Увидев Даню и Диану, Романов затормозил возле них, переводя недоуменный взгляд с одного на другого.

– Привет, – осторожно поздоровался он с другом и посмотрел на Диану. В его глазах что-то вспыхнуло, и сердце Кравцова странно кольнуло от этого взгляда. – Вы что, знакомы?

– Мы учимся в одной группе, – ответила Зимова.

– А вы-то откуда друг друга знаете? – нахмурился Даня.

– Мы с детства знакомы. Я же из Ивантеевки, Дианка по соседству жила. – Влад тепло посмотрел на девушку, которая ответила ему задорным взглядом.

– Неожиданно, – только и смог выдавить Даня и напустился на друга. – Ты почему здесь? И еще не переоделся! У тебя матч через сорок минут!

– Да бегу, бегу, Дианку встретить обещал.

Влад выглядел смущенным, и Даня совсем не узнавал своего прежнего прямолинейного и грубоватого друга. Вон даже покраснел, засранец! Все это ему почему-то совершенно не нравилось, и он решил закруглить разговор:

– Ну, мы пойдем, а тебе удачи на льду!

Попрощавшись с Владом, Диана и Даня отправились на свои места на трибуне, которые оказались рядом. Зрители медленно заполняли арену, а Даня с замиранием сердца смотрел на лед, испытывая смешанные чувства. Первый раз за два года он пришел на игру, дышал этим воздухом, впитывал напряженное ожидание болельщиков, но… впервые в жизни оказался по другую сторону катка. Словно решил посмотреть издалека, не решаясь признаться себе до конца, что возвращение неизбежно.

– Я ничего в этом не понимаю, если что, пояснишь мне некоторые моменты? – попросила Диана, плотнее запахивая куртку: в зале было прохладно.

– Вы с Владом близки? – ни с того ни с сего спросил Даня и тут же прикусил язык, когда увидел ее удивленно округлившиеся глаза. «Ну что за идиот! О чем ты думаешь, Кравцов! Что за бестактные вопросы? И вообще, какое тебе дело?!»

– Мы дружили в детстве, пока он не переехал в Москву, – медленно проговорила она, глядя на Даню неопределенным взглядом.

Кравцов хотел спросить, как и где они встретились вновь и почему она пошла на игру, хотя ей безразличен хоккей, но вовремя спохватился. Молчание – золото, лучше не лезть куда не просят. Да и какая разница, какие между ними сейчас отношения? Ему бы в себе разобраться, а не совать нос в чужие дела.

Даня решительно отмел посторонние мысли и отвернулся, потому что начиналось самое интересное – команды вышли на лед. Сердце затрепетало при появлении игроков, и он сжал зубы, думая о том, как бы ему хотелось оказаться сейчас там, вместе с ними.

Вбрасывание выиграли «Барсы», и парни помчались по льду. На время Даня забыл обо всем на свете, крича на игроков, когда они тормозили или совершали ошибки, и его крики тонули в реве бесновавшейся толпы. Влад много суетился, упускал шайбу и нервничал. Ему давали пасы, и несколько раз Даня вскакивал с места, думая, что Романов забьет гол, но ни разу шайба не залетела в ворота – только один раз отскочила от перекладины, давая возможность закинуть в ворота, но «Барсы» перехватили ее и сделали проброс. Влад явно был не в своей тарелке, злился и уже не раз применил силовой прием, балансируя на грани удаления. Игра шла напряженно, и «Искра» теряла инициативу, слишком часто подпуская нападающих противника к своим воротам. Особенно на себя обращал внимание Илья Морозов, талантливый нападающий «Барсов». Он так хитро обходил противников и вытворял на льду такое, что Кравцов диву давался, но болел все же за друга и за команду, в которой когда-то хотел играть сам.

Видя, в каком разобранном состоянии находится Влад, Даня готов был сам выпрыгнуть на лед, чтобы помочь другу или хорошенько встряхнуть его и заставить взять себя в руки. Адреналин бушевал в крови, все ощущалось так сильно, так по-настоящему, будто и не было этих двух лет, которые он провел в коматозном состоянии. Вот она, настоящая жизнь, настоящие эмоции, настоящий кайф! К черту античную литературу, латынь и английский! Это не жизнь, это жалкое подобие жизни!

Во время перерыва капитан «Искры» что-то проорал Владу, и тот глянул на него так, будто хотел зубами вцепиться ему в горло.

– Спокойно, Влад, успокойся, не поддавайся, разберетесь между собой потом!

– Ты очень переживаешь за него, – сказала Диана, и Даня удивленно посмотрел на нее, только сейчас вспомнив, что она все это время сидела рядом. Во время игры он забыл обо всем на свете, наконец-то почувствовав себя по-настоящему живым.

– Он мой друг.

Диана улыбнулась и опять посмотрела на лед. Оставался последний период, а счет по-прежнему никто не открыл. Перерыв закончился, и снова началась ожесточенная схватка. Игра стала жестче, нервы накалились до предела и на льду, и на трибунах. То «Искра», то «Барсы», поддаваясь эмоциям и нарушая правила, периодически оставались в меньшинстве. И вот, когда до конца периода оставалось пять минут, Морозов все-таки перехитрил голкипера «Искры» и забил первый гол. Трибуны взревели, а Даня в отчаянии вцепился в волосы. «Не успеют! Не успеют отыграться!» – стонал он мысленно.

– Водички? – заботливо предложила Диана, видя, в каком он состоянии.

– Нет. Потом, – односложно ответил он и опять впился глазами в лед.

И тут произошло то, чего никто не ожидал. Влад будто слетел с катушек, набросился на Морозова и повалил его на лед. Началась потасовка, арбитра чуть не затоптали, а когда парней наконец разняли, трибуны потрясенно затихли. Морозов, герой сегодняшнего матча, лежал на спине и не мог подняться. С такого расстояния невозможно было понять, что с ним. Кажется, что-то с ногой… Все замерли, наблюдая за разворачивающейся на льду драмой. Игроки что-то кричали, «Барсы» чуть не устроили новую драку, порываясь броситься на «Искру» и отомстить за своего лучшего нападающего. Даня замер, вцепившись дрожащими пальцами в волосы. Что будет с Владом? Арбитр удалил его до конца игры, и Романов, яростно рассекая лед, ушел. Содрал с головы шлем и скрылся в подтрибунных помещениях. Даня был уверен, что такое нарушение не пройдет для него без последствий, и дело не ограничится лишь удалением до конца матча. Он прекрасно представлял, в каком состоянии сейчас друг, поэтому кинулся к выходу с арены, расталкивая людей и наступая на ноги.

– Подожди! Кравцов, да подожди ты! Куда ты собрался? – Дианка бежала следом, пытаясь его остановить.

– Он сейчас не в себе, хочу с ним поговорить. Наверняка и команда против него ополчится, нельзя оставлять его одного, – скороговоркой выпалил Даня, несясь к служебным помещениям.

– Да кто тебя туда пустит! – Она дергала его за рукав. – Остынь! Давай подождем его…

Она оказалась права.

– Вы кто, молодой человек? – преградил ему путь кто-то из стаффа. – Вам туда нельзя.

– Там мой друг, Романов, Влад Романов, пропустите! – Даня рвался внутрь, представляя, в каком аду сейчас горит друг, который не справился с эмоциями и подвел всю команду.

– Друг, конечно, – скривился мужчина, настырно не пропускающий Нила в раздевалку хоккеистов. – Ты кто вообще такой?

Даня внезапно остановился, словно из него выпустили весь воздух, и уронил руки. Никто. Он действительно никто.