– Говорят ребята не местные, залётные. Отметелили, как следует. Широков рвет и мечет. Все менты на ушах. А толку? Свидетелей нет. Камеры клуба засняли лишь капот «Лексуса» «золотого мальчика». А Ирка зла, как черт!

Я, уже не вслушиваясь в трёп мужиков, и возвращаюсь обратно в салон «Гелендвагена».

Твою мать! Так получается вчера я и Хорошилов сломали пару ребер сыну Широкова? И какого хрена я повелся на пьяные уговоры Ванька? Может потому что мы оба были в кондиции, и хотелось почесать кулаки? Лучше бы я завалился на веселе к соседке Дашке, и провел ночь, кончая на ее силиконовые сиськи, чем снова оказался на волоске от тюрьмы.

***

После того, как доставляю Анастасию Дмитриевну обратно в коттедж, возвращаюсь в свою квартиру. Как только открываются двери лифта, я вижу картинку, которая меня даже не удивляет: Даша и Ванёк мило общаются у моей двери. Блондинка снова надела свои самые короткие шорты, а Хорошилов, истекая слюной, выглядит как идиот, развлекая соседку тупыми шутками для одиннадцатиклассниц.

– Юра, привет! А Ваня мне помог поменять душевой шланг. – Объявляет Дарья, накручивая на палец прядь обеспеченных волос.

– Угу – бубню я. – В этом он мастер.

В прихожей скидываю туфли и, расстегивая на ходу ремень своих брюк, направляюсь в душ.

Когда появляюсь на кухне, Хорошилов настраивает на магнитофоне радиоволну. Думаю, Марина оставила этот старый магнитофон в память о своей юности. Сомневаюсь, что «кассетник» работал, как следует, но радиоприемник все еще выполняет свою функцию неплохо.

Когда звуки DFM заполняют небольшую кухню, Ванёк открывает холодильник, разглядывая его содержимое.

– Жрать хочется.

– Дашка тебя не накормила?

На мой вопрос друг начинает громко ржать, а после неожиданно замолкает.

– Ты непротив, если я ее того? – Хорошилов совершает бедрами не замысловатые движения.

– Главное, чтобы она была непротив. Можешь развлекаться.

– Видел бы ты, как она терлась вокруг меня, пока я орудовал разводным ключом.

Ванёк изображает, как Дашка прижималась к нему, имитируя их мимолетную близость на спинке стула.

– Что же ты сдержался и не оприходовал ее прямо там? – я достаю из морозилки пачку пельменей.

Хорошилов наполняет кастрюлю водой из-под крана и водружает ее на плиту.

– Решил, что сначала поинтересуюсь у тебя, имеешь ли ты какие-нибудь виды на сиськи нашей соседки.

– Любой мужик, в здравом уме первым делом заметит ее сиськи.

Хорошилов мечтательно улыбается.

– Ну если ты не против, пойду завтра чинить кран на кухне. Дашка сказала, что он течет.

– Что ты знаешь вообще об этом Климе? – меняю я тему разговора и замечаю замешательство на лице Ивана.

– Только то, что он поматросил Полинку и в кусты. До сих пор помню его окровавленную рожу.

Взгляд Хорошилова становится жестким. В любой драке ещё со школы Ванька становился зверем. Вчера алкоголь помешал ему отвести душу на Климе, как следует. И это просто удача для сынка Широкова.

Когда я рассказываю другу, кого вчера мы нахлобучили, его глаза округляются. Да и вся моя история об устройстве на работу для извоза жены того, кто восемь лет назад просил суд максимальный срок по нашей статье, повеселила друга.

– Теперь не до веселья. Нас ищут. Уверен, что Широков перевернет всё Жемчужное в поисках обидчиков Клима.

– Да по хрену, Юрок! Мне здесь нравится. Завтра пойду искать работу.

Ванька вглядывается в опускающиеся на город сумерки сквозь кухонное окно.

– Ты что? Решил остаться?

– А что мне делать в Северодвинске? – Хорошилов дёргает плечами. – Горбатиться за копейки в автомастерской отчима? Хреновая затея. На «Севмаш» с моей судимостью меня дальше пропускного пункта не пустят. Оборонные заказы не для таких, как я.

– Может, нам обоим свалить отсюда? – я ровняюсь с Ваньком и мы оба наблюдаем, как закат окрашивает морскую воду на горизонте. Как алые блики скользят по белым парусам, входящих в гавань Жемчужного, яхт.

– Прятаться всю жизнь? Не хочу. Узнает Широков, кто навалял Климу, отвечу по всей строгости закона. Тебя впутывать не буду. Ты и так впрягся за меня вчера.

– Оба пойдём по статье. – Подытоживаю я и возвращаюсь к плите. Вода вскипела, и всплески шипят на поверхности плиты, напоминая о необходимости засыпать пельмени.

***

Утро нового дня похоже на предыдущее. Только теперь Анастасия Дмитриевна и я обмениваемся холодным приветствием, и девушка обозначает наш первый пункт назначения. Химчистка? Но я не задаю лишних вопросов и выезжаю на Правобережный тракт. Видимо, Ирина Вадимовна опекает своего великовозрастного сыночка, пока кости его срастаются. Поэтому все легло на плечи Насти. Вчера водители арендаторов торгового центра довольно неплохо отзывались о племяннице прокурора. Называя ее одним нормальным человеком из семьи Широковых.

В зеркале заднего вида я замечаю странный взгляд Анастасии Дмитриевны. Она смотрит на меня с подозрением и, кажется, с испугом. Но все время, что мы проводим бок о бок в машине, она говорит со мной только лишь по делу. К тому же моя голова тоже занята сейчас другим. Прямое столкновение с Широковым наверняка приведет нас с Хорошиловым на скамью подсудимых. Мне остаётся надеяться лишь на не расторопность местных оперов. Да и сам Клим, наверняка, даже не понял, кто пытался сделать из него кровавое месиво. Поэтому я могу расслабиться. Но я уже жалею, что помог тому парню на дороге с чертовым «Ровером».

***

Обедать по совету охранника офисного центра я направляюсь в рядом расположенное кафе, больше похожее на обычную столовку. Кормят не плохо, цена приемлема, народа практически нет. Туристический сезон начнется через пару недель, тогда-то все местные закусочные и забегаловки будут забиты туристами.

Занимаю свободный стол на террасе. Сегодня довольно прохладно. Видимо где-то в море разыгрался шторм, и ветер гонит свежий воздух, разгоняя невыносимую жару, которая вернётся уже завтра.

Расставляю тарелки со своим обедом с подноса, когда замечаю, как напротив меня за стол усаживается незнакомый мужик.

– Кажется, здесь довольно много пустых столов. – Раздражённо произношу я, окидывая взглядом, практически пустую террасу.

– В провинции Ракка не было такого свежего бриза. Не так ли?

Я вглядываюсь в синие глаза моего собеседника и холодок, совсем не от морского ветра, проходит по моему позвоночнику.

ГЛАВА 7. НАСТЯ

Мое утро начинается в фитнес-зале, где Вадимка, снова пытается пристроить ладони к моим бедрам. Я гляжу на него с укором, и он отходит к другой подопечной, что крутит педали на велосипеде. Электронные часы над дверью показывают семь часов, и я решаю сворачивать удочки. Вадимка бежит за мной по прорезиненному покрытию, на котором пыхтят дамочки бальзаковского возраста и у стойки администратора, сообщает:

– Хочу перенести наши тренировки на вечер.

– Тогда, я отказываюсь от твоих услуг.

Я вытираю уголком полотенца лоб и сдаю браслет симпатичной девушке с мальчишеской стрижкой.

– Погоди, – он опять нагоняет меня, только уже у раздевалки. – Я просто записался на повышение квалификации к одному московскому тренеру.

– Что я могу сказать, твои проблемы. Я привыкла заниматься утром, потом у меня весь день расписан и вечером, я ни то, что ногу поднять не могу, глазами больно водить.

Перед носом Вадимки захлопывается дверь, и я улыбаюсь, оказавшись один на один с разноцветными шкафчиками. Он ухлестывает за мной почти полгода и надеется, что я куплюсь на его букеты, доставленные с курьером или приглашения на ужин. Обещанного три года ждут.

После душа, я надеваю спортивный костюм и вызываю такси. Машина прибывает через пять минут и мне приходит дозвон о том, что меня ожидает серебристая «Киа» с номером В363ВН. Взгляд Вадима отрывается от пышной попки в розовых леггинсах, принадлежащей постоянной клиентке Людмиле и провожает меня до самого выхода.

***

Ирина Вадимовна к моему возвращению, уже уезжает на работу. С того вечера в «Малахите» она вся на нервах. Видимо, встреча прошла не так, как она рассчитывала. Я подготовила все документы давным-давно, но они до сих пор находятся у нашего юриста Романа Александровича. Видимо, имеются какие-то загвоздки с этим контрактом. Звук входящего сообщения в одном из мессенджеров, вынуждает меня притормозить у ворот. Ритка скидывает фотку из дома с двумя бутылками вина на столе и пишет, что Магомед щедрый мужик. Мы не видимся с того вечера в «Жар-птице», а у нее на уме одно сплошное развлечение. Да и какого черта, она принимает подарки от Маги? Этот дагестанец, внушает страх одним своим присутствием, заставляя всех, бегать перед ним на цирлах. Его братья точно такие же. Никто для них не авторитет. Я быстро вбиваю ответ и жму кнопку на видеодомофоне, чтобы охранник впустил меня на территорию. Через минуту, замок щелкает и я, не поднимая головы, заношу ногу над ступенькой. Легкое столкновение и Юрий широко улыбается мне. Я успеваю заблокировать экран боковым касанием и рычу:

– Могли бы пропустить девушку, прежде чем выходить!

– Прошу. – Водитель отодвигается, и я тороплюсь по дорожке, чтобы скорее скрыться от него. Гриша поправляет фуражку и усмехается, отрезая секатором ветки у вишневого дерева.

– Доброе утро. – Я вхожу в дом, и Варя зовет меня завтракать. Клим не может повернуться, из-за корсета, что держит челюсть в нужном положении. В день, когда его выписали, Ирина Вадимовна приказала всем не вспоминать о драке. Я и не думаю об этом. За исключением парочки случаев, когда я рада, что ему больно.

– Привет, Настюха. – цедит он, сквозь узкую щелку меж зубов.

– Привет, – я беру со стола банан. – Позавтракаю позже, что-то пока нет желания.

– Настюша, послушай, ты бы помягче с Юрой. – Варя подставляет высокий стакан с трубочкой перед сидящим Климом.

– Я не стану молчать, если он будет мне грубить. А он, делает это, с завидной регулярностью.

– Ну, дак, парень новенький. Еще не в курсе наших правил.

Клим потягивает жижу, что Варя смешала в блендере и морщит лоб.

– Занимайся этим инвалидом, и не защищай водителя, что не продержится у нас и месяца.

– Зря ты так.

Я поправляю спортивную сумку на плече и иду в свою комнату. За закрытой дверью, снимаю олимпийку и собираю волосы заколкой, чтоб принять душ. Чего это Варя заступается за Юрия? Даже в Олеговке мне не доводилось встречать таких наглых и бестактных парней. В школе за мной много кто ухаживал и оказывал внимание, но никто не переходил границы, хоть и не зубрил книжку по этикету. А Юрий, он просто пример для девчонок, которые своей невинностью затмят непорочную деву Марию. Баба Шура, как только мне исполнилось шестнадцать, стала говорить, чтоб я была осторожна с мальчишками. Они могут навешать лапшу на уши, ради ночи на сеновале. А те, кто посмелее, будут пользоваться особенными штучками, теми, о которых пишут в романах. Я забрасываю майку в корзину для белья и оперевшись руками о раковину, смотрю в зеркало. Улыбка водителя так и мельтешит перед глазами: открытая, беззаботная, яркая. Морщины, появляющиеся от нее, касаются внешних уголков глаз, и картинки соединяется в красивое изображение. Я выдыхаю. Меня не должно тревожить то, как улыбается этот клоун. Еще выдох и карие глаза в зеркале заднего вида, на секунду рисуют на моем лице умиление. Стереотипы, выстроенные мной годами, о блондине с волевым подбородком, рушатся при виде физиономии Юрия. Не думала, что меня может зацепить такая нестандартная внешность. Зеркало запотевает, и я провожу по нему рукой. Меж грудей виднеется крошечный шрам оставленный год назад…

***

Год назад. Юбилей Андрея Петровича.