– А дальше они, эти бандиты-крысятники, «Ситроен» наш порезали, ничего не нашли. И снова взялись за гаражом следить. Тут-то, на следующей машине, их и повязали. И автосервис тоже.

– Круто! – восхитился Максик. – Павел, возьми меня в помощники! Я тоже хочу быть частным детективом!

– Добро пожаловать! – сказал я.

– Это мы еще посмотрим, Макс, на твое поведение, – сказала Лиза, – а пока давайте-ка отметим (я без иронии говорю) раскрытие дела и Пашин талант. – И заказала бутылку самого дорогого болгарского бренди, многозвездную «Плиску».

И ночью той она меня любила с особенною страстностью.

В сущности, на том история заканчивается, но я знаю, что читательницы женского пола более всего ценят, когда рассказы мои не только «детектив», но и «про любовь». И я предвижу от них неизбежные вопросы: «А что у вас дальше было с Лизаветой? Как складывались отношения? Долго ли вы были вместе? Как и почему расстались?»

Отвечаю просто и коротко: мы вернулись в Москву. Однажды я позвонил Лизе, пригласил в ресторан – она сказала, что не может, проблемы, дескать, на работе.

Я позвонил через неделю, она без особого энтузиазма согласилась. А когда мы изрядно наклюкались в странном кабачке у меня в Перове, она выдала следующую тираду:

– Паша, мы прекрасно провели время на юге, но ничего у нас, по большому счету, не вспыхнуло, так ведь? Ты по мне с ума не сходишь. Да и ты, конечно, приятный, милый, но я не уверена, чтобы прям мечтаю провести с тобой остаток своей жизни. А годы идут, часики тикают, мне пора искать постоянное пристанище, да и тебе определяться. Что мы будем кота за хвост тянуть, друг дружке голову морочить? Давай проведем сегодня последний, прощальный вечер – и разбежимся.

Мне немного была обидна эта тирада, я-то привык, что дамочки вечно охотятся за мной и добиваются. Однако сейчас, по прошествии времени, отчетливо понимаю: как же она была права! Какую же смелость иногда приходится проявлять, чтобы навсегда расстаться! И дамочки тут зачастую бывают решительнее любых мужчин.

Вот только жаль, что Максик мне больше так ни разу и не позвонил.

Помощник детектива из него получился бы толковый.

Девушка-приманка

Основано на реальных преступлениях

Сердце не камень, нет, совсем не камень.

К чему это я?

К тому, что эта история – несомненно, детективная! – начиналась и разворачивалась как социальная драма или мелодрама.

А может, какой-нибудь мексиканский или турецкий сериал, на которые так падка наша с Леночкой дочка Валентина.

Первым актом в этой истории стало письмо, присланное мне. Электронное письмо, конечно. Кто сейчас обычные пишет!

Оно пришло с какого-то совершенно левого адреса – по всей видимости, одноразового. По непонятной причине не попало в спам. Возможно, потому, что неизвестный отправитель адресовался ко мне лично. Но то было совсем не «нигерийское мошенничество», когда на плохом русском объявляют, что ты стал наследником многомиллионнодолларового состояния.

«Здравствуйте, уважаемый Савва, – говорилось в мейле. – Обратите внимание на нижеследующие фотографии, они вам понравятся».

Как я быстро понял, в словах «они вам понравятся» содержалась немалая издевка. На фотках присутствовала моя родная жена Леночка. И – другой мужчина.

В сущности, ничего особо криминально-интимного они не совершали. Слава богу, не в постели лежали. Однако кто-то – очевидно, длиннофокусным объективом – запечатлел Ленку в компании с посторонним мужиком.

То есть для нее он был не совсем посторонним. Да и я его знавал – не близко, но виделись пару раз. Когда-то Ленкин роддом устраивал нечто вроде пикника по случаю своего юбилея. Мы в компании с медсестрами, акушерками и этим дядей выпивали и ели шашлыки. А в другой раз вместе с ее трудовым коллективом ездили на экскурсию в Вологду и Кирилло-Белозерский монастырь. И ничего я там между Ленкой и этим хмырем не заметил. Как и с другими немногочисленными мужиками, трудящимися в роддоме. А тут…

Звали типа Марк Иваныч, возраста он был почтенного, за пятьдесят, с лысинкой и сединой. И на вид довольно плюгавенький. Не думал я, что Ленка на него польстится. Но, с другой стороны, какая обыденность! Какая пошлость! Медсестра и врач. Она его полюбила за редкий ум и неземные таланты, как-то так. Вероятно, он восхищал ее своим профессиональным мастерством. Ну да, наверное. Она несколько раз про Марка Иваныча замечала мимоходом, что он светило, все роженицы мечтают к нему попасть и его вызывают на самые сложные случаи.

Видимо, сие профессиональное восхищение и дало о себе знать. Я внимательно рассмотрел файлы. С одной стороны, вроде бы не к чему придраться. Первое фото демонстрировало их вдвоем в кафе. На втором – ее рука, лежащая на столике, покоилась в его руке. На третьем – он открывал перед ней дверь своего лимузина и Ленку туда подсаживал. И наконец, на четвертом изображении… Да, там они целовались. Съемку производили через лобовое стекло машины, и то был настоящий поцелуй – не куда-нибудь по-братски в щечку, а непосредственно в губы.

О том, что случилось дальше, меня, очевидно, оставляли в неведении. Домысливай, мол, сам, что там могло быть. А может, и не было ничего?

То есть при желании Ленка, конечно, могла оправдаться. Типа, подвез он меня до дома, чмокнула я его на прощание. А можно было, при наличии минимальной фантазии, дорисовать себе все остальное: и куда они на самом деле приехали – к нему домой? в гостиницу? к нам, в мое и дочкино отсутствие? Равно как и что там с ними дальше произошло.

Однако дело заключалось в том, что оправданий-объяснений спрашивать мне покуда оказалось не с кого. Ранний июнь, начало лета, и я оплатил Ленке с Валюхой прекрасный номер в пятизвездной гостинице в Анталье на целый месяц. С тех пор как я переквалифицировался из нищего историка в похоронного агента, в кармане у меня зашевелилась деньга, и я на моих девочек средств не жалел. Когда закончился у Валентины десятый класс, немедленно отправил их отдыхать-купаться-загорать ^[9].

Теперь впору задуматься: а вдруг и там моя благоверная сочувственно принимает ухаживания волоокого усатого янычара?

Фу, какая гадость! Не ожидал я от нее этого!

Потом, внимательно рассмотрев снимки, я понял, что у Ленки может возникнуть отмазка: типа, дело это давнее. Кофточка на ней надета, которую она уже пару лет, кажется, не носит – похудела с тех пор на размерчик, потому что приобрела (на мои гонорары) абонемент в дорогущий фитнес.

То есть снимали, когда я был нищим историком. А она в ту пору все время меня пилила, подкалывала и требовала денег. Это сейчас, когда я стал ну очень хорошо зарабатывать, жена смирилась и успокоилась.

Но чем, я вас спрашиваю, это отличается от проституции: пока у мужа временные трудности, можно косить глазом и ходить налево? И только если приносишь в дом каждодневный куш, она верна и тебя одного ублажает?

У меня и другие претензии к Ленке всколыхнулись. Я ведь ради нее и Валентины бросил свое любимое дело, оставил кафедру, отдел, учеников, конференции, доклады, статьи в научных журналах и уважение коллег. Перешел на работу нелюбимую, нервную, ненормированную – но очень денежную. Все исключительно для семьи и дома. Из-за того, что Ленка меня пилила-долбила без перерыва несколько лет. А она со мной так!

Однако устраивать международные телефонные разборки я не стал. Бог с ней! Вернется – поговорим.

Но сам удивительным образом, кроме горечи и уязвленного самолюбия, стал чувствовать исключительную легкость. Как писал мой любимый прозаик Кундера в романе про неверного мужа – «невыносимую легкость бытия». Типа, верные супружеские отношения мне раньше не позволяли ни на кого посматривать и ни с кем закручивать. Но теперь почему бы нет? Сколько милашек вокруг. А я мужчина в самом соку, сорок с небольшим, и хорош собою, и при деньгах.

* * *

Вероятно, флюиды свободы стали распространяться вокруг меня немедленно.

Во всяком случае, когда я приехал на очередные похороны, которые по долгу службы курировал, сразу почувствовал, как многие женщины вокруг чудесным образом стали обращать на меня повышенное внимание. Нет, не вдова – это было бы слишком пошло, да и даме, горько оплакивающей покойника, перевалило за семьдесят. Но вот другие подходящие по возрасту, даже одетые в черное и временами пускавшие слезинку, на меня посматривали.

Подобное продолжалось на поминках. Я и сам верил, что хорош: в черном строгом костюме, с черным галстуком, царивший на тризне и подсказывающий близким родственникам, что и как делать.

А когда все смешалось и поминовение в конце концов превратилось, по обыкновению, в банальную пьянку, я вышел на вольный воздух – в зале было душновато.

Июньский день, несмотря на время, клонившееся к десяти, был еще довольно светел. В стороне от входа курила стайка молодежи. А следом за мной из банкетного зала вышла стройная, высокая женщина в строгом черном платье и со свежей укладкой. В ушах и на пальцах ее сверкали бриллианты – а впрочем, может, фианиты или бижутерия, я в этом не разбираюсь. Но, как бы там ни было, выглядела она прелестно. Примерно одного со мной (и Ленкой) возраста, она в то же время производила впечатление дамы из высшего общества. Поэтому, вероятно, надеты на ней все-таки были подлинные бриллианты. Да и сами похороны (и гости на них) смотрелись богато.

– У вас сигаретки не найдется? – спросила она.

– Я не курю, но для вас, пожалуйста. – Я достал из борсетки пачку, которую всегда носил с собой на погребения специально для расчувствовавшихся гостей вроде нее.

Она взяла одну. Я подал ей огня, она вдохнула дым и закашлялась.

– Я тоже обычно не курю, – пояснила дама.

– Конечно, похороны, все на нервах, – поддакнул я.

– Да, все на нервах, но я, если честно, покойному седьмая вода на десятом киселе. Просили прийти помочь, вдову поддержать. А вы похоронный агент?

– Типа того.

И, вы знаете, в тот момент – а может, даже раньше – невидимый подсказчик внутри меня шепнул: у нас с ней что-то будет. Что-то склеится. По ее глазам стало понятно. По голосу. По всем невербальным сигналам.

А я и сам теперь не против небольшого приключения.

– Какая интересная у вас профессия! – продолжила она. – Хотела бы я вас расспросить. Чтобы вы мне про нее рассказали подробнее!

– А вы что, журналист?

– Нет, просто самой интересно.

– Так спросите что-нибудь, я отвечу.

– Ну, например, как такую профессию выбирают? А впрочем, это тема не для мимолетной беседы… Может, мы с вами отсюда убежим?

– Не могу, я, считайте, на работе. Как говорится, ресторан открыт до последнего клиента. В моем случае: до тех пор, пока вдова наконец не скомандует расходиться.

– Очень жалко. Может, встретимся как-нибудь в городе? Если что, я сейчас совершенно свободна. Кстати, меня зовут Антонина. Дурацкое имя, немодное – назвали в честь бабушки.

Я повертел на безымянном пальце обручальное кольцо и ответствовал:

– Я вообще-то женат, но тоже временно свободен, – что бы это ни значило. – И меня тоже не слишком модно зовут – Савва.

– Савва? Звучно. Вы, по-моему, как раз опередили моду! Мне нравится ваше имя. Давайте встретимся завтра? Пообедаем или поужинаем?

– Днем я занят. А поужинать – пожалуйста.

– Дайте мне свой телефон, я закажу столик и пришлю вам месседж, куда мы идем и во сколько.

– Вы очень конкретны, Тоня.

– Мы ведь не дети, чтобы зря время терять. – Она со значением взглянула мне в глаза.

* * *

На следующий день все пело во мне. Со времен ухаживания за Ленкой – а было это чуть не двадцать лет назад – ни на какие свидания я больше ни с кем не ходил.