– Мы не желаем вам зла, – повторил один из незнакомцев, медленно шагнув вперед. Он даже не испугался меча, который она держала в руке, каким бы смертельно опасным тот ни был.

Корэйн сомневалась, что хоть кого-то из Древних можно напугать мечом.

«Они все бессмертные». Корэйн сразу поняла это. У них были такие же серьезные лица, как у Домакриана, и они смотрели на мир тем же взглядом – глубоким и отрешенным. Тот, что ближе всех, двигался с какой-то неземной грацией, плавной и стремительной, словно река, в которой стояла Корэйн.

Молочно-белым цветом кожи он походил на Дома, но на этом сходства заканчивались. У этого Древнего были темно-рыжие волосы и золотистые, как у ястреба, глаза. В отличие от грозного широкоплечего Дома, напоминающего вечно хмурую скалу, его можно было сравнить со стройной, высокой ивой. Позади него стояли еще шестеро Древних, таких же рыжеволосых, как и он.

Под их мантиями виднелись кольчуги и кожаные одеяния всех оттенков пурпурного и золотого, как палая листва. Они явно были лесными жителями и выбирали одежду таких цветов, чтобы сливаться с деревьями. Но на фоне пустынных холмов они выглядели совершенно несуразно.

– Вы из Каслвуда, – произнесла Корэйн громким и холодным голосом.

Бессмертный склонил голову и изящным жестом отвел руку назад.

– Из Сиранделя, леди Корэйн.

Корэйн попыталась вспомнить хоть что-нибудь про это поселение Древних, но ничего не приходило в голову. Она знала лишь то, что на поле боя вместе с ее отцом погибли несколько сирандельских воинов. Они сразились с Таристаном и потерпели поражение.

«Захотят ли они сразиться с ним снова?»

– Откуда вам известно мое имя? – спросила Корэйн, приподняв подбородок.

Древний окинул ее внезапно смягчившимся взглядом. Она прочитала в его глазах жалость, и по ее коже поползли мурашки.

– Теперь ваше имя известно в каждом поселении Древних на просторах Варда, – ответил он.

Корэйн спокойно приняла его ответ.

– А кто вы такой?

Бессмертный снова опустил голову, а затем встал на одно колено. Когда-то в прошлой жизни другой Древний так же преклонял перед ней колено. Тогда это произошло неподалеку от ее старого домика, а не в канаве на противоположном конце света.

Корэйн закусила губу, чтобы не закричать.

– Я Кастрин из Сиранделя. Сын Брайвена и Лиранды, рожденный в Глориане.

Кивком Корэйн велела ему встать.

– В этом нет необходимости.

Кастрин тут же вскочил на ноги.

– Прошу прощения, миледи, – произнес он, заламывая руки.

Лавина воспоминаний о Доме с его бесконечными извинениями и бессмысленными высокопарными обращениями едва не сбила ее с ног. Она опустила меч и отвернулась, скрывая лицо от внимательного взгляда бессмертного. Горло сжалось так, что каждый вдох давался ей с трудом, а на глазах выступили обжигающие слезы. Она отчаянно, всем сердцем, хотела, чтобы Дом сейчас был рядом. Чтобы рядом был хоть кто-то из них. Где-то в глубине души она задавалась вопросом: если она вложит в это желание всю свою волю, что заключалась в теле, сможет ли вернуть их?

– Миледи, вы ранены?

Корэйн потребовалось все ее самообладание, чтобы не закричать на Древнего, несмотря на его искреннюю растерянность. Она вспомнила, как вел себя Дом, пока не начал немного разбираться в том, как мыслят смертные. Кастрин был еще хуже.

– Нет, – отрезала она, а затем повернулась к нему спиной и медленно вложила Веретенный клинок в ножны.

Древние следили за ней своими жутковатыми глазами, словно собравшиеся на краю лесной опушки волки. К своему удивлению, Корэйн почувствовала прилив облегчения. Рядом с ними она была в безопасности – насколько это вообще возможно в мире, который распадался на части.

– Наверно, я должна спросить, зачем вы меня искали, – сказала она, прислонившись плечом к лошадиному боку. Ощущать тепло живого существа было приятно. – Но я догадываюсь, в чем дело. Теперь, когда на границе вашего леса полыхает Веретено, ваш правитель наконец-то образумился?

Кастрин поджал губы и перевел взгляд куда-то ей за спину, в направлении Джидаштерна. «Может быть, он видит дым от горящего города или выжженные полосы там, где пронеслись гончие Инфирны? Может быть, ему уже известно о том, что я оставила позади?»

Судя по отвращению, отразившемуся на лице Древнего, ее предположение было верным.

Покачав головой, он снова перевел взгляд на Корэйн.

– Мы просим вас проследовать за нами под надежную сень Сиранделя, где вы будете под защитой нашего правителя. Вальнир желает встретиться с вами.

Корэйн, по-прежнему опираясь на лошадь, скрестила руки на груди.

– Я направляюсь в Айону, – сказала она прежде, чем осознала, что делает. План рождался по мере того, как слова вылетали из ее рта. Ей вдруг показалось, что она поступает правильно. Словно к этому решению ее вела сама судьба. «Других вариантов у меня все равно нет», – подумала она и вслух сказала: – Можете сопроводить меня до вашего поселения и предоставить мне ночлег. Я поговорю с вашим Вальниром, но потом продолжу путь.

Воины Кастрина, стоявшие за его спиной, обменялись удивленными взглядами. Сам Кастрин растерянно моргнул, разделяя их озадаченность. Они явно не ожидали, что получат отпор. Этим Древним, по-видимому, недоставало опыта общения со смертными.

Наконец он поклонился еще раз.

– Да будет так, миледи.

Корэйн поморщилась. Этот титул ощущался так же, как песок на зубах.

– Обращайтесь ко мне по имени, Кастрин.

В ответ Древний покорно склонил голову в очередном поклоне.

– Да будет так, Корэйн.

К ее глазам вновь подступили слезы, но уже не с такой силой, как раньше. Чем больше боли она испытывала, тем менее чувствительной становилась. Все равно что долго стоять на лютом холоде – в какой-то момент просто перестаешь его ощущать.

– Я слышал о ваших соратниках, Корэйн. Они обладают силой и изворотливым умом. Благородные герои, все до одного, – сказал Кастрин, вглядываясь в ее лицо. Корэйн изо всех сил пыталась сохранять спокойствие. – Где же они?

Слова застряли в горле, а губы отказывались шевелиться. Она не могла даже заставить себя произнести эти слова вслух, но Древний не сдавался.

– Домакриан из Айоны? – настойчиво продолжал Кастрин. – Он наш друг.

У Корэйн перехватило дыхание, в ушах застучала кровь. Резко повернувшись к Древним спиной, она вскочила на лошадь.

– Он был и моим другом тоже, – прошептала она.

* * *

Каждая миля, которую Корэйн оставляла позади, каждый прошедший день становились еще одним кирпичиком в стене, окружавшей ее сердце. Она сосредоточилась на ритмичном шаге своей лошади: считать удары копыт было легче, чем вспоминать Соратников и участь, которая их постигла. Но они все равно преследовали ее, снова и снова являясь во снах.

Каслвуд оказался настоящим лабиринтом, состоящим из корней, кустов и ветвей древних деревьев. На первый взгляд все вокруг казалось одинаковым. Повсюду были лишь зимняя серость и зелень сосен, а под ногами стелился бурый ковер из иголок и упавших листьев. Однако Древние знали такие пути, какие не смог бы отыскать ни один из смертных, и уверенно вели коней по туннелям из перевитых веток. Корэйн оставалось лишь следовать за ними. Она чувствовала себя потерянной и не могла отделаться от ощущения, что лесные дебри проглатывают ее заживо. Она потеряла счет дням, пока плелась в хвосте процессии, словно сокрушенный горем призрак.

– Корэйн ан-Амарат. – Голос Кастрина пробился сквозь пелену воспоминаний, окружившую сознание Корэйн.

Остановив лошадь, она обернулась и обнаружила, что бессмертные успели спешиться.

Они смотрели на нее желтыми глазами, словно чего-то ждали. Их взгляды походили на солнечные лучи, мерцающие между деревьями. Кастрин склонился и изящно вытянул руку, являя собой образец придворного джентльмена.

– Мы прибыли, – сообщил он.

Корэйн озадаченно нахмурилась. Лес вокруг оставался неизменным: все те же камни, корни и скованные льдом речушки. Над обнаженными дубами возвышались сосны. Тополя шелестели ветками, с которых еще не облетела золотистая листва. Птицы пели немного громче, а вода билась о камни чуть-чуть мелодичнее, но в остальном все было по-прежнему.

– Я не… – начала она, оглядываясь по сторонам.

В этот момент угол ее зрения изменился, и перед ней расцвел Сирандель.

Два дерева позади Кастрина на самом деле были колоннами, обтесанными столь искусно, что на вид камень не отличался от древесной коры. У них даже имелись корни, уходящие прямо в землю. Оставшиеся листья на гладких ветках оказались стеклянными фигурами невероятно филигранной работы. Красные, золотые и багровые, они отбрасывали на землю мерцающие тени. Искусственные деревья изгибались, образуя арку.

«Точнее, ворота».

– Отсюда пойдем пешком, – пояснил Кастрин, взяв своего коня под уздцы. – Теперь дорогу найти легко, даже для вас.

Корэйн хотелось огрызнуться, но он был прав. В одиночку она бы не добралась до Сиранделя даже за тысячу лет.

Выскользнув из седла, она почувствовала под ногами не лесную почву, а твердый камень. Они стояли на тайной тропе, замаскированной так же, как и колонны ворот. На корнях искусственных деревьев, росших по обе стороны от входа, были вырезаны фигурки лисичек. Казалось, они охраняли ворота, словно пара стражников. Корэйн ощущала на себе взгляд их каменных глаз. Подозревала, что вход в Сирандель стерегут настоящие стражи – искусно спрятавшиеся среди деревьев Древние.

– Поселения Древних похожи на города? – спросила она, из-под прищуренных век рассматривая лес. Ей не удалось заметить ни одного охранника, но каменных деревьев становилось все больше и больше. Их стеклянные листья мерцали так же, как глаза Кастрина.

Кастрин пожал плечами. Его конь следовал за ним сам – видимо, привык безоговорочно подчиняться хозяину, да и путь в Сирандель знал наизусть.

– Когда как, – ответил он. – Некоторые поселения мало чем отличаются от форпостов, другие напоминают деревни или замки. Гишан – это могучая крепость на утесе, жемчужина Снежной короны. Тиракрион – остров. А вот Айона, старейшее из наших поселений, представляет собой настоящий город. Многие из нас, попав в этот мир из Веретена, оказались именно там. Конечно же, теперь в Айоне его нет – оно давным-давно переместилось.

– Переместилось?

– Веретена могут не только открываться или закрываться, миледи. Они меняют положение, – ответил Кастрин. – Но на это уходят столетия. Пройдут многие годы, прежде чем пылающее Веретено Джидаштерна появится в каком-то ином месте.

Глаза Корэйн округлились. Она представила, как золотая нить Веретена пронзает мир то там, то здесь, извергая из себя пламя.

– Я не знала, – произнесла она и закусила губу. – Значит, вы, рожденные в Глориане, попали сюда через Веретено Айоны?

По лицу Кастрина пробежала тень. Корэйн поняла, что в этот раз болезненные вопросы задавала она, в то время как бессмертный пытался уйти от ответов.

– Я пришел в этот мир ребенком, много столетий тому назад, – сухо сказал он. – Нас изгнали из королевства, которое стерлось из моей памяти. Сначала на Перепутье, а потом, да, на земли, впоследствии ставшие Айоной.

«Изгнали». Корэйн мысленно отложила слова Кастрина, словно драгоценные камни, которые ей предстояло перебрать, когда появится время.

– На Перепутье? – переспросила она, изо всех сил изображая невинное любопытство.

– Когда-то мы называли его дверью, которая открывает путь ко всем дверям. – Глаза Кастрина затуманились, и Корэйн пожалела, что не может видеть его воспоминания. – Это мир за пределами всех миров. Там есть Веретена, которые ведут во все существующие земли. Его врата всегда в движении, всегда перемещаются.

От скрытого смысла, стоявшего за этими словами, к горлу Корэйн подступил комок.

– Но ведь Перепутье утрачено так же, как Глориан.