Несостоявшийся жених ушел, а вместе с ним испарились надежды на лучшее. Я злилась на него за то, что своим коротким визитом он превратил нашу и без того несладкую жизнь, в полный кошмар. Уж лучше бы вовсе не появлялся. Но, в то же время, я понимала его. Когда ты богатый, влиятельный лорд, генерал, а тебя так глупо пытается надурить обедневшая леди, подсовывая вместо идеальной невесты другую. На его месте мне бы тоже было обидно.

С другой стороны, его появление казалось донельзя странным. Почему он выбрал Алиссон? Зачем ему заключать настолько неравный брак? К тому же, мне было известно, что у драконов есть особые девушки, на которых они женятся. Вроде их зовут истинными. Если бы Алиссон была его истинной, то он бы не отступился. Тогда почему?

Все-таки этот «мистер ледяная учтивость» странный. Странный, холодный, высокомерный, нудный… Оскорбился он, видите ли. А чего он ожидал от леди, которая является мачехой четырем неродным по крови девочкам?

В общем, злость и неприязнь брала меня все сильнее. Зря я извинилась перед ним, когда провожала до кареты. Надо было все высказать. Все равно терять нечего.

Да и чего я, собственно, удивляюсь. Драконы другие. Они мыслят и чувствуют по-другому. Они даже не хотят жить среди людей, хоть и подчинили себе людское королевство. Три века назад, армия драконов под предводительством Геракса Первого вторглась на наши территории. Война длилась недолго. Наши маги не могли в полной мере противостоять крылатым рептилиям. С тех пор людское королевство Рейлия подчинялась драконам. Регулярно выплачивала из казны доход, принимала решения, опираясь на Совет Драконов и периодически отдавала девушек в жены драконам.

Так что может оно и к лучшему, что «мистер ледяная учтивость» ушел. Какой же он все-таки…

Я бы и дальше перечисляла в голове нелицеприятные прилагательные, но мачеха слишком громко вскрикнула, забрав все внимание к себе. Она бранилась на меня и винила в «проигрыше». Довод, что это она первая проговорилась, озвучивать не стала. Это только разозлит её еще сильнее. Учитывая, что у нее в руках хворостина, а целебная мазь дорогая, мне не стоит нарываться. Ударит – залечить будет нечем.

– Это ты во всем виновата, Мари! Только ты, – эта фраза прозвучала бесчисленное количество раз.

За окном уже успело стемнеть, а мачеха все продолжала меня распинать. Её голос хрипел, но она возмущалась и оскорбляла меня, не стесняясь в выражениях. Уйти нельзя, вставить слово тоже нельзя, перечить тем более.

Но и терпеть такое отношение, как прежде, не получалось. Поэтому я вполуха слушала высказывания и наблюдала за покачивающимися на ветру листьями. Неожиданно пролетела снежинка. Затем еще одна. И еще.

– На улице снег пошел, – не выдержала я, наблюдая за кружащимися в медленном вальсе хлопьями снега.

Мачеха вытаращилась на меня, как призрака. Мне даже подумалось, что глазные яблоки сейчас выпадут на пол. Она молча повернулась к окну.

– Кошмар, – выдохнула она через какое-то время. – Сейчас же только начало осени.

В этой фразе скрывался весь ужас и все удивление. В наших краях снег никогда не выпадал так рано. Вдобавок, запасов угля и поленьев у нас было в обрез.

Бросив розги, мачеха, не говоря ни слова, вышла из гостиной. Видимо, пошла отдавать распоряжения насчет подготовки комнат к холодам. Я трактовала это, как разрешение не дожидаться её, и отправилась к Алиссон.

Бедняжка лежала в кровати и не поднималась уже две недели. Её тело покрывали ужасные язвочки, которые крайне трудно поддавались лечению. Они еще покрывались корочкой, что утолщалась и росла вверх, как гриб. Отсюда и название. Болезнь не смертельная, но неприятная. Помимо нарывов, больного мучали тошнота, рвота, слабость и жар. Настоек и мазей требовалось много. Одни улучшали общее состояние, другие лечили ранки так, чтобы не оставалось рубцов. Городской аптекарь по доброте изготавливал нам чуть больше в граммах, а иногда и бесплатно. Мы очень ценили его помощь. Но этого все равно не хватало, чтобы излечить Алиссон полностью.

С ней сидели младшие сестренки – Диана и Анна. Они ухаживали за ней по мере возможности и возраста. Одной летом минул десятый год, второй всего семь. Не представляю, что будет, если мачеха нас всех выгонит. Я не могла допустить этого.

– Как ты? – спросила у Алиссон, присев на край кровати и коснувшись её руки.

– Нормально, – она едва улыбнулась. – А ты? Этот генерал улетел?

– Ага, я не умею играть на фортепиано, как ты. А еще… Еще мачеха проговорилась, назвав меня по имени.

Алиссон лишь сильнее сжала мою ладонь.

– Тебе надо лучше заниматься, – буркнула Анна, самая младшая.

– Не сомневаюсь, – проворчала я, зная откуда эти слова. Дети все повторяют за другими. Вот и она повторяла за мачехой, так что никакой обиды не возникло.

– Если бы я не заболела… – Алиссон вновь завела шарманку.

– Если бы ты не заболела, нам все равно пришлось бы туго. Так что прекращай винить себя, – мы обе это понимали.

– Смотрите, там за окном снег идет! – воскликнула Диана, указав на падающие снежинки.

– Их стало так много. К утру все засыплет, – хмыкнула я, предчувствуя, как буду чистить дорожки. Дворник ушел от нас как месяц назад.

– А в снежки будем играть? – засияла Анна, а меня уколола зависть. Я больше не умела так по-детски радоваться таким простым вещам.

– Ну да, – кивнула ей, отчего сестра подпрыгнула на месте.

– Это наверно ледяной генерал привез с собой вьюгу, – прохрипела Алиссон.

– Неужели ты веришь в эти выдумки? – нахмурилась я.

В народе считалось, что участившимся холодам и затяжным зимам мы обязаны ледяным драконам. Но я не верила в подобное. Зачем им морозить землю, с которой они питаются? Это так глупо. Если у нас не будет урожая, то и у них не будет столько вкусностей, которые они получают с наших земель.

Я только хотела озвучить свои мысли Алиссон, как в комнату ворвалась мачеха, прервав нашу сестринскую идиллию.

– Выметайся! – она бросилась ко мне.

– Что? – я отпрянула.

– Иди, Мари. Иди на улицу!

– Зачем?

– Ты знаешь. Ты все испортила, – она вцепилась мне в руку. – Холода пришли раньше. У нас не хватит запасов пережить зиму. Ты должна пойти в город и найти работу. Нам нужны деньги.

– Но я уже искала, – возразила я. К сожалению, пока что приличной работы не нашлось, кроме подработки в типографии, где меня просили красить брошюры раз в пять дней.

– Мне все равно как ты будешь зарабатывать! – мачеха дернула меня, но тут к ней подбежала Анна и наступила на ногу.

– Отпустите, Мари.

– Ах ты, мелкая, – она толкнула Анну от себя и та задела тумбочку с лекарствами. Пузырек с настойкой, что помогала справиться с жаром, упал и разбился вдребезги.

Наступила тишина. Я слушала, как учащается мое сердцебиение. Как горло сжимает ужас. Нет, сейчас я не боялась мачехи. Я боялась за Алиссон. Без настойки она долго не протянет.

– Вот видишь! – процедила мачеха, повернув ко мне голову. – Видишь, что ты наделала.

– Это не я, а вы! – наконец не выдержала я. – Вы во всем виноваты. Нужно было сразу сказать лорду Винтерсу правду. Быть может он бы понял и изменил решение. Но нет. Вы только хитрите и всех вокруг пытаетесь сделать виноватыми.

– Ах ты… – мачеха потянулась ко мне.

– Не трогайте! – я отдернула руку. – Ни меня, ни моих сестер. Я уйду. Хорошо. Я уйду. Но вы не смейте никого обижать. Ясно!

Не дожидаясь ответа, я поспешила к себе в комнату, чтобы тепло одеться. Не представляю, как и где достану деньги, но выбора у меня нет.

Покрыв голову пуховым платком и натянув старое пальто, я выскочила на крыльцо особняка и первым же делом поскользнулась. Каблук поехал по образовавшейся на ступеньке наледи, и нога улетела вперед. Поймать равновесие не получилось, и я упала, больно ударившись пятой точкой.

– Хорошенькое начало, – изо рта вырвались клубы пара. Морозный воздух в момент кольнул щеки и нос. – И в самом деле зима пришла…

Долго рассиживаться не стала. Пальцы уже успели замерзнуть от соприкосновения со снегом и холодным гравием. Я вытащила из кармана перчатки, кожа на которых изрядно потрескалась, надела и поспешила встать на ноги.

Я торопилась по двум причинам. Первая, быстрее двигаешься, меньше шансов замерзнуть. Вторая, хотелось попасть в город дол наступления ночи. Солнце, конечно, уже спряталось за горизонтом. Сейчас как раз самое время ужина и может я успею поговорить с аптекарем до того, как он закроется и ляжет спать.

Я надеялась, что смогу уговорить его дать настойку в долг, а сама поищу работу. Заночевать скорее всего придется в городе. Где? Первым делом я подумала о таверне «Дикая утка». Это самое приличное место в городе. Там заодно можно и о работе спросить. Может сегодня вечером им нужна подавальщица или мойщица посуды. Наверняка, в такую погоду туда набилось много людей, желающих выпить горячительного и поесть жареных уток с картошкой.

Мысли о еде заставили желудок заурчать и мне пришлось собрать всю силу воли в кулак, чтобы перестать думать о горячем ужине. Сейчас не время. Сначала аптекарь.

Решимость двигала меня вперед. Вот вернусь завтра с деньгами и лекарством для сестры и выгоню мачеху. Скажу, что она нам больше не нужна. А что? Мне недавно исполнить восемнадцать. Алиссон так вообще старше. Мы сами, без её опеки, разберемся с проблемами. И младших сестер выучим. Они еще в пансионат, а может и в академию поступят и будут завидными невестами. Эта злыдня нам больше не нужна!

Снег продолжал падать. Пуховой платок и пальто вымокли, на подол платья и нижнюю юбку налип снег. Пальцы на ногах замерзли, но я почти бежала по дороге в город, чтобы успеть к концу ужина.

Признаться, я даже не боялась темного леса, который окружал со всех сторон. Меня гнал страх не успеть помочь Алиссане. Если ночью начнется лихорадка, то ей нечем сбить жар. И это может стать тем редким случаем, когда грибная сыпь окажется смертельной.

Аптекарь еще не спал, когда мне сквозь растущие на глазах сугробы удалось добраться до него. Он согласился помочь, что неимоверно обрадовало меня. Вот только готовой настойки не было, и он пообещал изготовить её к утру.

Выбора не было. Аптекарь и так пошел ко мне на встречу. Мог бы отказать, поэтому я поблагодарила его и сказала, что приду утром.

Теперь предстояло решить вопрос с работой. Деньги нужны. Кутаясь в пальто и потирая оледеневшие руки, которые уже не спасали перчатки, я пошла в таверну «Дикая утка».

Внутри оказалось тепло и, как и ожидалось, много народа. Не обращая внимания на гудящую толпу, я прямиком направилась на кухне, чтобы спросить хозяина. Я не была знакома с ним лично, но это не мешало мне поговорить насчет работы.

Пока я продиралась сквозь толпу далеко не трезвых мужчин, кто-то мне заулюлюкал, кто-то попытался схватить. Поэтому я решила, что буду проситься на кухню. Расхаживать среди них, да еще и подносом, не выдержу. К тому же, я не отличалась грацией. Скорее всего, заказы окажутся на полу прежде чем донесу до столика. А платить за разбитую посуду и испорченную еду мне нечем.

Хозяин таверны вышел ко мне с недовольным видом. Разговаривать со мной в шумном помещении не захотел и толкнул в маленький кабинет с двумя дверями и окном-амбразурой. Прикрыв дверь, грубо спросил:

– А что ты умеешь?

– Я могу делать любую мелкую работу. Например, готовить.

– На кухне яблоку упасть негде. Что еще можешь?

– Посуду мыть, чинить одежду, стирать, – я старательно перечисляла все, что умела.

– Играть на фортепиано умеешь?

О, только не это. Что сегодня за день такой? День Мари-сыграй-нам-что-нибудь?

Увидев, я что я медлю, хозяин продолжил допрос:

– Сможешь поднять минимум три кружки на подносе?

– Ну я… – мне не хотелось идти в зал и разносить выпивку, но, учитывая обстоятельства пришлось согласиться. – Конечно, могу.

– Сейчас проверим, – он выглянул в коридор и позвал какую-то девушку. Через пару мгновений она вбежала, легкая как лесная лань, и с улыбкой вручила мне поднос с тремя кружками.