Я повышаю голос, вспоминая о распакованных еще на прошлой неделе сумках. То есть их сейчас соберут обратно и кинут в багажник лимузина, где меня будет ждать Марчелло, развалившись на заднем сиденье?

Он снисходительно усмехается. Я тут доказываю с пеной у рта, что хочу распоряжаться собственной жизнью, а ему мои заявления, похоже, кажутся не более чем женским капризом.

Женишок обводит глазами комнату и вновь упирается взглядом в меня.

– Ладно, пока можешь остаться. За пределами академии нам обоим грозит опасность, пока я не разберусь, кто убил отца. Мы уже поняли, что бомбу активировали через компьютер, но еще не выяснили, кто ее подложил и кто написал программу для детонации.

– Боюсь, свое задание они выполнили не слишком умело.

В глазах Марчелло зажигаются веселые искорки, хотя я открытым текстом пожалела, что он не подорвался вместе с папой.

– Буду рад узнать тебя как можно ближе, amore. Мы ведь теперь не только однокурсники, но и соседи по общежитию…

Я остаюсь спокойна как танк, хотя мне смертельно хочется пнуть его по яйцам.

Наше общежитие Рим-хаус рассчитано на студентов обоих полов, правда, девушки и юноши занимают разные этажи. Ну надо же как-то оберегать девичью добродетель, верно? Если Марчелло надеется ночью тайком проскользнуть ко мне в комнату, мое колено и его яйца точно встретятся.

Нет, при иных обстоятельствах я не возражала бы против мужчины типа Марчелло в моей постели – горячего, сильного парня, знающего, как не запутаться в твоем сладком месте. Одно смущает – он уверен, что имеет полное право туда вторгнуться?

Нет уж, простите.

– Извини, Марчелло, но считай, что мы официально расстались. Я за тебя не выйду.

Похоже, он здорово озадачен. Проводит пальцем по моей щеке и осведомляется:

– Интересно, какие соображения по этому поводу у твоего отца?

Открываю рот, однако осадить Марчелло не успеваю – дверь аудитории распахивается настежь.

Он в гневе вскидывает голову, и я вспоминаю: к этому человеку следует относиться с опаской. Впрочем, выражение лица Марчелло быстро меняется – его жесткие черты смягчает улыбка. Обычный студент колледжа, ни дать ни взять – спокойный, приветливый парень. В жизни не догадаешься, что он глава крупнейшей мафиозной семьи.

Оборачиваюсь. Ах, вот оно что… В аудиторию вваливаются его двоюродный брат Джованни и пара самых близких дружков – Николо и Андреа. Судя по изумленным взглядам троицы, воскрешение Марчелло шокирует их не меньше моего.

Начинаются объятия и похлопывание по спинам, а я тем временем протискиваюсь к выходу, однако не успеваю переступить порог.

– Fidanzata! – окликает меня Марчелло.

Останавливаюсь и бросаю взгляд через плечо. Каждый раз вздрагиваю, когда он называет меня невестой. Все четверо смотрят в мою сторону.

– Что?

– Вечером продолжим.

Я закатываю глаза и хлопаю дверью. Увы, вечно убегать от Марчелло я не смогу – он знает, где меня искать.

2
Марчелло

– Какого черта?! – пихает меня в грудь Джованни.

Он уже не улыбается, да и Андреа стоит с выпученными глазами. Думал, парни будут радоваться куда дольше, что меня не разорвало на куски тем взрывом. Впрочем, понятно: первый шок прошел, и теперь они злятся – я ведь три месяца не пытался разубедить их в своей смерти.

Бросаю тяжелый взгляд на Джованни, и тот мигом извиняется:

– Э-э-э… прости.

Ладно уж. Учитывая обстоятельства – прощу. А вообще, даже кузену не дозволено меня по-хамски пихать.

– Я просто… черт, дружище… Слушай, мы были уверены, что ты покойник, – продолжает Джованни.

Николо и Андреа дружно кивают.

– Хотелось бы знать подробности, – подает голос Андреа.

Никаких подробностей они не получат. Да, друзья, и все же это не значит, что я им полностью доверяю – особенно теперь, после того как кто-то вознамерился прикончить главу семьи Коста и его прямого наследника. С отцом они преуспели, однако расправиться со мной я никому шанса давать не собираюсь. Все мои мысли теперь о мести. Возможно, за последние годы я практически потерял уважение к отцу, вот только никто не может так просто уничтожить члена мафиозной семьи и не поплатиться.

В дверь заходит другая группа студентов, и их преподаватель отправляет нас на занятие по расписанию.

– Расскажешь после уроков, хорошо? – говорит Николо, и они с Андреа устремляются трусцой по коридору.

Мы с Джованни небрежно шествуем на следующую пару.

– С каких это пор они смотрят в рот учителям? – спрашиваю я кузена.

Окончить среднюю школу нам четверым помогло только имя. Мы стали там рекордсменами по количеству прогулов, однако директор до смерти боялся наших отцов, потому и не призывал нас к порядку, к тому же наверняка не желал оставлять таких ученичков на второй год.

Джованни ухмыляется.

– Ты пропустил установочную сессию, но скоро поймешь: опоздания здесь недопустимы. Несколько прогулов – и тебя вышибают из академии.

Я лишь смеюсь, а кузен останавливается и качает головой:

– Я не шучу, Марчелло. Твоя – то есть наша – фамилия здесь никакого значения не имеет.

Позволяю себе усомниться в его утверждении. Впрочем, я никогда не планировал поступать в это жалкое училище, где нужно притворяться, будто вновь попал в детский сад, и быть паинькой. Без пистолета и ножа чувствую себя голым, особенно когда встречаю детишек других мафиози и политиков.

Академию «Сикуро» итальянская мафия основала три десятка лет назад после ряда кровопролитных битв за сферы влияния. Тогда погибло огромное количество подающих надежды мафиози, и главам семей пришла в головы блестящая идея: создать школу на нейтральной территории. Для этих целей выделили небольшой участок в самом сердце страны. В принципе, там находились владения Витале, однако этот кусочек обособили на уровне закона.

Мафиозным бизнесом в Соединенных Штатах заправляют четыре итальянские семьи: Коста контролируют северо-восток, Ла Роса, к которым принадлежит Мирабелла, – юго-восточную часть. На северо-западе обосновались Витале, на юго-западе – Аккарди. Каждая из семей имеет право посылать своих детей в академию по достижении ими восемнадцати лет, не испытывая беспокойства, что кто-то снесет им башку. Такая здесь политика – нулевая терпимость к насилию. Никакого оружия – разве что на занятиях по боевой подготовке.

В конце концов услугами академии разрешили пользоваться и другим мафиозным семьям – ирландцам, русским и даже членам наркокартелей. Потом опустились до того, что стали принимать детишек политиков – исключительно из финансовых соображений. Астрономическая плата за обучение позволяла четырем семьям основателей набивать карман, поэтому и начали допускать исконных врагов, давая нам возможность оценить их потенциал.

– Ну мне-то ты все расскажешь? – заглядывает в глаза Джованни, и я выныриваю из воспоминаний.

– Что-что?

Мы выходим из здания, хотя следующая пара должна вот-вот начаться на втором этаже. Что ж, посмотрим, какой вес тут имеет фамилия моей семьи.

– Как, черт побери, ты умудрился остаться в живых и почему твой брат вынужден теряться в догадках вместе со всеми, вот что.

Джованни злится – оно и неудивительно. Разумеется, он оскорблен в лучших чувствах. Пусть кузен, но он мне и правда как родной брат. Его родители погибли в автокатастрофе – их машину спихнул с моста другой автомобиль, и мы приняли парня под свое крыло. Так и должна поступать настоящая семья.

Спускаемся по внешней лестнице, и я осматриваю двор.

– Где тут можно поговорить?

Он указывает подбородком направо, и я следую за ним. Сейчас трудно доверять даже брату – ведь у него тоже могут быть свои резоны желать мне смерти. Nonno советовал относиться с подозрением к каждому, не исключая Джованни. Здесь, в академии, я безоружен. Другое дело, что могу убить и голыми руками – это не проблема.

Кузен ведет меня к забору из металлических штырей, за которым мы сидим словно в ловушке в этой школе типа Хогвартса. Правда, разница есть: здесь учат не волшебству, а умению нарушать закон. Я, например, записан в кружок по ножевому бою. Видать, кто-то решил надо мной подшутить.

– Это самый дальний угол кампуса. Надо только быть начеку, чтобы не попасться на глаза охранникам.

Главная часть кампуса, где находятся учебный корпус и общежития, огорожена упомянутым железным забором, за которым простираются сотни акров пустынной холмистой местности. Из растительности там только трава да редкие деревца. С проходящей вдалеке проселочной дороги кампус не видно, а уж понять, что здесь происходит, – и подавно никто не поймет.

Джованни достает пачку сигарет и, прикурив, выпускает из уголка рта струйку дыма.

– Ну как тебе удалось выжить?

– Я фартовый сукин сын, другой причины нет.

Беру паузу, прежде чем изложить свою историю. Надо изменить кое-какие подробности – ни к чему Джованни знать все в точности.

– Отец вызвал меня на нашу яхту в одной из гаваней Нью-Йорка. Вроде бы намечался разговор о моей женитьбе на Мирабелле и укреплении связей с семьей Ла Роса. Было уже поздно, и я злился, тем более папаша заставил меня ждать, пока дотрахает свою шлюху. Потом вышел в шелковом халате, с поясом, затянутым под висячим брюхом.

Джованни ухмыляется, у меня же этот образ вызывает лишь отвращение. Папаша вечно разгуливал с таким видом, словно он – мистер Олимпия. Никогда этого не понимал. Конечно, люди вокруг него трепетали за свою жизнь, денег и власти – хоть отбавляй, а в остальном отец был всего лишь тучным мужчиной среднего возраста.

– Сильва, его последняя пассия, появилась минут через пять, тоже в шелковом халатике.

Сильва ничем не отличалась от остальных шлюх – алчная потаскуха, всегда готовая отсосать отцу, лишь бы быть при нем. Не думаю, что она врубалась, как делаются дела в нашей семье.

Мать безвылазно находилась в семейном особняке, и папаша, поимев Сильвию, возвращался домой. Всегда возвращался – и никогда от матери не ушел бы. О разводах в семье Коста не было и речи. Разводы могут нарушить бизнес, противоречат принципу преданности, поэтому в семье царит полное понимание. Полагаю, мать знала, где отец проводил тот вечер, во всяком случае, отдавала себе отчет: он кого-то трахает. Честно говоря, подобное положение вещей ее, вероятно, устраивало.

– Сильва? – переспрашивает Джованни, снова выпуская дым изо рта. – Она была на похоронах твоего отца.

– Ну да, дерзкая чертовка, тут и говорить нечего. – Мы медленно продвигаемся по тропинке вдоль забора. – Так вот, папаше поступил чей-то звонок. Он ответил – мол, буду в десять – и ушел переодеваться в каюту.

Сотый раз вспоминаю, как развивались события дальше. Неужели я что-то упустил, какую-то зацепку, которая может указать на убийцу?

Сильва сидела напротив меня, раздвинув ноги, – давала возможность рассмотреть ее бритую щелку.

– Эй, Марчелло, я слышала, ты женишься на этой девчонке Ла Роса?

Никогда не мог понять, почему Сильва постоянно крутится рядом. Отец в ее присутствии обо всем говорил открыто – считал ее просто тупой, ничего не соображающей шлюхой. Грустно сознавать, каким сибаритом он стал к концу жизни.

– Ну да, – кивнул я.

– Она красивая.

Халатик Сильвы распахнулся, обнажив округлые сиськи.

Господи Иисусе… Неужели думает, что я собираюсь делить ее с папашей?

– Да, красивая, – кивнул я, встал и допил виски.

– Ты знаешь, куда обращаться, если она вдруг будет не в настроении…

Сильва перегнулась через стол, подхватила виноградинку и медленно, игриво отправила ее в рот.