– Угу – именно сто два! – подтвердил я. – А почему так, даже и не спрашивайте – все равно не отвечу.

– Весьма и весьма интересно! – Изумленно покачал головой Лазарь Елизарович. – Откуда же взялась такая цифра – сто два года? Я, признаться, ни с одним человеком, перешагнувшим столетний рубеж и не встречался никогда. Разве что в газетах… Вот, помню в 30-е годы, во время очередной переписи населения выскочил в Азербайджане старичок один 1805-го года рождения! Я даже имя его запомнил – Ширали Муслимов…

– Так это ему, выходит, 125-лет тогда стукнуло? – Я удивленно покачал головой. – На сотню больше, чем мне сейчас!

– А ведь он абсолютно обычным человеком был! Без всяческих задатков Силовика! Или вот, например… – Лазарь Елизарович неожиданно замолчал, словно над чем-то напряженно размышляя.

– Товарищ доктор! – окликнул я его. – Что случилось?

– А ведь ему-то как раз сто два года и было… – задумчиво произнес Медик. – Но, ведь вы к тому времени уже не реагировали ни на какие раздражители, значит, не могли быть в курсе… Хотя, на подсознательном уровне могли и уловить…

– Лазарь Елизарович, о чем это вы? – вновь попытался достучаться я до доктора, разговаривающего сам с собой.

– Сейчас… – Медик вскочил со стала и подбежал к железному ящику. Ключ от сейфа торчал прямо в замочной скважине, по всей видимости, главврач запирал документы только на ночь. – Где-то она должна быть… – бормотал он себе под нос, засунувшись в ящик едва не по пояс. – Вот! – победно воскликнув, он всучил мне несколько газетных листов. – Читайте, юноша, и сами все поймете!

Я развернул сложенную в четверо газету и пробежал глазами по тексту. Это была «Правда» за девятое августа 1943-го года. На первой полосе практически во весь разворот были изображены стоящие плечом к плечу два человека. Первого я, как, впрочем, и каждый гражданин СССР от мала до велика, обязан был знать в лицо – товарищ Сталин в парадном мундире с маршальскими погонами на плечах и маршальской же звездой под воротничком и Золотой звездой героя Советского Союза на груди.

А вот второго – крепкого и величавого бородатого старика, в генеральской форме, с внушительным «иконостасом» из орденов и медалей, над которым тоже «горела» звезда героя, видел первый раз в жизни. Однако, мой взгляд тут же прикипел к этому морщинистому аксакалу, как будто…

Я мотнул головой, вновь прогоняя странную ассоциацию, возникшую у меня в голове. На секунду, на мгновение, мне вдруг показалось, что я смотрюсь в зеркало. И там, в этом волшебном и недостижимом зазеркалье вместо меня отражается вот этот самый боевой старикан, удостоенный, судя по изображению в газете, высшей военной награды.

И самое странное, что никакого дискомфорта я не ощущал, разом постарев на целую прорву лет. Что-то внутри меня говорило, что именно так и должно быть. Что зеркало не врет. Что я и он – единое целое! Вернее, он – это я, а я – это он!

– Черт! – выругался я, когда моя голова вновь начала наливаться тяжестью и болезненно пульсировать. – Опять…

– Спокойно, юноша! – произнес Лазарь Елизарович, тоже почувствовавший неладное. – Без резких движений! Голову на подушку, закройте глаза и расслабьтесь! – распорядился он, а я поспешил последовать его советам. – Я постараюсь купировать болевые ощущения.

Уже закрывая глаза, я заметил, как Медик, вытянув руки, начал водить раскрытыми ладонями над моей головой. И его ладони едва видимо светятся. Меня обдало мягким теплом, прогоняя из моей вновь разболевшейся головы чугунную тяжесть. Через некоторое время отступила и боль, а мое тело вновь наполнилось легкостью и блаженством…

Глава 5

Едва только боль вновь отступила, странное «единение» и ассоциация со стариком, изображенным на первой полосе «Правды» рядом с товарищем Сталиным, как-то утратила свою остроту. Я больше не чувствовал себя им – прямо, как наваждение какое-то закончилось!

Я – это опять только я! Вот только, кто я? Я уже начал приучать себя к мысли, что я – Мамонт Иванович Быстров! Мне же надо как-то дальше жить, а если я даже в собственном имени буду сомневаться… Ничем хорошим это для меня не закончится! Кстати, а как этого героического старика зовут, я так и не узнал…

– Вам лучше, молодой человек? – поинтересовался Медик, когда я открыл глаза.

– Спасибо вам, доктор! – от души поблагодарил я Рыжова.

– Не стоит благодарностей, – произнес главный врач, – это моя работа. А вот ваш случай, милейший юноша, просто уникален для моей практики. Если вы позволите понаблюдать за вами некоторое время, уже я буду вам благодарен.

– Наблюдайте на здоровье, Лазарь Елизарович! – Я улыбнулся. – До пятницы я совершенно свободен[14]!

– А почему именно до пятницы? – удивился Медик. – У вас на пятницу какие-то планы?

А я и сам не мог сказать, отчего я ответил именно так, а не иначе. Похоже, что это опять началось…

– Не знаю, – мотнул я головой, – как-то само выскочило… Я даже не в курсе, какой сегодня день недели и, вообще, какая сегодня дата!

– Интересно-интересно… – протянул доктор, внимательно наблюдая за моими реакциями. – Сегодня восьмое февраля, вторник, – сообщил он мне между делом.

– Спасибо, доктор, буду знать! – поблагодарил я его. – Что зима на дворе я и так, между делом, догадался, а вот какое сегодня число – пока оставалось тайной.

– Вот видите, как все здорово складывается! – оптимистически заявил Лазарь Елизарович. – Еще одной тайной для вас стало меньше.

– Ну, хоть что-то, – согласился я с ним, вновь разворачивая газету, которую так и не выпустил из рук.

– Этот выпуск «Правды» был посвящен нашей победе, – сообщил мне Медик. – Я поэтому его и храню. Так сказать, для потомков, и для истории…

А я вновь погрузился в изучение праздничного экземпляра газеты полугодовой давности, стараясь не смотреть на изображение старика. Чтобы «соблазна» не было в очередной раз словить такой красочный прѝход.

Прѝход? Вот опять! Что за словечко-то такое? На церковный прихо̀д похоже, только ударение другое и абсолютно иной смысл. Смысл я прекрасно понимал, но словечко, тьфу мерзость – растереть и забыть! Уголовно-наркоманское арго. Нам такого и даром не нать, и с деньгами не нать!

Но я не стал отвлекаться от текста газеты и, в первой же прочитанной мною строке, стало сообщение о нашей победе:

«Вчера наш великий народ, народ-победитель праздновал день полного торжества своего правого дела».

– Значит, девятого августа победили? – просипел я, когда к горлу подкатил комок, да так там и застрял.

Ведь я неожиданно вспомнил, как мы мечтали на фронте об этом, как тогда казалось – недостижимо далеком дне. Но мы верили, что он обязательно наступит! И мы сделаем все, даже невозможное, чтобы он наступил, как можно скорее!

И вот я держу в руках газету в которой говориться о нашей победе… Но поверить в это никак не могу. Я почувствовал, как по моему лицу скатываются запоздалые слезы счастья, но я ни капельки их не стыдился. Ведь это радость со слезами на глазах…

День Победы! День Победы! День Победы! – Неожиданно у меня в голове заиграла до боли «знакомая» мелодия и такие родные слова… Но я точно знал, что до этого никогда не слышал этой песни. Но её слова, словно огнем вспыхивали в моей вновь начинающей раскалываться голове, отпечатываясь, наверное, на самой подкорке головного мозга:

– День Победы, как он был от нас далёк,

Как в костре потухшем таял уголёк.

Были вёрсты, обгорелые в пыли,

Этот день мы приближали как могли.

– Что это? – с изумлением спросил меня Лазарь Елизарович, вновь начиная водить слегка светящимися ладонями над моей головой.

– Песня… – хрипло прошептал я, почувствовав, как магический дар Медика вновь возвращает мне способность соображать, прогоняя острую боль. – День Победы…

– Никогда такой не слышал, – признался доктор, прикоснувшись теплой и сухой ладонью к моему лбу, покрытому холодной испариной.

– Я тоже не слышал, – ответил я, – но её слова сами собой проявились у меня в голове… И ощущение возникло, что я давным-давно и прекрасно её знаю…

– А ещё что-нибудь оттуда же мне напеть сможете? – спросил он, не отнимая руки.

– Наверное… – Пожал я плечами.

– Пожалуйста, если не затруднит, – попросил доктор, накладывая свои ладони уже на мои виски.

– Этот День Победы, – как мог, запел я. Хотя это пение больше походило на хрип умирающего:

– Порохом пропах,

Это праздник

С сединою на висках.

Это радость

Со слезами на глазах.

– Стоп! – резко скомандовал доктор, и я замолчал.

Медик отнял руки от моих висков и встряхнул их. Я отметил, что лоб главврача тоже покрылся крупными каплями пота, а лицо раскраснелось, словно он мешки с картошкой грузил.

– Интересный эффект… – задумчиво произнес Лазарь Елизарович, промакивая вспотевший лоб платочком, который достал из кармана. – Сначала я считал, что мне показалось… Но, нет…

– Что нет, товарищ доктор? – слегка напрягшись, переспросил я его.

– Очень интересный эффект у этих ваших «несуществующих воспоминаний», – ответил он. – Едва вы начинаете их «воспроизводить», как активность вашего мозга чудовищно ускоряется! Не знаю, с чем это связано… Возможно, это повлияла травма, нанесенная вам вражеским Мозголомом. А возможно и нет – с таким эффектом я сталкиваюсь впервые! Но такое стремительное повышение активности головного мозга негативно влияет на ваше текущее самочувствие, – сообщил мне врач.

– А, выходит, именно поэтому у меня так голова трещит? – уточнил я.

– Да, именно поэтому. – Кивнул Лазарь Елизарович. – А песня хорошая, – неожиданно добавил он, – даже очень! Вы мне потом слова перепишете и мелодию?

– Слова, если вспомню – конечно, напишу, – заверил я его. – А вот с мелодией… Здесь проблема имеется – мне ведь в детстве медведь на ухо наступил.

– О! А это-то вы откуда знаете? – «подловил» меня доктор. – Значит, вспоминаем потихоньку!

Я вновь развернул газету, чтобы дочитать статью, но Лазарь Елизарович меня остановил:

– Подождите читать, молодой человек! У меня никаких Сил не осталось. Весь Резерв исчерпался, чтобы погасить вашу головную боль. Весьма затратное обезболивание получается. Вы ведь не знаете, что после Победы в Энергетическом Эфире творится черте что! Зачастую привычное пополнение Резерва Силой через Источник весьма проблематично, увы! Приходится использовать Накопители, а со снабжением сами понимаете, вечные проблемы – не хватает ресурсов… – И он виновато развел руками.

– Источник, Резерв, Сила… Можете не объяснять, доктор, – разочаровано вздохнул я, – для меня все это пустой звук.

– Ничего – вспомните еще! – произнес Рыжов с чрезмерной оптимистичностью. Ну, по крайней мере, мне так показалось. – Вообще чудо, что вы в себя-то пришли! Я, признаюсь, даже в самых смелых ожиданиях себе такого и представить не мог! Знаете, что меня до сих пор терзают угрызения совести, что я вам не смог помочь… Тогда в сорок третьем…

– Не терзайте себя понапрасну, товарищ доктор! – вполне искренне произнес я. – Я верю, что на тот момент вы сделали для меня все, что было в ваших силах.

– Вот и я себя тоже в этом убеждаю… – Все же в голосе Медика мне послышалась какая-то глубоко запрятанная тоска. Все же хороший он человек! Побольше бы нам таких людей – так и со всеми проблемами в стране мы справились играючи. – Вы пока отдохните, – предложил мне главврач, – а я немного пополню Резерв и вернусь…

– Может, не надо на меня так тратиться, товарищ Рыжов? – смущаясь такому внимаю Медика, произнес я. – Ведь у вас, наверное, пациентов, нуждающихся в этой самой Силе… вернее, в ваших способностях, как Силовика… Ведь они же не работают, если этой самой Силы нет? – Я потихоньку начинал разбираться в «местной кухне» одаренных-Силовиков, осененных-Сенек или, как их еще называли, но все больше в Европах – Магов.