Как огонь может быть таким белым? На мгновение ему показалось, что это туман или газ, но нет, ни туман, ни газ не двигаются таким образом. Край пустоши выглядел еще чернее, чем обычно, и белые языки пламени плясали на камнях, на вереске и на траве. Затем пламя покраснело и взметнулось выше. Крейг заставил себя оторваться от окна, чтобы поднять тревогу, но услышал, как к пустоши подъезжает пожарная машина. Он продолжал смотреть на край пустоши, пока огонь не был потушен, а под тускнеющей луной не осталось даже намека на дым. Только после этого Крейг вернулся в постель.

Утром он узнал, что неизвестный устроил там пожар. Испугавшись огня, стадо овец растоптало палатки, и два последователя Манна получили травмы. Несколько животных упали в пещеру, над которой Манн проводил свою проповедь. Бенедикт рассказал о произошедшем таким тоном, словно в чем-то подозревал Крейга и Веру. Больше по дороге в Шеффилд он не проронил ни слова, и Крейг никак не мог отделаться от ощущения, что он зря уехал из Мунвелла, хотя теперь уже было слишком поздно. Перед его глазами все еще плясало пламя, которое вначале казалось белым, пепельно-белым, как луна.

Глава двенадцатая

Родительское собрание больше походило на урок для взрослых, с которыми обращались как с детьми. Когда Диана вошла в актовый зал вслед за отцом Салли, миссис Скрэгг объявила:

– Пожалуй, можно начинать.

Она произнесла это таким тоном, словно Диане следовало меньше времени тратить на разговоры с родителями об их детях. Девушка заняла свое место за длинным столом на сцене, и миссис Скрэгг ударила кулаком по деревянной столешнице. По переполненному залу пронеслось гулкое эхо.

– Надеюсь, все вы слышали о произошедшем у пещеры, – громогласно произнесла она.

Возможно, она не планировала, чтобы ее первая реплика звучала как обвинение, но несколько человек отвернулись от ее взгляда.

– Не знаю, что за террористы или вандалы совершили этот акт агрессии по отношению к бессловесным тварям, но лучше им не попадаться нам с мужем на глаза. И они должны понять, что для того, чтобы прогнать Манна из нашего города, потребуется что-то посерьезнее, чем пожар на пустошах.

Она ухватилась за край стола и наклонилась в сторону родителей, костяшки на обеих ее руках покраснели.

– И я расскажу, что мы с мужем сделали, чтобы помочь нашим новым друзьям. Мы пригласили двух человек пожить у нас дома, пока они остаются в Мунвелле. Пусть теперь те трусы попробуют им навредить. Надеюсь, каждый из вас последует нашему примеру. По крайней мере, домовладельцы.

Если последнее замечание адресовалось Диане, она не будет возражать.

Миссис Скрэгг угрожающе фыркнула и села, а ее супруг прочистил горло и спросил:

– Прежде чем мы продолжим, у кого-нибудь есть замечания по этому вопросу?

Кто-то в конце зала поднял руку.

– Говорите, мистер Милман, – потребовал мистер Скрэгг.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, миссис Скрэгг, но…

Миссис Скрэгг нахмурилась и посмотрела на него, словно никогда раньше не видела.

– Встаньте, а то вас не слышно.

Мужчина неловко встал, держась за складной стул перед ним.

– Я хочу сказать, что, конечно, не одобряю, когда кто-то пытается прогнать гостей таким образом, но, думаю, их негативные чувства вполне понятны. Никому из нас не хотелось таких резких перемен в нашем городе. Моя семья ходит в церковь каждое воскресенье, и нам не нравятся намеки, что этого недостаточно.

Несколько человек закивали в знак согласия, и Диана понадеялась, что наконец горожане выскажутся о происходящем.

– У Иосифа и Марии тоже никто не спрашивал, хотелось ли им, чтобы у них родился Христос, – сказала миссис Скрэгг. – Нет смысла лить слезы по ушедшим временам. Давайте перейдем к повестке собрания.

– Это еще не все, – перебил ее мистер Милман и выпрямился. – Я уже рассказал мисс Крамер о том, что моей Кристи снятся кошмары из-за новых учеников.

Мистер Скрэгг опустился на две подушки, которые он положил на свой стул, чтобы казаться выше.

– И что вам ответила мисс Крамер?

– Что мне следует поднять этот вопрос на собрании.

– Неужели? Не удивлена, – сквозь зубы процедила миссис Скрэгг. – Ну и почему вам кажется, что вашей дочери снятся кошмары из-за наших новых друзей?

– Они говорят, что дьявол придет за ней, если она не исповедуется в каждом, даже самом незначительном своем проступке. Они даже потребовали, чтобы девочка призналась мисс Крамер, что однажды заснула не помолившись. Я уважаю мисс Крамер и уверен, что такая чепуха ее не волнует. И теперь Кристи снятся кошмары о том, как она гуляет в лунном свете и превращается в великана. Не за этим она ходит в школу.

– Позвольте мне объяснить, – вмешался один из последователей Манна. – Мы верим в то, что должны помогать друг другу. Когда кто-то исповедуется в прегрешении, то разделяет его груз вместе с остальными. Наши дети просто хотят помочь вашим. Возможно, Господь посылает кошмары вашей дочери, чтобы показать, что она не права?

– Вот что я вам скажу. Я знаю своего ребенка гораздо лучше, чем ваши дети, и уверен, что не один я испытываю подобные чувства. – Он обвел взглядом безучастные лица присутствующих. – Разве нет?

Несколько человек ответили утвердительно, но сложно было сказать, кто именно.

Миссис Скрэгг ухмыльнулась:

– Вам стоит принять как данность, что не все дети такие идеальные, как ваша дочь. Думаю, со мной согласятся мои коллеги – мы делаем все, чтобы дети стали лучше.

– Почти невыполнимая задача, учитывая размер ваших классов, – сказал Джереми Бут. – Вряд ли дети будут стараться, сидя по двое за партой.

– В наших с мужем классах никаких проблем нет. – Миссис Скрэгг вытянула шею, чтобы найти говорившего. – Вы даже не родитель. Что вы вообще тут делаете?

– Он пришел от имени родителей Эндрю, – пояснила Диана.

Миссис Скрэгг на нее даже не взглянула.

– Давайте послушаем того, кто имеет право высказаться. Кто хочет сказать что-нибудь в защиту школы? А то наши новые друзья подумают, что ошибались на наш счет.

– Правила нужны, – сказал мистер Клегг, зеленщик, – даже если кажется, что в них нет никакого смысла. Когда дети вырастут, им придется соблюдать законы, в которых тоже смысла мало.

Диана вспомнила о некоторых правилах Скрэгга: девочкам запрещено надевать брюки, даже зимой, а за обедом разрешается пить только горячую воду и никаких соков.

– То есть вы за воспитание людей, неспособных в будущем что-то изменить? Если мы переусердствуем с правилами, то дети не научатся думать.

– Они сюда пришли не думать, а учиться, – парировала миссис Скрэгг. – Мы выслушали все аргументы, теперь давайте проголосуем. Вам известно, что некоторые горожане, которые боятся действовать в открытую, творят невиданные здесь прежде вещи, только из-за того, что им указали на их греховность. Принимая это во внимание, кто за то, чтобы в нашей школе было меньше дисциплины?

– Мы совсем не об этом говорили, – запротестовал отец Кристи.

– Может, вы и не об этом хотели поговорить, но кроме вашего ребенка существуют и другие. Если ей продолжат сниться кошмары, то лучше показать ее врачу. Кто из вас хочет, чтобы наши новые друзья подумали, что им здесь не рады только потому, что они ведут себя как христиане? – миссис Скрэгг фыркнула, не дождавшись ответа. – Кому не нравится дисциплина в школе?

Отец Кристи и Джереми не колеблясь подняли руки. Еще несколько родителей нерешительно последовали их примеру. Остальные озирались по сторонам, чтобы понять, будет ли заметно то, как они проголосуют, и в итоге решили воздержаться.

– Вы в меньшинстве, – заключил мистер Скрэгг и хлопнул в маленькие ладоши. – Если кто-то хочет переговорить со мной после собрания, я буду ждать.

После собрания, которое завершилось без дальнейших происшествий, несколько родителей зашли в класс Дианы и сказали, что им нравятся ее методы преподавания. По-видимому, они боялись высказаться на собрании из-за страха за своих детей.

– Мы в любом случае подумываем о переезде в Манчестер, – сказал отец Кристи, и Диана почувствовала, словно тот город находится на другой планете.

Она медленно шла домой, чувствуя себя опустошенной. Луна скрылась за зубчатыми трубами на крышах домов. В небе над лесом блеснул самолет, казавшийся не больше мухи, звук его двигателей был диспропорционален его размерам. Она вошла в свой коттедж, подальше от грохочущей тьмы, и легла спать.

Ночью Диана не видела никаких снов и проснулась отдохнувшей и в хорошем настроении. В конце концов Манн и ее последователи уедут, добившись показной победы над язычеством. А после того, как маленькие пропагандисты учения Манна уедут вместе с ними, она продолжит относиться к своим ученикам как должно. Диана уже многого добилась со своим обычным классом, несмотря на все препоны Скрэггов. Солнце, показавшееся над крышами коттеджей, придало ей уверенности, и, когда мистер Скрэгг позвал ее из окна своего кабинета, Диана решительно вошла внутрь.

Он вручил ей листок с машинописным текстом.

– Прошу обратить внимание.

Это было обязательство не поднимать на уроках моральные и религиозные темы без одобрения директора школы. В вопросах истории и современной жизни следовало придерживаться христианских взглядов и следить за тем, чтобы дети вели себя друг с другом как христиане. Она продолжила читать, обращая внимание на ошибки и пропущенные буквы.

– Что вы от меня хотите? – спросила она.

Мистер Скрэгг бесстрастно взглянул на нее:

– Подпишите, пожалуйста.

– Я не думаю, что вы вправе требовать от меня этого. В моем трудовом контракте нет таких обязанностей.

Его маленькое лицо под колючими седыми бровями приняло суровое выражение, но когда он заговорил, его голос звучал почти убаюкивающе.

– В этом случае вынужден сообщить, что эта школа более не нуждается в ваших услугах, – сказал он.

Глава тринадцатая

К полудню субботы Джун уже почти потеряла терпение от выходок Эндрю. Она дала ему несколько наклеек с цитатами из Библии, чтобы он наклеил их на стенах в магазине. Но когда мальчик попытался залезть на витрину, она не выдержала:

– Что ты задумал? Хочешь все уронить? Хоть раз воспользуйся мозгами, которыми наделил тебя Господь.

Брайану пришлось вмешаться:

– Пойдем, сынок. Поможешь мне в подсобке.

На самом деле в длинном узком помещении, пропахнувшем ботинками, веревками и холодными керосинками, делать было нечего.

– Чем хочешь заняться, сынок? – пробормотал Брайан.

Мальчик нерешительно взглянул на него из-под почти незаметных бровей:

– Я могу тебе почитать.

– Ты уже читал своей матери. Хватит на сегодня, – сказал Брайан, но когда Эндрю втянул щеки и разочарованно вздохнул, сдался. – Ладно, если хочешь.

Мальчик побежал стремглав в торговый зал с воплями:

– Папа разрешил мне ему почитать!

Брайану стало стыдно. Он жалел, что не пошел на родительское собрание и не поговорил с учительницей Эндрю. Он бы пошел, но после проповеди Манна старался не показываться на публике.

Брайан замечал, как женщины заглядывают через витринные окна в магазин, притворяясь, что сплетничают не о нем. Однажды он подслушал, как они обсуждали то, через что пришлось пройти его бедной жене, то, что он заставлял ее делать. Ему хотелось сказать им, что после собрания на пустошах он к Джун ни разу не прикоснулся. И не собирался, пока она сама этого не захочет. Брайан ни с кем не мог поделиться своими страданиями. Без сомнений, его репутация пострадала еще больше из-за того, что ему было стыдно пригласить кого-нибудь из последователей Манна пожить в своем доме.

По крайней мере, благодаря учению Манна, Джун перестала принимать валиум. Возможно, со временем она станет терпеливее по отношению к Эндрю. Ему и самому хотелось бы быть терпеливее. Иногда, оставаясь с Эндрю наедине, он чувствовал себя лучше.

Но когда Эндрю начал читать ему религиозную брошюру, Брайан внутренне кривился каждый раз, когда мальчик делал ошибки.

– Не «Ишак», – сказал он мягко. – Ты же не хочешь вырасти, не умея как следует читать и писать? Не хочешь работать в шахте, в темноте, весь день, потому что на большее ты не способен?

Но когда Эндрю произнес «Исак», Брайану захотелось выбить из него всю дурь.