Воспоминания возникали в её сознании вспышками света. Она видела себя маленькой девочкой, сидящей на коленях у отца, слушающей его тихий голос: "Никогда не доверяй местам, которые кажутся забытыми. Они не забыты, Варя. Они просто ждут." Тогда это казалось игрой, выдуманной историей. Но теперь её руки дрожали, сжимая телефон, а эти слова возвращались, как пророчество.

Машина пересекала очередной проспект, и Варвара, не отрывая взгляда от карты, почувствовала, как внутри что-то меняется. Её взгляд зацепился за точку пересечения маршрутов. Трамвайные пути, давно убранные из городской жизни, совпадали с местами, которые она видела во сне. Это было невозможно, но факт оставался фактом. Те же улицы, те же рельсы, тот же маршрут.

"Что это значит? Как это связано со мной?" – её мысли мелькали быстрее. Её внутренний маховик раскручивался всё сильнее.

Она вспомнила охранника, лицо которого застыло в гримасе ужаса. Его глаза, наполненные страхом, не отпускали её. Он видел что-то, что нельзя объяснить логикой. Но что? И почему именно теперь? Она почувствовала, как внутри нарастает странная смесь страха и возбуждения. Дело становилось личным, но его суть ей ещё только предстояло осознать.

Когда машина остановилась у здания Следственного комитета, Варвара сидела на месте ещё несколько секунд. Осенний ветер снаружи гнал по тротуарам сухие листья, создавая иллюзию движения там, где всё оставалось неподвижным. Она глубоко вздохнула, собравшись с мыслями, и убрала телефон в сумку.

Разум Варвары был сосредоточен на том, что только начинало складываться в её сознании: ниточки, связывающие сон, депо, старый маршрут и это дело, сплетались в тугой узел.

Она поднялась в свой кабинет, закрыла за собой дверь и села за стол. Её взгляд упал на документы, разложенные перед ней. На одном из отчётов была фотография следов, найденных на рельсах. Она долго вглядывалась в неё, пытаясь уловить что-то, что ускользало от других.

Эти следы не могли принадлежать чему-то современному. Они странным образом выглядели так, словно были сделаны машиной из прошлого. Варвара провела пальцем по краю фотографии, словно пытаясь прочувствовать это.

Её мысли снова вернулись к ночному кошмару. Трамвай, выныривающий из тумана, этот звук, этот ледяной взгляд. "Что, если это не просто сон?" – подумала она, ощущая, как по спине пробегает холод. Ответы были где-то рядом, но, чтобы найти их, ей нужно было идти дальше. Туда, куда не хотелось смотреть.

***

Глубокой ночью на Пятницкой улице остановилось даже время. Туман стелился по рельсам, обволакивая их, как саван. В этой вязкой тишине, где звуки машин и шагов живых людей давно растворились, внезапно раздался скрип колёс. Взявшийся из ниоткуда трамвай двигался по рельсам.

Это был старый, облупленный и потускневший вагон с бортовым номером 302, едва различимым в тусклом свете фар. Его движение было медленным, почти ритуальным, как будто сам вагон ощущал значимость своего появления.

Никто не заметил, как трамвай въехал на пересечение линий. Только поздний прохожий, мужчина лет сорока, увидел эту сцену из окна дома. Он застыл, прижавшись к стеклу, когда заметил, как из трамвая выбросили нечто тяжёлое. Предмет упал на мостовую с глухим звуком. Двери вагона закрылись, и он продолжил движение, исчезнув за поворотом.

Прибывшие на место оперативники обнаружили тело мужчины. Оно лежало на мокрой мостовой, неестественно вывернувшись. На вид погибшему было около тридцати лет. Его одежда сразу привлекла внимание: строгий костюм серого цвета с жилетом, который выглядел так, будто его только что достали из другой эпохи. Фасон и ткань указывали на моду конца 60-х годов.

– Что-то странное, – задумчиво проговорил один из оперативников, осматривая неестественно вывернутое тело. – Натуральный взрыв из прошлого.

Криминалист, склонившись над мертвецом, медленно провёл рукой в перчатке по складкам одежды.

– Вы только посмотрите, – сказал он, осторожно доставая из внутреннего кармана мужчины паспорт. – Советский. Старый образец.

Данные в потертом документе читались ясно: Рогатов Пётр Гаврилович, одна тысяча девятьсот тридцать пятого года рождения. Прописан он был на Фестивальной улице.

– Но это же невозможно, – шумно выдохнул другой оперативник, глядя на паспорт. – Если это правда, ему должно быть больше восьмидесяти лет. А этот человек выглядит…

– На тридцать пять. Максимум, – закончил криминалист, уставившись на бледное лицо погибшего.

Оно было спокойным, как будто он умер, не осознавая, что с ним произошло. Но на шее виднелся красный след, похожий на ожог. Но не языка пламени, а как будто его коснулось что-то горячее.

– Причина смерти? – поинтересовался оперативник.

– Похоже на удушение, – сказал криминалист, поднимая глаза. – Но как это связано с ожогами на коже? – спросил он сам себя

– И с трамваем, откуда выбросили его тело? – добавил другой, глядя вдаль на уходящие рельсы.

Ночь была полна вопросов, на которые никто не мог дать ответов. Туман снова окутал улицу, пытаясь скрыть все следы. Только лежащее тело, паспорт и тихое постанывание рельсов напоминали, что здесь произошло нечто, что выходит за пределы понимания.

Глава 3

Варвара поднялась из-за стола, держа в руках папку с материалами дела: она собиралась к Геннадию Игоревичу с докладом. События последнего дня, начиная с осмотра места преступления и заканчивая допросом Сергея Павловича, складывались в картину, которая всё ещё была размыта, но уже вызывала тревогу. Варвара чувствовала, что это дело слишком необычно, чтобы быть простым убийством.

Подойдя к двери начальника, она постучала. В ответ раздался низкий голос:

– Входите.

Геннадий Игоревич сидел за своим массивным дубовым столом, который лишь подчёркивал его авторитет. Он поднял глаза, чуть прищурившись, когда Варвара вошла, и жестом предложил ей сесть напротив.

– Варвара Олеговна, – спокойно произнёс он, складывая руки перед собой. – Слушаю ваши выводы. Что удалось выяснить?

Варвара опустила папку на стол и открыла её, коротко взглянув на фотографии и записи, как на подсказки. Заговорила она ровно, тщательно скрывая все переживания:

– На месте преступления обнаружено тело охранника. Внешние повреждения странные: кожа потемнела, местами покрыта ожогоподобными пятнами, но явных следов огня или химического воздействия нет. Поза жертвы неестественная, лицо искажено, имеет выражение сильного ужаса. Установлено, что смерть наступила примерно в два часа ночи.

Она выдержала паузу, наблюдая за реакцией начальника, но его лицо оставалось неподвижным, как каменная маска.

– На рельсах, рядом с местом преступления, обнаружены следы техники, – продолжила она, сухо перечисляя факты. – Они свежие, хотя официально движение в депо прекращено больше десяти лет назад. Это отпечатки… трамвайных колёс, но не современных. Судя по ширине и форме, они соответствуют старым моделям, которые давно сняты с эксплуатации.

– Следы? – Геннадий Игоревич слегка приподнял бровь, но голос остался спокойным. – И как вы это объясняете?

Варвара слегка наклонилась вперёд, соединив пальцы обеих рук над документами.

– Пока никак. Но это не всё, – она осторожно вытащила из папки обгоревший клочок бумаги. – Это было найдено рядом с телом. Надпись: "Он приходит ночью, чтобы забрать то, что принадлежит ему." Никаких отпечатков, следов чернил или других явных улик. Но бумага выглядит старой, как будто ей не один год.

Геннадий Игоревич взял клочок, внимательно рассмотрел его, а затем медленно положил на стол, подвинув его обратно Варваре.

– Это похоже на какую-то дешёвую мистификацию, – неуверенно проговорил он.

– Возможно, – неохотно согласилась с ним Варвара, не меняя тона. – Но совпадений слишком много. У охранника не было причин находиться на путях. Согласно его графику, он должен был патрулировать территорию в другой части депо. Тем не менее, он оказался именно там, где оставлены следы. И… – она немного замялась, выбирая слова. – Перед смертью он утверждал, что видел свет фар и слышал звонок трамвая. Это подтвердил коллега из предыдущей смены, который слышал его рассказ. Об этом же говорил и начальник депо.

Геннадий Игоревич нахмурился, откинувшись на спинку кресла.

– Варвара Олеговна, вы действительно думаете, что всё это связано? Свет, звонки, следы? Не слишком ли… мистически это звучит для уголовного дела?

Она знала, что эти слова прозвучат странно, но всё же ответила:

– Я не ищу мистику, Геннадий Игоревич. Но я не могу игнорировать факты. Если это инсценировка, то она сделана кем-то, кто знал, как воздействовать на подсознание. Всё, что мы нашли, вызывает вопросы и выбивает из привычного хода расследования.

Его глаза сузились:

– Что вы предлагаете? – спросил он наконец.

– Запросить старые архивы, – быстро ответила Варвара. – Рельсы и следы указывают на определённый маршрут. Это может быть старый трамвайный путь. Если мы узнаем, какой именно, это даст зацепку. Кроме того, я хочу допросить коллег погибшего.

Геннадий Игоревич некоторое время молчал, постукивая пальцами по столу. Затем он коротко кивнул.

– Делайте запросы. Но будьте осторожны. Если кто-то решил устроить спектакль, то он знает, как вас запутать. Мы должны оставаться в рамках закона и логики. И ещё… держите меня в курсе. Это дело имеет особую важность. У нас нет права на ошибку.

Варвара поднялась, чувствуя, как её сердце гулко отзывается на его слова. Она понимала, что это дело как раз может выйти за пределы обычного расследования. Но отступать было нельзя. Теперь это было не просто дело – это касалось её лично.

Она уже собиралась уходить, когда Геннадий заговорил, привлекая её внимание.

– Варвара Олеговна, – его голос прозвучал медленнее, чем обычно. Он тщательно подбирал слова. – Есть ещё один момент.

Она обернулась, сжимая в руке папку с материалами. Его взгляд заставил её насторожиться. Он поднялся со своего кресла, подошёл к окну и выглянул на улицу, где солнце, пробиваясь сквозь редкие облака, отражалось на крышах автомобилей. Несколько секунд он молчал, а затем, не оборачиваясь, произнёс:

– К этому делу прикрепили полицейского. Его зовут Виталий Санин.

Варвара замерла на месте, и всё же внутри неё всколыхнулась волна недовольства. Она не любила, когда в её дела вмешивались посторонние, даже если это делалось с благими намерениями.

– Это решение сверху? – спокойно, но холодно уточнила она, стараясь скрыть раздражение.

Геннадий Игоревич повернулся к ней совсем не враждебно, но его взгляд был строгим.

– Да. Генерал Ковальчук настоял. Санин хорошо работает в полевых условиях, у него большой опыт. Его задача – обеспечить оперативную поддержку.

Варвара почувствовала, как её пальцы сильнее сжали край папки. Имя Виталия Санина было ей знакомо, хотя лично они никогда не пересекались. Он был известен своим упрямым характером, склонностью действовать на грани дозволенного и почти полным игнорированием субординации. Говорили, что он редкий профессионал, но работать с ним было нелегко.

– Геннадий Игоревич, – её голос звучал твёрдо и решительно. – Мне кажется, я могу справиться сама.

Начальник коротко усмехнулся и снова сел за стол.

– Варвара Олеговна, я ценю ваше стремление к независимости. Но это дело слишком странное и слишком опасное, чтобы работать в одиночку. Санин знает, как действовать в сложных ситуациях. Он вам пригодится, даже если вам это сейчас не кажется очевидным.

Она хотела возразить, но осеклась. Его тон не оставлял пространства для обсуждений. Геннадий Игоревич смотрел на неё так, словно заранее знал все её аргументы.

– Хорошо, – коротко ответила она, опуская взгляд на папку. Смириться с этим сейчас она не была готова вовсе. – Где он сейчас?