– Очень далеко, визирь, – спокойно, словно речь шла о каком-то пустяке, ответил я, – я хочу забрать себе весь известный на данный момент человечеству мир.

Усерамон открыл рот. Закрыл его. Посмотрел на меня сначала недоверчиво, но затем в его взгляде промелькнуло понимание.

– Царю Менхеперра было много нынешнего царства, – наконец с улыбкой сказал он, придя в себя, – но вот богу его явно мало.

– Ты правильно уловил суть, визирь, – хмыкнул я и похрустел затёкшей за время разговора шеей.

Низко склонившись передо мной, он простился.

– Не смею больше занимать время твоего величества. Поспешу решить оговорённые нами сегодня вопросы.

– Меримаата я отпущу после возвращения в поместье, – сказал я, – ему нужно забрать оттуда своих наложниц, заработанные в походе богатства, да и наградить я его должен за спасение моей жизни. Есть варианты, что ему может понравиться?

– Свой дом в столице, – без колебаний ответил визирь, – это недешёвое удовольствие, и он всегда об этом мечтал.

– Купи тогда под его вкус, я оплачу, – ответил я, обрадовавшись, что одной проблемой стало меньше, – купчую на дом я ему и подарю, дав длительный отпуск, как он просит.

– Твоё величество бесконечно мудр, – визирь склонил голову.

– И раз уж ты так хорошо придумываешь подарки, может, мне ещё подскажешь, чем можно наградить Бенермерута? – поинтересовался я.

– Бенермерут, – Усерамон задумался, – здесь сложнее. Всю жизнь был предан царской семье, сам живёт небогато, особых пристрастий нет.

– Он себе трёх наложниц из царских жён взял, – сообщил я новость, сильно удивившую Усерамона.

– Никогда бы не подумал, что женщины в таком количестве, да ещё и в его возрасте так интересуют Бенермерута, – задумчиво сообщил он.

– Может, на продажу?

– Твоё величество даст своему слуге время на получение ответа на этот вопрос? – попросил он и после моего кивка добавил: – Мне нужно больше узнать о нём.

– Без проблем. Тогда на этом всё, жду от тебя новостей.

Визирь ещё раз поклонился, и мы вернулись на колесницу. Пересаживаясь в свой транспорт, он перекинулся парой предложений с сыном и, обнявшись с ним, вскоре отбыл обратно в сторону города. Когда пыль, поднятая его колесницами, спала, я нашёл взглядом глаза Ментуиуи. Военачальник мгновенно почувствовал себя неуютно и отвёл от меня взгляд, косвенно подтверждая то, что сказал визирь. Дальше вместо того, чтобы, как обычно, подъехать и выяснить причины моего недовольства, Ментуиуи направился в голову колоны и явно поговорил с остальными военачальниками, поскольку вернулись они ко мне все вместе.

Глава 2

– Мой царь, – колесница Ментуиуи поравнялась с моей, – мы можем поговорить?

– О чём? – я поднял одну бровь. – Р том, что вы, предатели, решили меня кинуть? Спешу вас обрадовать, после подписания контрактов легионеров, если вы попытаетесь оставить войско, я тут же прикажу лучникам застрелить вас как дезертиров.

– Твоё величество, – лицо Иамунеджеха исказилось словно от боли, – нам самим эта ситуация неприятна, мы просим разговора на вечернем привале.

– Хорошо, – кивнул я, и они, переглядываясь друг с другом, отъехали от меня.

Вечером, когда мы вступили в очередной город, которому вскоре предстояло прочувствовать на себе наше расквартирование в нём, меня встречали просто толпы восторженного народа. Все уже знали, что будет через пару дней, нужных нам для закупки вина и хлеба, так что весёлый и взбудораженный народ, съехавшийся в город со всей округи, кричал мне здравицу и радостно приветствовал воинов, нагло занимающих лучшие дома, несмотря на протесты их жильцов, которых выгоняли на улицу.

Меджаи на улицах привычно делали вид, что ничего особенного не происходит, жрецов и градоправителей не было видно вовсе, видимо, и до них дошла информация о том, что происходит с самыми яростными обличителями моей деятельности.

Хопи выгнал из хорошего, большого дома хозяев и их слуг, поскольку в нём разместился я вместе с охраной и Меримаатом с Бенермерутом. Спустя четыре часа, когда всё войско встало на постой, ко мне подтянулись военачальники. За стол я их не пустил, заставив стоять передо мной всё то время, пока я молча насыщался. Доев мясную похлёбку с бобами, я вытер руки о полотенце и сделал глоток вина, запивая ужин. Только после этого поднял на них спокойный взгляд.

– Слушаю.

– Мой царь! – Ментуиуи упал на колени и следом это сделали все остальные, – мы как могли оттягивали это разговор, поскольку пытались договориться, чтобы всадники, находящиеся на службе у твоего величества, остались в войске. Но это оказалось просто бесполезно. Представитель Сененмута остался неумолим, заявив нам, что либо все мы переходим в войско царя Хатшепсут, либо сделка вообще отменяется.

– Вы могли мне сказать о том, что вам поступило такое предложение, – я холодным взглядом посмотрел на него, – не буду говорить, сколько и чего вы заработали в походе со мной, скажу только одно – дезертирства я не потерплю. Все, кто нарушит контракт и клятву, будут казнены.

– Мой царь, – лицо Ментуиуи стало печально, – тогда умоляю, убейте только нас. Воины невиновны в том, что мы отдадим им такой приказ.

– Ментуиуи никто не ослушается моего слова, – я с раздражением в голосе ответил ему, – вы меня предали самим фактом того, что не сказали о поступившем предложении, предпочтя, словно крысы, шушукаться за моей спиной. Если бы вы сказали, мы могли бы найти выход, я уверен в этом.

– Что ж, твоё величество прав, – Хоремхеб первым поднялся на ноги и, остановив дёрнувшегося было Хопи жестом, вытащил из-за пояса свой жезл легата Второго легиона. Сделав два шага, он положил его мне на стол.

– Вручаю свою жизнь и жизни своих офицеров в руки моему царю. Но при всей своей ненависти к Сененмуту и несправедливости, которую видел от царя Хатшепсут, я не могу лишить свою семью и род возможности получить землю.

Военачальники согласились с ним и, поднявшись на ноги, также положили свои символы власти на стол, оставшись стоять передо мной.

– Вверяем свои жизни в руки твоего величества, – обречённо сказал Иамунеджех, – мне нечего добавить к словам Хоремхеба. Земля в нашем царстве слишком ценное приобретение для рода, моя жизнь и жизни моих всадников ничего не значат на этом фоне.

Я хоть и был на них сильно зол, понимал, о чём он говорит. Из-за того, что всей землёй в Египте владел только фараон, одаривая ею особо отличившихся или своих приближённых, ни за какие деньги мира её невозможно было получить иным способом. Она не продавалась и не покупалась, поэтому, даже отдай они всё, что заработали в этом походе, ни метра земли они бы без разрешения царя Хатшепсут не получили в своё пользование. Отлично зная это, прибывший на переговоры с военной кастой Сененмут или его представитель, как представитель действующей власти, нагло их этим шантажировал. Это я прекрасно понимал, но также было и осознание того, что в следующий раз они могут так же договориться о том, чтобы убить меня за какие-то очередные плюшки для себя. Здесь ведь был важен не сам факт ведущихся переговоров, а то, что это происходило тайно, без уведомления. Причём я-то был в полной уверенности, что после пережитого и, главное, заработанного благодаря мне в походе эти люди будут мне преданы если не навсегда, то хотя бы на более длительный промежуток времени. К сожалению, холодный душ, который вылил на меня Усерамон, сообщив эти новости, здорово заставил пересмотреть свои взгляды на людей и особенно на такое понятие, как доверие.

Я посмотрел на воинов, стоящих напротив меня и ожидающих моего решения. Убить их я не мог, это плохо сказалось бы на моей репутации среди воинского сословия. Колесницы были самой серьёзной силой на полях сражения, а я пока не завершил формирование своих легионов под новое вооружение, что значило, что колесницы и те, кто ими управляет, были мне необходимы, обойтись целиком без них я на данном этапе не мог. А если это так, не нужно было им ничего озвучивать или выплёскивать своё негодование дальше, ведь я ещё днём решил, что, когда стану единовластным правителем, откажусь от услуг военных, которые руководствуются своими интересами и интересами своих родов, а не моими, перейдя на полностью профессиональную армию, подчиняющуюся только мне и оплачиваемую из государственной казны. Поэтому высказывать всё, что я о них думаю, было бессмысленно, это никак ситуацию не разрешало, а только накопило бы у них негатив в мою сторону. Зато я получил от этой ситуации целых два хороших урока: первый – не всё можно было в Египте купить за золото, есть более дорогой товар, а именно, земля, ну и второй – сколько и чего бы ты хорошего ни делал людям, всегда могут быть обстоятельства, которые заставят их тебя предать.

«Пока они мне нужны, буду для них благородным и всепрощающим царём, – определил я для себя дальнейшую линию поведения, – но я обещаю вам, вы увидите моё истинное к вам отношение, когда я возьму власть в свои руки».

Приняв решение, я успокоился и поднял на них взгляд. Они сразу напряглись, почувствовав в моей изменившейся позе, что я принял какое-то решение. Я потянулся, собрал все жезлы и, встав, положил их в свой сундук. Затем повернулся к ним.

– Легионерам каждые пять лет положены отпуска, – спокойно сказал я, – выпишите себе и всадникам, которые уходят с вами, их сроком на год. Этого времени, думаю, хватит, чтобы ситуация как-то изменилась.

Услышав моё решение, они на мгновение застыли, затем попадали на колени, кланяясь в пол.

– Идите, не заставляйте меня передумать, – чтобы они не догадались о том, что я уже решил их дальнейшую судьбу, напустил на себя снова недовольный вид. Это сработало, они стали благодарить меня за мудрое решение и, низко кланяясь, направились к выходу.

– Бенермерут, найди мне нашего жреца, пусть заглянет на огонёк, – позвал я воспитателя, и тот, склонив голову, тоже вышел из комнаты.

– Меримаат, – я повернул голову к грустному парню, который был свидетелем этого разговора, – собери центурионов обоих легионов, ближе к полуночи из тех, кто не уйдёт со всадниками. Мне нужна будет большая комната, стол, стулья и много еды с вином.

– Да, мой царь, – склонил он голову, – я всё выполню.

Тут он замялся и неуверенно сказал:

– Может, тогда стоит отменить мой уход? Мне не хочется оставлять твоё величество в одиночестве.

– Спасибо за предложение, Меримаат, – я отрицательно покачал головой, – но у меня останется Бенермерут, а с твоим отцом мы уже обо всём договорились. Я не хочу менять планы.

– Но, если твоему величеству я понадоблюсь… – он сделал паузу.

– Конечно, я тебя позову, – улыбнулся я, хотя не сильно видел, чем он мог мне сейчас помочь.

Меримаат поклонился и ушёл, а я погрузился в пучину мыслей, которые роились в голове, пытаясь охватить масштаб проблем, которые на меня обрушились. Основными сложностями при уходе всех военачальников была как потеря колесниц, так и то, что я разом терял всех, кто управлял войском и обеспечивал его существование. Мне лично теперь нужно будет заниматься всем, а это представлялось весьма непростым занятием.

– Мой царь, – услышал я голос жреца, который осторожно вошёл в комнату, застав меня за столом в глубокой задумчивости.

– Небуави, проходи, – я отнял от щеки руку, на которую опирался и пригласил его подойти ближе к столу. Жрец поклонился мне и застыл, ожидая, что я скажу.

– Мы недалеко от Фив, – обратился я к нему, – поэтому у меня будет пожелание к тебе. Возьми из обоза осла, повозку и посети наших общих знакомых. Мне нужно знать, сколько готово комплектов легионеров сейчас и где я могу их забрать. Ну и, конечно, они могут уже сейчас направить Рехмиру архитекторов и мастеров для постройки обещанного мне дворца.

– Слушаюсь, мой царь, – склонил он голову, внимательно меня слушая.