– С гонцами и колесницами у нас, конечно, в последнее время негусто, но съезди, пожалуйста, в Фивы, узнай у Усерамона, был ли за эти месяцы спрос на дерево, кожу, ткань в больших количествах, а также привлекались ли роды ремесленников к большим заказам.

Бенермерут склонил голову и развернул свою колесницу.

– Хопи, пошли с ним десяток, – показал я рукой на воспитателя.

Центурион махнул рукой, и от моего охранения отделилось нужное количество, занимая место за его колесницей. Бенермерут поблагодарил меня за заботу поклоном и, повернувшись, направил свой транспорт в сторону столицы, которую мы пропустили в своём походе по египетским городам.

Глава 5

В следующем городе нас ждали три тысячи нубийских наёмников, которых нанял номарх, чтобы не допустить нас в столицу его нома, но правда, едва наминки увидели огромные колонны, уходящие за горизонт, как тут же исчезли из нашего поля зрения, даже не вернув свой гонорар нанимателю. Так что в город мы вступали, как и обычно, под проклятия жрецов, вопли ненависти тех богатых семейств, у которых мы отжимали дома, и крики радости от простых жителей, которые уже находились под градусом, готовясь к празднованию. Причём они так хорошо готовились, что везде виднелись запряжённые повозки с осликами, с пустыми ёмкостями под зерно. В город приехали не только горожане и крестьяне, но и купцы, которые собирались хорошо нажиться на открытии зернохранилищ.

Мне достался дом самого номарха, которого вместе с семьёй попросили пожить где-то ещё, а Рехмир распоряжался его слугами и рабами, которых приказал оставить в доме. И хотя из-за этого мне пришлось удвоить охрану, но всё равно наконец было кому выбрить меня наголо и почистить. Чем я с удовольствием и занялся, посвятив всем косметическим процедурам целый вечер.

Утром Хопи сообщил, что встречи со мной ищет номарх в сопровождении свиты и меджаев.

– Пригласи его, только одного, – распорядился я, садясь завтракать в одиночестве. Рехмир снова куда-то умчался, Бенермерут отсутствовал, поэтому только охрана и Хопи были моими молчаливыми спутниками.

Внизу раздался шум. Еду мне приносили ту же, что и всем легионерам. Опасаясь отравления в отсутствие Бенермерута, я отказался есть то, что готовили слуги в этом доме, и довольствовался лепёшками, мясом и вином. Не совсем вкусно, зато безопасно.

Шум продолжился, затем дверь открылась, и с заломленными назад руками Хопи и ещё один мой телохранитель занесли внутрь незнакомого мне человека в ещё недавно хорошей одежде, а теперь почему-то окровавленной, и опустили его на колени, встав рядом.

– Что случилось? – спокойно поинтересовался я.

– Господин номарх отказался посетить твоё величество в одиночестве, – пожал плечами Хопи, а я решил, что нужно будет уточнить позже у центуриона этот момент, а то как-то некрасиво получилось.

– Почему? – я обратился к утирающему кровь из разбитого носа и губ владетеля нома.

– Я не думал, что твоё величество так сильно хочет меня видеть, – ответил тот с тщательно скрываемым гневом в голосе.

– Я? Вовсе нет, – удивился я, – ты сам пришёл ко мне. Если нам не о чем говорить, то прости, я собрался завтракать.

– Это мой дом, твоё величество, – напомнил он мне. – Его величество Хатшепсут немедленно будет поставлена в известность об этом произволе.

– Ой, да ради всех богов, – отмахнулся я от него, – можешь хоть прямо сейчас гонца отправлять.

– Хопи, выведи номарха, только вежливо в этот раз, – попросил я своего центуриона.

– Твоё величество, я бы хотел поговорить, – быстро ответил сидящий на коленях и пробурчал: – Раз уж всё равно тут.

– Говори, – я не позволил ему встать, вместо этого потянулся и отломил кусок лепёшки, отрезал от холодного мяса кусок, положил его сверху на хлеб и стал есть, запивая кислым вином.

– Мне будет позволено встать? – пробурчал он.

– Если я этого не сказал, то очевидно, что нет, – проговорил я, лишь на секунду перестав жевать.

В его голове, видимо, происходило переосмысление всего, с чем он пришёл изначально ко мне, и неожиданно он предложил:

– Мы можем с твоим величеством договориться, чтобы его войско покинуло город?

– Нет, – я пожал плечами, – благодарный народ Египта должен узнать о походе своего царя в земли нехси и о том, как он героически всех победил.

– Твоему величеству не нужно золото? – хмуро поинтересовался он. – Тогда, может быть, его интересуют рабы? Наложницы?

– Те самые рабы и наложницы, которые поступили на рынки благодаря мне? – я заломил бровь, и он понял, что говорит ерунду.

В комнате воцарилось молчание, прерываемое изредка моим чавканьем.

– Почему мой царь не хочет, чтобы мои слуги приготовили ему нормальную еду? – неожиданно спросил он.

– Ну, если её перед этим будут пробовать твои дети и ты сам, то я не против, – ответил я, запивая последний кусок и отодвигая от себя остатки пищи.

– Твоё величество разрешит на этих условиях вернуться в дом мне и моей семье?

Я, удивившись, задумался. Не дом, а самый настоящий небольшой дворец был способен вместить не только меня с охраной.

– Ладно, возвращайся, только в те комнаты, что не рядом с моей и комнатами охраны, – разрешил я, подняв взгляд на Хопи, который кивнул, принимая приказ.

– Благодарю твоё величество за щедрость, – язвительно ответил он и затем, вставая, лишь наклонил голову, покидая комнату.

Когда Хопи вернулся, я поинтересовался у него тем, что не стал оглашать в присутствии номарха.

– Зачем ты его унизил? Я не приказывал так с ним поступить.

– Номарх, мой царь, прилюдно негативно высказался о твоём величестве, – спокойно ответил тот.

– Что он сказал? – нахмурился я.

– Мои губы страшатся произнести такое вслух, мой царь, – скривился он.

– Хопи, не заставляй меня повторять.

– Бесполезный царь не имеет права занимать дом номарха, – нехотя ответил он.

– Бесполезный… – я покатал во рту это слово, – не кажется тебе, что как-то неосмотрительно произносить такое, если у этого бесполезного царя под рукой большое войско?

– Показалось, мой царь, – кивнул он, – именно поэтому он и предстал перед твоим величеством в том виде, в каком предстал.

Я хмыкнул. Хопи был прав, ругать его не за что.

– Молодец, – кивнул я, – теперь он и его приближённые точно будут следить за языком, особенно если рядом находятся легионеры.

Центурион склонил голову и занял своё место в углу.

– Рехмира не видел?

– Общается с какими-то купцами, – ответил он, – прибыли из Фив, судя по говору и норову.

– Интересно, какие новости он нам принесёт, – заинтересовался я.

– Позвать его, мой царь? – поинтересовался он.

– Пошли кого-нибудь, пусть он заглянет, когда освободится, это не срочно, – добавил я.

Хопи отправил одного из охраны, и вскоре Рехмир был в комнате, даже запыхавшись.

– Мой друг, – скривился я, – я же сказал, что это не срочно, я не хотел тебя отвлекать.

– Мой царь, новости, которые я получил от тех купцов, с которыми раньше имел дела в обеспечении продовольствием поместья, заслуживают того, чтобы их услышал царь как можно скорее, – быстрой скороговоркой проговорил он.

– Говори.

– Мой царь помнит наш разговор о том, что ремесленникам не поступало больших заказов? – поинтересовался он и, когда я кивнул, предчувствуя неладное, продолжил: – Мои знакомые подтвердили это, а также то, что никаких больших закупок материалов, которые могли вызвать колебание цен на рынке, не было.

Я стиснул зубы.

– Судя по твоему лицу, это не все плохие новости на сегодня.

– К сожалению, да, мой царь, – повинился он, – есть известия, что царь Хатшепсут получила от четырёх богатейших фиванских семейств большие дары в золоте, невольниках и драгоценностях. Также большие подношения получил от них храм Амона.

В тишине комнаты послышался скрип моих зубов. Информация, конечно, была ещё непроверенная, доверять ей сто процентов не стоило, но зато она давала ответы на некоторые интересующие меня вопросы.

– Что ещё рассказали твои знакомые? – держа себя в руках, поинтересовался я.

– Очень много глав семейств, которые не участвовали в сделке с твоим величеством, хотели бы получить такие же привилегии, – грустно ответил он.

– С этим ко мне уже приходил твой дядя, – ответил я, – и после сегодняшних новостей я склонен их не принимать.

– Твоё величество хочет сам этим заняться? – спросил он. – Это прибыльное, но очень хлопотное дело.

– Кто ещё занимается невольниками? – поинтересовался я. – С кем ни за что не станут говорить ни Хатшепсут, ни купцы, ни жрецы.

– Финикийцы и… – тут лицо Рехмира перекосило, и он даже от отвращения сплюнул на пол, – проклятые иудеи.

– Иудеи? – в моей памяти быстро прокрутилось всё, что я знал о Библии и Христе, – а они уже ушли из Египта?

– Да, мой царь, ещё при царе Яхмосе, их вместе с гиксосами-завоевателями прогнали прочь из Египта, – ответил он, снова скривившись в гримасе отвращения.

– Если ты так их ненавидишь, значит, кто-то всё же остался? – поинтересовался я.

– Проклятые ростовщики и торгаши, мой царь, – согласился он, – но их так все ненавидят, что только совсем отчаявшиеся возьмут у них в долг.

На моём лице расплылась улыбка, от которой он вздрогнул.

– Найди мне их, я хочу поговорить с ними, – попросил я его.

– Нет, мой царь! – оскорблено воскликнул он. – Эти шакалы недостойны даже дышать рядом с моим царём!

– Рехмир, найти мне самых известных иудейских торговцев, – настойчиво попросил я, – если с ними никто не хочет иметь дел, для меня это просто прекрасно.

– Хорошо, мой царь, – было видно, как ему неприятно даже само упоминание названия этой национальности, а это значило, что если и другие были о них такого же мнения, то для моих планов они могли точно пригодиться.

Рехмир ушёл, а вечером прибыл номарх вместе со своей семьёй и был ужин, на котором и правда он с женой и детьми пробовали еду, которую затем подавали мне. Особого разговора у нас не задалось, обсуждали текущие новости, вот и всё, сразу после этого разойдясь по своим помещениям.

***

Через четыре дня вернулся Бенермерут, вместе с Небуави. Первый виделся с визирем и подтвердил, что никаких больших закупок не велось, заказов ремесленникам не поступало, а в остальном визирь подтвердил, что всё похоже на то, что меня кинули. Главы озолотившихся на продаже рабов фиванских семейств после окончания моего похода и прекращения поставки рабов быстро поменяли сторону и купили благословение от царя Хатшепсут и жрецов Амона, не собираясь выполнять обещания, ранее данные мне. И плевать они хотели на подписанный перед лицом богов контракт. Хатшепсут заверила их, что слово, данное такому нечестивцу, как я, забывшему о богах, ничего не стоит. Поэтому они могут принести богатые жертвы ей, в храм Амона и на этом всё, никаких претензий богов к ним не будет. Что они с удовольствием тут же и сделали.

Бенермерут, смущаясь, сказал мне также, что Усерамон сообщил ему о моём желании наградить его, поэтому после долгих раздумий воспитатель остановился на небольшом поместье для своей семьи. Бумагу на владение им Усерамон передал с ним, и мне оставалось лишь недовольно нахмуриться из-за того, что Усерамон лишал меня возможности делать подарки от своего имени, а потому перевручил Бенермеруту дарственную на поместье, которую он отдал мне секунду назад.

– Тебе нужно время? Чтобы всё там наладить? – спросил я, видя, как тот снова мнётся.

– Да, мой царь, – он упал на колени, – но я понимаю, что не могу оставить твоё величество сейчас, когда от тебя ушли все.

– Сколько тебе нужно времени на это? – спросил я, хмуро посмотрев на него. Я отлично понимал, что сам обещал ему царский подарок, так что не время было высказывать своё недовольство, как бы мне этого ни хотелось.

– Не больше двух-трёх месяцев, мой царь, – склонил он голову.

– Хорошо, бери повозку, охрану у Хопи, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по дороге, – распорядился я.