Стало смешно: я словно была главной героиней мультфильма о Белоснежке или Золушке – сижу, окруженная зверятами и птичками, и все мы вместе вполне дружно наблюдаем за тобой, потерянные в читаемой истории. Даже эта мысль проплыла как-то отдельно от меня, рядом, и наблюдательность тоже была словно не моя; вся я оказалась пленена словами, разносившимися по кладбищу.

– Il s’enfuit!.. Il s’enfuit!.. Mais, une masse informe le poursuit avec acharnement, sur ses traces, au milieu de la poussière…^[7]

Я подтянула к себе колени, положила на них голову и прикрыла глаза. Все во мне обрело совершенный мир, страх полностью исчез, восторг тобой тоже притупился и уступил место долгому плаванию, в которое отправилось мое сознание, ведомое твоим голосом. Мне виделась карета, мчащаяся по мостовой, и крик отчаяния, вздымаемый к темному городскому небу прошедших времен.

Уже сквозь подступающую дымку я отметила, что ты на минуту остановился и сказал кому-то:

– Нет, сегодня я читаю по-французски. Завтра. Эту же книгу? Хорошо. Il s’enfuit!..

Я открыла глаза. Вокруг стояла непроглядная темнота. Меня окружал только шорох листвы. Ноги затекли, руки совсем замерзли и не желали двигаться. Я вцепилась онемевшими пальцами в ближайшую ветвь и с большим трудом подняла себя с мерзлой земли. Пошатываясь и спотыкаясь, вышла из леска. Из-за плотных туч выглянула луна, и я увидела, что тебя нигде нет. Конечно, ты давно ушел, так и не узнав, что я стала свидетельницей твоего чтения!.. Но что мне делать теперь? Искать выход с кладбища в полной темноте было заведомо проигрышной затеей, и это не говоря о том, что ворота наверняка уже закрыты, а твой автомобиль давно пребывает рядом с твоим домом. С другой стороны, мне грозила опасность замерзнуть.

Я прислушалась, стараясь поймать голоса птиц. Увы, вокруг по-прежнему царила мертвая тишина.

Вздохнув, я протиснулась мимо двух могил и вышла на то место, где несколько часов назад стоял ты. Мне открылось было большое полукружие могил, но тут луна снова зашла за тучи, и я осталась в полной темноте. Делать нечего; я присела на ступени, ведущие к памятнику, и воззрилась во мрак, из которого едва проступали очертания надгробий. Хотелось снова уснуть, чтобы скоротать время до утра, но никак не получалось. Холодный ветер проносился по кладбищу, роняя тут и там пугающие стоны, где-то далеко хлестали в воздухе троеградские ленты, и лица суровых воинов нет-нет да и всплывали в сознании… Пожалуй, мне было жутковато, но это ощущение не шло ни в какое сравнение с тем страхом, что пригнал меня сюда в поисках твоего утешения. Странно!

– Меня не должно быть здесь, – наконец сказала я и подышала на замерзшие руки. Подумала немного и добавила: – Не должно, но так получилось.

Никто не ответил. Мне представились сонмы призраков с застывшими лицами, еще более холодными, чем ночной ветер, – недоуменные, жесткие, ожидающие объяснений. Ну что ж, подумала я, если мне не пришлось объясняться с птицами, почему бы не объясниться с мертвыми?

– Я оказалась здесь случайно, – заверила я. – И теперь не могу выйти. Темно, выхода не найти. И ворота, скорее всего, закрыты. А еще, если честно, мне боязно проходить одной мимо Защитника. Мне кажется, он совсем не хотел, чтобы я сюда заходила.

Снова нет ответа. Ветер продолжал подвывать, ленты шелестели в его беспощадных потоках.

– Я надеюсь, что не очень мешаю вам здесь, – предприняла я еще одну попытку оправдаться. – В любом случае, извините, что так получилось. Как рассветет, я сразу уйду.

Тишина.

Время шло. Я решила больше не досаждать мертвым своими разговорами и молча смотрела в темноту, а когда выглядывала луна – на надгробия. Мне уже начинало казаться, что я останусь здесь навсегда. Сначала на ступенях, потом – под одной из плит: уж слишком холодно. Не особенно тревожное чувство, даже если думать о том, что я тебя больше не увижу… Как страшно было поймать себя на этом, но среди могил сложно мыслить категориями привычной жизни, все это отступает куда-то, оно находится рядом с тобой, но раньше оно хранилось внутри, а теперь нужно найти желание и силы, чтобы протянуть руку, ухватить неповоротливую цепь реальности и притянуть ее к себе.

Сознание этого дало мне понять, что дело плохо, и замерзшие губы сами собой вымолвили в темноту:

– Иль санфюи!..

Случайно сорвавшиеся слова, которые ты так завлекательно декламировал здесь, едва не заставили меня начать читать что-нибудь по памяти, уже без страха, что мертвым надоест. В конце концов, многим наверняка откровенно скучно лежать в земле и только и слышать, что шорох листьев! Но сзади на мое плечо опустилась чья-то костлявая, жесткая рука.

Я повернула голову. Надо мной склонился, была уверена я, пожилой человек, хотя луна не выглядывала и я не могла его разглядеть.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он удивленно и, кажется, недовольно.

Я молча старалась понять, не мерещится ли мне. Кладбище, последнее пристанище мертвых, – идеальное место для видений.

– Ты не должна находиться здесь, – сказал старик. – В такое время.

– Знаю, – виновато ответила я, поняв, что передо мной человек из плоти и крови, и поднялась. – Это вышло случайно. Я пришла к Чтецу, слушала его и уснула… А теперь стемнело, и я не могу дойти до ворот. И при свете-то немного заблудилась…

– Чтец – твой друг?

Я с уверенностью кивнула.

Он некоторое время молчал. Затем покачал головой и проговорил тоном человека, который смирился с реальностью:

– Пойдем, я тебя провожу.

Я с радостью последовала за ним. Он шел не быстро, но уверенно, и я, не без труда передвигая онемевшие от холода ноги, едва за ним поспевала. Очень скоро мы выбрались на тропинку, потом на дорожку пошире, а там показался Защитник.

– Мне страшновато проходить мимо него, – сказала я.

Мой проводник оглянулся. Лунный свет все-таки просочился между тучами, и я увидела изборожденное тонкими морщинами лицо, обрамленное седыми волосами и явно довольное.

– Так и было задумано, – покивал он и снова пошел вперед.

У меня внутри все сжалось, но мы без всяких приключений миновали статую ангела. Ни одно пугающее чувство не поколебало мою душу. Напротив, удаляясь от Защитника, я ощутила нечто вроде облегчения: так уходят после навязчивого визита, радуясь, что все прошло благополучно и тебе простили вторжение.

Отойдя на достаточное расстояние для того, чтобы Защитник превратился в смутный белесый силуэт, вылавливаемый из плотной темноты тусклым лунным светом, мой проводник снова остановился и повернулся ко мне.

– Однажды сюда стали захаживать люди, – заговорил он. – Не такие как ты. Сначала это были пугливые дети, проверяющие свою храбрость. Потом – шумные компании. Очень скоро те места, – он указал в сторону территорий за спиной Защитника, – превратились в обезображенные завалы, среди которых едва можно было отыскать могилы. Кто бы что ни пытался с этим сделать, все было бесполезно. Они таились, пока их поджидали, а потом улучали момент и приходили снова. Люди отчаялись и почти перестали наводить порядок – какой толк, если все снова становилось оскверненным. Другие боялись. Когда здесь стало безлюдно, появились те, кто по мере возможности разорял могилы и склепы. Все, что находится у выхода, под охраной кладбищенского сторожа и стражей порядка, которые иногда проносятся мимо ограды. Там горит свет. Но все, что дальше, погружено во тьму, и там не боялись творить беззакония.

– Сейчас там, за спиной Защитника, все выглядит очень тихо и мирно, – сказала я удивленно. – Никаких завалов, и троеградские ленты на месте. – Я болезненно поморщилась, вспомнив, как устрашающе они хлопали на ветру. Но это, конечно, не повод срывать так называемую «вечную память».

– Это все благодаря Маркусу, – кивнул старик. – Он не переставал ходить сюда и затеял это дело, хотя все его отговаривали, были уверены, что это ничего не даст, пустая трата средств… Но вышло то, что вышло. Появился, как ты говоришь, Защитник. – Он указал на статую ангела. – Никто не понимает, как это удалось, многие уверены, что причина в чем-то другом. Однако с тех пор как он стоит здесь, все незваные гости, доходящие до него, поворачивали обратно и больше не возвращались.

– Я их понимаю, – вздохнула я. – Я тоже пришла без приглашения, но вредить не хотела, и то еле-еле прошла мимо него. Было очень страшно. Хотя когда мы оказались здесь вдвоем с Чтецом, ангел вроде был не против.

– Конечно, не против. – Старик усмехнулся. – И все же ночью сюда ходить не следует. Иди. – Он кивнул на тропу, в конце которой маячили слабые огоньки. – Дальше доберешься сама.

Я сердечно поблагодарила его за спасение и направилась вперед. Но через несколько шагов остановилась.

Встреча со стариком не показалась мне особенно странной: поначалу можно было решить, что это просто кладбищенский сторож – кто еще мог появиться среди отдаленных могил глубокой ночью? История Защитника очень соответствовала этой его надуманной должности, но когда он начал ее рассказывать, то снова показался мне не человеком, а призрачным видением… И только теперь я поняла, почему.

Я обернулась и успела увидеть мелькнувшее у пьедестала Защитника длинное светлое одеяние.

Это был тот самый старик, который восседал на гранитном троне. Он не подкрался ко мне, а просто встал, спустился на пару ступенек и положил руку мне на плечо.

Я удивленно покачала головой и быстро пошла к воротам. Похоже, это кладбище было полно оживающих статуй! Интересно, подумалось мне, а не соблаговолит ли приподнять голову барашек, уютно устроившийся на давно покинутой детской могиле?

Вопреки моим опасениям, ворота оказались открытыми. Хотя, быть может, Ангел открыл их прямо на моих глазах, не знаю; во всяком случае, именно он отворил створку и встретил меня исполненным суровости взглядом. И все же встретить его здесь, строгого, с бледным лицом и спутанными светлыми волосами, в неизменном священническом облачении, было большой удачей.

– Привет! – поздоровалась я. – А что ты здесь делаешь в такое время?

– Это я должен спрашивать, – мрачно проговорил Ангел, пропуская меня и прикрывая дверь из переплетенных металлических прутьев.

Я в третий раз поведала свою невеселую историю с тем же содержанием – пришла к Чтецу, случайно заснула, проснулась ночью. Однако в отличие от молчаливых мертвых и безучастного Сократа, Ангел оказался не лыком шит и задал сразу два провокационных вопроса:

– А зачем он понадобился тебе так срочно? И как ты умудрилась уснуть на таком холоде?

У ворот кладбища стояла твоя машина. Ангел распахнул дверцу и помог мне забраться на сиденье рядом с водителем. Сам он уселся за руль, после чего вручил мне плед, добытый с задних сидений. Я кое-как закуталась в него и только тогда поняла, насколько замерзла. В теплой машине тело медленно отходило от сковавшего его холода, и это было мучительно и больно.

Мне не хотелось делиться с Ангелом своими страхами, все равно он не мог помочь. Спасти меня способен только ты, и никто другой! Поэтому я ответила вопросом на вопрос:

– А как ты узнал, что я здесь?

– Мне положено знать, – хмуро проговорил он. – Особенно когда кто-то засыпает в совершенно неположенном месте.

Его ответ немало меня восхитил. Если ангелы действительно следят за такими вещами, тогда человеческая жизнь, определенно, прекрасна и удивительна! Можно уснуть в любом месте, а добрый хранитель непременно разбудит и напомнит, что спать нужно в постели. Замечательно! Правда, если это и так, то практика только что показала: ангел может и запоздать. Ноги и руки у меня болели так, что впору было заплакать, грудь сильно сдавило, щеки горели.

Ангел покосился на меня и тронул машину с места. В город мы ехали на большой скорости.

– Не хочу домой, – сказала я. – Мне надо поговорить с Чтецом.

– Тебе лучше оставить его в покое.